Читать интересную книгу Пан Володыёвский - Генрик Сенкевич

Ватага, которая остановилась у Сиротского брода, была, видно, очень многочисленной либо ее затравили на молдавской стороне, раз она отважилась приблизиться к хрептевскому гарнизону, несмотря на ужас, охватывавший всех головорезов на обоих берегах реки при одном только упоминании имени Володыёвского. И действительно, второй разъезд привез известие, что в шайке человек четыреста с лишним, а командует ими Азба-бей, знаменитый разбойник, несколько уже лет державший в страхе жителей и польской и молдовской стороны.

Володыёвский обрадовался, узнав, с кем предстоит встреча, и немедля отдал надлежащие распоряжения. Кроме Меллеховича и Мотовило приказ выступать получили хоругви генерала подольского и пшемысльского подстолия. Ушли они еще ночью и будто бы в разные стороны, но, подобно тому как рыбаки широко раскидывают сети, чтобы затем сойтись у одной проруби, так и эти хоругви должны были, сделав изрядный крюк, на рассвете соединиться у Сиротского брода.

Бася с бьющимся сердцем наблюдала за выступлением войска: ей впервые предстояло участвовать в настоящем походе, и когда она глядела на этих великолепно вымуштрованных старых степных волков, сердечко ее, казалось, вот-вот выскочит из груди. Уходили солдаты так тихо, что в самой крепости их не было слышно. Не звякали мундштуки, стремя не стукнуло о стремя, сабля о саблю, конь не заржал. Ночь выдалась погожая и на редкость ясная. Полная луна ярко освещала холм, на котором стояла фортеция, и полого спускающуюся от него степь, но едва очередная хоругвь выходила за частокол, осыпанная серебряными искрами, которые луна высекала из сабель, она тотчас исчезала из глаз, словно стая куропаток, ныряющая в море трав. Во всем этом было что-то таинственное.

Басе чудилось, ловчие выезжают на охоту, которая начнется на рассвете, и движутся так тихо и осторожно, чтобы не всполошить раньше времени зверя… И ей нестерпимо захотелось принять участие в этой охоте.

Володыёвский уступил жене, послушавшись уговоров Заглобы. Да и сам он понимал, что рано или поздно все равно придется исполнить Басино желание, и решил не откладывать до другого раза, тем более что разбойники не имели обыкновения пользоваться луками и самопалами.

Крепость они покинули, однако, лишь через три часа после ухода первых хоругвей, это отвечало составленному паном Михалом плану. С маленьким рыцарем шли пан Заглоба, Мушальский и двадцать Линкгаузовых драгун во главе с вахмистром; драгуны эти, все до одного мазуры, были молодцы как на подбор: под защитою их сабель прелестная комендантша могла чувствовать себя не в меньшей безопасности, чем в супружеской спальне.

Бася, собираясь ехать в мужском седле, оделась надлежащим образом: на ней были жемчужно-серые бархатные шаровары — широченные, ниспадающие наподобие юбки и заправленные в желтые сафьяновые сапожки — и кунтушик, тоже серого цвета, подбитый белой крымской овчиной, с нарядною оторочкой по швам; довершали наряд маленькая серебряная патронница тонкой работы, легкая турецкая сабелька на шелковой перевязи и пистолеты в кожаных кобурах. На голове у Баси была шапочка с верхом из веницейского бархата, украшенная пером цапли и обшитая рысьим мехом; из-под шапочки выглядывало открытое, розовое, почти детское личико и пара любопытных, сверкающих, как угольки, глаз.

В таком наряде, верхом на гнедом бахмате, резвом, как косуля, и, как косуля, кротком, Бася походила на гетманского сынка, который под опекою старых вояк впервые отправляется на урок ратного искусства. И опекуны любовались ею; Заглоба с Мушальским толкали друг друга локтями и время от времени то один, то другой чмокал собственный кулак в знак чрезвычайного восхищения. И оба, вторя Володыёвскому, уговаривали ее не волноваться из-за того, что задерживается отъезд.

— Ты в военном деле ничего не смыслишь, — говорил маленький рыцарь, — вот и опасаешься, что мы тебя доставим на место, когда все уже будет кончено. Пойми: одни хоругви напрямик идут, а другие должны крюк сделать, чтобы перерезать дороги, — и потом только начнут потихоньку сходиться, зажимая неприятеля в кольцо. Вовремя приедет, без нас ничего не начнется — все по минутам рассчитано.

— А если неприятель спохватится и между хоругвей проскользнет?

— Враг наш, конечно, хитер и ухо держит востро, но и нам такая война не в новинку.

— Поверь Михалу, — воскликнул Заглоба, — он в этом деле собаку съел. Злой рок вражьих детей сюда пригнал.

