все же думаю, ты согласишься, что нужно иметь определенный склад характера, чтобы решиться на такое, да? Ни доли сомнений. Давай, нажми на кнопку Хеннесси, соляные столпы в деле. Наверное, так мог поступить либо настоящий придурок, либо кто-то с сердцем настолько черствым, что оно давно превратилось в гребаный сухарь. И так далее, и так далее, так сколько тебе лет, Лилиана?
Провидица чувствовала себя зажатой между двумя штормовыми фронтами. Атака оперы с одной стороны и Хеннесси с другой.
– Это было непросто, – сказала Лилиана.
Девушка выдержала ее взгляд.
– Я знала, что это было непросто, – поправила себя Лилиана.
Удовлетворенная, Хеннесси затушила сигареты. Похоже, она не ожидала, что Лилиана выразит сожаление или внесет какую-то ясность. Она сказала:
– Как думаешь, копы способны добраться до ее брата, пока мы сидим тут и играем в дочки-матери? По шкале от единицы до абсолютной мерзости, насколько плохо надеяться, что ситуация разрешится сама и без нашего участия?
Сперва Лилиана попыталась сообразить, что бы Хеннесси хотела услышать от нее в ответ, а затем спросила себя, что думает об этом на самом деле. Она покачала головой.
Хеннесси оттолкнулась от перил, позади нее грянула старинная ария Генделя. Изогнув бровь, девушка взмахнула рукой в воздухе, словно дирижируя оркестром.
– Сколько тебе было, Лил, когда написали эту музыку? Когда ты собираешься поступить правильно?
– И что по-твоему я должна сделать?
Хеннесси, пожав плечами, прошествовала мимо нее в коттедж.
– Ну, большинство из нас давно простились с насиженными местами.
30
Мэтью Линч никогда раньше не проводил столько времени, спрятавшись в мебели.
В детстве, когда он играл с братьями в прятки в Амбарах, ему нередко приходилось довольно долго сидеть в укрытии. В спальне родителей стоял шкаф, в котором мог спрятаться маленький ребенок. В гостиной был сундук, в котором помещался ребенок неразумных размеров, если сперва вытащить оттуда одеяла. Несколько комодов, обитающих в гараже, предназначались для самых смелых. А сломанная стиральная машинка в одной из хозяйственных построек для по-настоящему отчаянных.
Обычно это длилось считаные минуты. Самое большее – часы, если крышка машинки защелкнулась и Мэтью застрял внутри.
Но не дни.
Дни – слишком долгий срок, чтобы тихонько сидеть внутри стола, тем более когда твоя единственная компания – Брайд в противоположном углу.
По-моему, в комнате уже никого нет! – жестами показал Мэтью Брайду. В прошлом году мальчик изучил курс американского языка жестов, пытаясь компенсировать свой позорный провал по французскому. Он искренне обрадовался возможности с кем-то попрактиковаться, хотя Брайд и не торопился осваивать язык.
Мужчина уставился на Мэтью, его глаза блестели в полумраке. Он расположился как можно дальше от мальчика, примерно в метре от него. Стол, в котором они прятались, был около трех метров в длину, с глухими стенками из материала, похожего на МДФ[11]. Свет проникал лишь через узкие щели плохо подогнанных стыков и случайные зазоры в местах, где боковины стола встречались с износоустойчивым ковром на полу.
Наверное, нам уже можно разговаривать! – показал на пальцах Мэтью.
Брайд, не сдвинувшись с места, ответил, особенно ловко изобразив последнее слово: «Я занят».
Он не был занят. Он ничего не делал. Здесь нечем было заняться.
Брайд оказался совсем не таким, как ожидал Мэтью.
Для начала, его, похоже, совершенно не интересовали преступления. Исходя из того, что он о нем слышал, Мэтью решил, что первым делом после освобождения из центра помощи Брайд захочет что-нибудь уничтожить или украсть, а заодно завербовать Мэтью и в придачу пару прохожих в свою секту. Однако ничего подобного Брайд не сделал. Вскоре после того, как Мэтью умыкнул его из Медфордского центра помощи, Брайд совершил единственный более или менее похожий на криминал поступок. Он воспользовался сдачей Мэтью с игровой приставки, чтобы взять такси и отправиться в город на поиски Буррито – незаметного автомобиля, присненного Ронаном. Потратив несколько часов на поиски, Брайд психанул и пнул чей-то «Мерседес». Он оставил вмятину, но не оставил записки. Бандит.
А кроме того, он вовсе не был страшным. Судя по тому, как Диклан говорил о нем, Мэтью ожидал, что он окажется жутким злодеем. В школе им часто рассказывали, что диктаторы зачастую не кажутся пугающими при личной встрече, наоборот, они производят впечатление классных ребят, людей, с которыми интересно потусоваться. Внешне Брайд выглядел крутым, но вел он себя определенно не круто. Он подолгу молчал, насупив брови на обветренном лице и спрятав руки в карманы куртки. А когда все же заговаривал, то произносил длинные фразы, которые никак не укладывались в голове Мэтью. Они говорили о чем-то другом, как вдруг Брайд отвлекался и выдавал: «Сознание – это карта всех мест, где мы когда-либо бывали и будем, и все же никто из присутствующих с ней не сверяется, и поэтому она утеряна». И тогда Мэтью спрашивал:
– Ты никогда не читал о клинической депрессии?
К тому же Брайд вовсе не казался одержимым Ронаном. Мэтью переживал, что он решит отыскать брата и снова заморочить ему голову. По словам Диклана, именно этим Брайд раньше и занимался. Однако Брайд выглядел искренне печальным всякий раз, слыша его имя. Сам он упомянул его лишь однажды, в самый первый вечер, когда зашел в какой-то паб и вышел оттуда с огромной пачкой денег. Он пробормотал: «Спасибо, Ронан Линч». И больше ничего.
– Знаешь, я никогда раньше не любил музеи, – театральным шепотом сообщил Мэтью. Он был уверен, что в галерее ни души, однако не на все сто процентов. – Не понимал, какой в них смысл. Когда в школе приходилось ехать на экскурсию, я сочинял в голове песни. Однажды я придумал песню о мануальном терапевте. Мне просто понравилось, как звучит фраза «мануальный терапевт». Кстати, ты в курсе, есть ли у тебя кости?
В данный момент они вдвоем были в музее.
Им пришлось здесь быть.
Побег из Медфордского центра помощи прошел без сучка и задоринки. Как только они отвязали Брайда от кровати, он поспешно застегнул свою синюю ветровку до самого подбородка, от чего она стала похожа на форменную куртку, накрыл кровать простыней, положил сверху пару стульев, искусственный цветок в горшке и бросил сверху планшет. Затем они с Мэтью, как тележку, выкатили кровать из палаты, словно они пара рабочих, которым велели передвинуть мебель по вполне прозаичным причинам. Не встретив никого в коридоре, они двинулись к служебному выходу и выкатили мебель к мусорным бакам. Мэтью достал ключи от машины, но Брайд сказал, что копы поймают их в считаные