Булгария на Волге
Через несколько дней пути после Тимирево путешественники покидали рубежи руси. Следующие 800 км торговцы двигались через малонаселенные земли и наконец, примерно в 30 км ниже впадения Камы в Волгу, достигали города Болгара. Это было торговое поселение волжских булгар, тюркского кочевого народа из Средней Азии, пришедшего на Волгу около 660 г. под водительством хана Котрага. Примерно в то же время другая булгарская орда мигрировала на Балканы, где они основали еще одно государство, предтечу нынешней Болгарии. К моменту первых контактов с русью в IX в. булгары были язычниками-шаманистами, но в Х в. они обратились в ислам. В Болгаре, пока в начале Х в. там не построили крепость и мечеть, почти не было постоянных зданий, и, скорее всего, он оставался сезонным поселением. Дальше Болгара большинство торговцев-русов не ездили. В Болгаре заканчивался шедший через всю Азию Шелковый путь и действовал крупнейший меховой торг, куда приходили самоеды с Белого моря и с Северного Урала. Южнее по Волге лежал Хазарский каганат, а дальше – Каспийское море. Шелковым путем или Волгой в Болгар прибывали арабские купцы – покупать у русов рабов, меха, воск и мед, балтийский янтарь и франкские мечи. Везли они, помимо тех самых вожделенных дирхемов, шелк, пряности, благовония и разноцветные керамические бусы, перед которыми женщины русов не могли устоять. В Болгаре работали местные переводчики, помогавшие русам и арабам понять друг друга. Болгарский хан облагал торговцев пошлиной в размере 10 % от стоимости товаров. Сам он, в свою очередь, отдавал часть собранных налогов хазарскому кагану, которому повиновался. У русов в Болгаре был свой квартал, у реки, где они построили бревенчатые избы и воздвигли капище с деревянным идолом. Русы верили, что успех в торговых делах даруют боги. Перед торгом их купцы простирались перед идолом и перечисляли, какие товары привезли на продажу, совершали приношение еды и молили «послать купца, богатого динарами и дирхемами, который купит все, что я предложу, не торгуясь о цене». Если торговля удавалась, купец совершал благодарственное жертвоприношение овец и коров.
Арабский путешественник по имени Ахмад ибн Фадлан около 922 г. посетил Болгар и оставил подробное повествование о своих встречах с русами. Верующий и просвещенный мусульманин ибн Фадлан не пытается скрыть отвращения к поганой руси, сравнивая ее с бродячими ослами за то, что русы не моются после мочеиспускания и дефекации или после полового акта и не омывают рук после еды. Умывались русы только по утрам, но в грязной воде, потому что одним чаном пользовались по очереди и не видели ничего особенного в том, чтобы плюнуть или высморкаться в воду перед тем, как уступить свое место следующему. Русы чурались больных и дурно обращались с рабами (другие арабские авторы, впрочем, не соглашались: по их свидетельствам, русы обходились с невольниками хорошо, чтобы можно было подороже их продать). Половая жизнь русов ибн Фадлана одновременно восхищала и отвращала: особенно то, с какой небрежностью они прилюдно совокуплялись с рабынями, даже во время деловых переговоров с клиентами. Перед внешним обликом руси ибн Фадлан не сдерживает восхищения. Он пишет: «Нигде я не видел более совершенных тел, чем у них. Они подобны пальмам. Они светловолосы и румяны». Одевались русы в плащи, а другие арабские авторы упоминают их мешковатые штаны, и каждый постоянно носил при себе секиру, меч и нож. Русы покрывали себя татуировками: этот обычай они, вероятно, переняли у кочевых тюркских племен вроде булгар и хазаров. Не меньше впечатлили Ибн Фадлана женщины русов, носившие, согласно его описанию, на груди круглые броши из меди, серебра или золота, в зависимости от общественного статуса. К этим брошам на кольце крепились ключи, символизирующие власть женщины в доме. Еще женщины носили на шее серебряные и золотые обручи. Ибн Фадлан сообщает, что, скопив 10 000 дирхемов, мужчина-рус переплавлял их на такой обруч для жены. И всякий раз, скопив еще 10 000 дирхемов, он отливал новый обруч. Викинги любили носить свое богатство на себе как для демонстрации статуса, так и для сохранности, и миллионы дирхемов, попавших к русам, ждала именно такая участь: переплавка на браслеты и ожерелья.