— В Лубнах я совсем еще молокосос был, — сказал пан Михал, — и то мне подобные дела доверяли. А теперь, чтоб перед тобой не осрамиться, я особо тщательно все продумал. Хоругви разом объявятся неприятелю, разом закричат и разом на него бросятся — тот и глазом моргнуть не успеет.

— И-и! — пискнула от радости Бася и, привстав в стременах, обхватила маленького рыцаря за шею. — А мне можно будет со всеми, да? Можно, Михалек? — спрашивала она с загоревшимся взором.

— В самую сечу я тебя не пущу: в сумятице нетрудно беде случиться, не говоря уж о том, что лошадь споткнуться может, но я распорядился, чтобы после разгрома оставшихся в живых на нас погнали, — вот тогда мы дадим скакунам волю, и ты сможешь две-три головы осечь, только помни: за кем бы ни погналась, заходи всегда с левого боку — беглецу не с руки будет ударить, а ты его наотмашь хватишь.

На что Бася:

— Хо! Хо! Я нисколечко не боюсь! Ты сам говорил, что я саблей уже куда лучше, чем дядюшка Маковецкий, владею; никто со мной не справится, никто!

— Смотри, поводья крепче держи, — вмешался Заглоба. — Головорезы эти тоже не лыком шиты, может и так случиться: ты за ним припустишь, а он возьмет да поворотит коня и осадит на месте, и ты с разгону пролетишь вперед, а он тем временем тебя и достанет. Бывалый солдат без надобности скакуну воли не дает.

— И сабли никогда высоко не подымай, чтоб легко было уколоть, если не получится ударить, — добавил Мушальский.

— Я на всякий случай буду рядом, — сказал маленький рыцарь. — В бою что самое трудное? Сразу о тыще вещей надо помнить: о своем коне и о противнике, о повозьях и о сабле, кода лучше уколоть, когда ударить! У опытного вояки это само собой получается, но на первых порах даже превосходный фехтовальщик часто теряется: сколько он ни умел окажется, а в первом бою любой сопляк, если только в сраженьях руку набил, его с коня свалит. Вот почему я буду поблизости держаться.

— Только мне не помогай и людям прикажи, чтобы без нужды на подмогу не бросались.

— Ну, ну! Еще поглядим, не затрясутся ли у тебя поджилки, когда горячо станет! — ответил, улыбаясь, маленький рыцарь.

— И не спрячешься ли ты кому-нибудь из нас за спину! — закончил Заглоба.

— Поглядим! — с возмущением воскликнула Бася.

Так переговариваясь, они достигли местности, там и сям поросшей густым кустарником. До рассвета осталось совсем уже немного, но пока что сделалось темнее, так как зашла луна и от земли начал подниматься легкий туман, заслоняя отдаленные предметы. В этой легчайшей мгле и сумраке маячившие поодаль заросли разгоряченному Басиному воображению представлялись живыми существами. Порой ей казалось, что она явственно видит людей и лошадей.

— Михал, что это? — спрашивала она шепотом, указывая пальцем на призрак.

— Ничего, кусты.

— А я думала, всадник. Скоро мы приедем?

— Часа через полтора все начнется.

— Ух ты!

— Боишься?

— Нет, только сердце ужасно колотится от нетерпенья! Бояться — еще не хватало! Ни капельки не страшно! Погляди, какой иней лежит… Хоть и темно, а видно.

Они как раз въехали в ту часть степи, где длинные высохшие стебли бурьяна были покрыты инеем. Володыёвский глянул и сказал:

— Вон там Мотовило прошел. Не дальше чем в полумиле, должно быть, затаился. Уже светает!

И вправду начало светать. Сумрак поредел. Небо и земля стали серыми, воздух сделался прозрачен, верхушки деревьев и кустов словно подернулись серебром. Открылись дальние заросли, точно кто-то сдернул скрывавшую их завесу.

Вдруг от ближайшей купы кустов отделилась фигура верхового.

— Мотовиловский? — спросил Володыёвский, когда казак осадил возле него коня.

— Так точно, ваша милость!

— Что слышно?

— Гости перешли Сиротский брод и на рев волов повернули к Калюсу. Волов взяли и сейчас на Юрковом поле стоят.

— А где пан Мотовило?

— За холмом, а пан Меллехович со стороны Калюса зашел. Где другие хоругви, не знаю.

— Ничего, — сказал Володыёвский, — я знаю; скачи к пану Мотовило и вели замыкать кольцо. И пусть между собой и Меллеховичем людей поодиночке расставит. Давай!

Казак почти лег на седло и так припустил с места, что у лошади екнула селезенка; вскоре он скрылся из виду. А маленький рыцарь со спутниками поехали дальше — еще бесшумней, еще осторожнее… Тем временем совсем развиднелось. Туман, на рассвете поднявшийся было от земли, рассеялся, а на восточной окраине неба появилась длинная, розовая и сверкающая полоса, и это розовое сверкание передалось воздуху и окрасило холмы, склоны далеких оврагов и верхушки деревьев.