Ибн Фадлан описывает великолепие русского князя, которым в те годы был, вероятно, Игорь. Тот восседал на огромном троне, отделанном самоцветами, в окружении 40 рабынь, которые все были его наложницами. Он редко покидал трон. Если он хотел опорожнить кишечник, слуга приносил горшок, и даже своих наложниц он принимал сидя на троне. Если князю нужно было куда-то ехать, коня приводили в тронный зал, чтобы князь сел в седло прямо с трона – и так же он слезал с коня. Во дворце князь держал 400 воинов. Это была дружина, то есть личная стража. Как викинги в лиде, дружинники должны были хранить верность предводителю до собственной или его смерти, и у каждого дружинника, пишет ибн Фадлан, была личная рабыня, которая его одевала, мыла и прислуживала ему за столом, и другая – для плотских утех. Очевидно, ибн Фадлана весьма впечатлило, сколько секса могли позволить себе русы.
Норманнское корабельное погребение
Ибн Фадлана очень интересовали погребальные обычаи русов, и он с радостью воспользовался случаем посетить похороны одного из их предводителей. Тело этого знатного руса на 10 дней зарыли во временную могилу, пока шли приготовления к корабельному погребению по всем правилам. Русы придерживались обычая приносить в жертву умершему раба, чтобы сопровождал хозяина за гробом. Рабов знатного руса спросили, не хочет ли кто-нибудь умереть, и одна из рабынь согласилась. Фадлан пишет, что обычно именно рабыни добровольно соглашались быть принесенными в жертву хозяину. От привязанности ли к покойному или оттого, что жизнь секс-рабыни у русов была ужасна и путешествие в рай казалось привлекательным исходом, он не проясняет. Последние 10 дней своей жизни девушка получала самое лучшее обращение, но при этом ее ежеминутно стерегли, чтобы вдруг не сбежала, если передумает. Тем временем для покойника шили особый погребальный наряд, на сушу вытаскивали ладью и устанавливали ее ровно на погребальном костре. Всеми приготовлениями руководила старуха, названная у Фадлана «ангелом смерти». Фадлан описывает ее как ведьму, «толстую и злобную». Вероятно, то была вёльва (прорицательница): викинги приписывали вёльвам способность к магии и предсказанию будущего. В день похорон покойника извлекли из временной могилы, одели и уложили на сработанную для этого кровать под шатром в ладье, рядом положили оружие. В ладью снесли приношения: еду и хмельное питье, а также разрубленные тела жертвенных животных: собаки, двух лошадей, двух быков, петуха и курицы.
Тем временем девушку-рабыню передавали друг другу мужчины из рода покойного, каждый из которых совершил с ней половой акт и просил сказать умершему, что она делает это «только из любви к нему». С наступлением вечера с девушкой совершили особый ритуал: ее трижды поднимали, давая заглянуть за особые деревянные ворота. Первый раз, выглянув, девушка сказала: «Я видела отца и мать». Второй раз: «Я видела всех моих покойных родных». Третий раз сказала: «Мой хозяин сидит в раю, там зелено и прекрасно. С ним мужи и юные, и он зовет меня. Пошлите меня к нему». После этого девушку увели к ладье. Там она сняла с себя два браслета и отдала ангелу смерти, вёльве, которая должна была лишить девушку жизни. Жертву подняли в ладью и дали ей одурманивающий напиток, над которым она, прежде чем выпить, спела. Напиток, вероятно, содержал наркотик, так как девушка вскоре стала вести себя неадекватно. Когда она окончательно охмелела, ее увели в шатер. Тут дружинники покойного стали колотить по щитам палками, заглушая крики девушки, чтобы другие рабыни не услышали, не встревожились и после не боялись бы отдать себя в погребальную жертву. Затем последовало ритуальное изнасилование. В шатер вошли шестеро мужчин и совершили с жертвой половой акт, после чего ее уложили рядом с покойником. Четверо из мужчин держали ей руки и ноги, а двое взялись за концы веревки, наброшенной жертве на горло, чтобы в нужный момент затянуть. Теперь все было готово, и ангел смерти принялась вонзать девушке нож между ребер, а те двое душили ее веревкой, пока она не умерла. Тело девушки оставили рядом с телом вождя.
Здесь наступила кульминация погребальной церемонии. Ближайший из мужчин-родственников покойного, раздевшись донага, спиной вперед подошел к ладье с пылающим факелом в руке и зажег погребальный костер. После этого люди потянулись к костру, каждый нес горящую ветвь и кидал в него. Вскоре запылали и ладья, и шатер. Один из русов сказал ибн Фадлану, что арабы глупы, раз зарывают тела самых дорогих людей в землю на корм червям: «Мы же вмиг сжигаем их в пламени, чтобы они попали в рай немедленно и тотчас». Когда костер прогорел, над углями насыпали курган, а на его вершине вбили деревянный столб с вырезанным на нем именем покойного вождя – предположительно рунами.