Чудесное снадобье
[158]
Ван Сянь-кэ был племянником сановника Лю Чжэня, служившего в годы правления «Цзяньчжун». Когда отец Сянь-кэ умер, мальчик вместе с матерью нашел приют в доме своего дяди.
Дочь Лю Чжэня была на несколько лет моложе мальчика, звали ее У-шуан. Дети играли вместе и очень сдружились. Жена Лю Чжэня часто называла в шутку Сянь-кэ «женихом».
Шли годы. Лю Чжэнь воспитывал племянника и сердечно заботился о своей овдовевшей сестре.
Но вот однажды вдова, госпожа Ван, тяжело заболела. Когда ей стало совсем плохо, она позвала к себе брата.
— Сянь-кэ мой единственный сын, — сказала она, — и вы знаете, как я его люблю. Ах, если бы мне увидеть его женатым! У-шуан скромна, хороша собой, умна и рассудительна. Когда вырастет, не отдавайте ее замуж в чужую семью. Пусть она станет женой моего Сянь-кэ. Обещайте мне это, и я закрою глаза без сожалений.
— Не тревожься, сестра, тебе сейчас нужен покой. Думай лишь о том, чтобы скорей поправиться, и оставь лишние заботы! — отговорился Лю Чжэнь.
Но сестра его так и не поправилась.
Ван Сянь-кэ отвез останки матери на родину в уезд Дэн области Сян и там ее похоронил.
Когда кончился срок траура, он сказал себе: «Я остался один на свете. Надо мне жениться, чтобы дать продолжение роду. Неужели дядя забудет предсмертную просьбу моей матери и откажет мне только потому, что он знатный сановник?»
Встревоженный этой мыслью, юноша не стал медлить, торопливо собрался в путь и вернулся в столицу.
К тому времени Лю Чжэнь был уже главным начальником податного управления, ведал налогами и пошлинами. Роскошный дом его был всегда открыт для знатных гостей.
По приезде Ван Сянь-кэ засвидетельствовал дяде свое почтение, и его сразу же посадили учиться вместе с сыновьями Лю Чжэня. Дядя по-прежнему заботливо относился к юноше, но о браке речь не заходила.
Как-то раз Ван Сянь-кэ поглядел на У-шуан в оконную щель.
Прелестная, изящная, она была похожа на бессмертную фею. Сянь-кэ совсем обезумел от любви. Опасаясь, как бы дело со сватовством не расстроилось, он продал все свое имущество и выручил за него несколько миллионов медных монет. Щедро одарив слуг дяди и тети, он добился их полного доверия. Двоюродные братья также глубоко уважали юношу и во всем ему угождали.
В день рождения тетки Сянь-кэ поднес ей диковинные безделушки и украшения для прически из яшмы и бивней носорога. Тетка была в восторге.
Дней через десять Сянь-кэ послал одну старуху поговорить с теткой о его брачных намерениях.
— И мне этого хочется, — ответила тетка, — но надо посоветоваться с мужем.
Несколько дней спустя служанка сообщила Сянь-кэ:
— Госпожа только что в разговоре с хозяином завела речь о вашей женитьбе, а он и слушать не стал. Говорит: «Я ему никогда ничего не обещал». Пожалуй, не сбудутся ваши надежды…
При этой вести юноша пришел в отчаяние и до утра не мог сомкнуть глаз. Он боялся, что дядя прогонит его, но все же не терял к нему уважения и признательности и по-прежнему был готов служить ему во всем.
Как-то раз, уже поздней ночью, Лю Чжэнь поехал в императорский дворец, чтобы попасть на утренний прием. Но едва взошло солнце, как он примчался обратно. Весь в поту, задыхаясь, он только и смог проговорить:
— Закройте главные ворота! Скорей закроите главные ворота!
Все насмерть перепугались, не понимая, в чем дело. Немало времени прошло, пока Лю Чжэнь наконец отдышался и смог объяснить:
— Восстали цзинъюаньские войска. Яо Лин-янь во главе своих войск захватил дворец Ханьюань.[159] Император вместе со всем двором бежал через Северные ворота и скрылся в дворцовых садах. А я, беспокоясь о жене и дочери, поспешил домой. Сянь-кэ, помоги мне спастись, и я отдам У-шуан тебе в жены.
Услыхав это, Сянь-кэ в восторге бросился благодарить дядю. Лю Чжэнь приказал упаковать двадцать тюков золота, серебра, парчи и шелка и велел племяннику:
— Переоденься и вывези эти вещи из Кайюаньских ворот. Разыщи тихую, уединенную гостиницу где-нибудь за городом и найми там помещение, а я с твоей теткой и У-шуан выберусь из ворот Цися и кружным путем приеду к тебе.
Юноша поступил так, как ему было приказано.
Солнце уже село. Долго ждал он дядю с семьей в гостинице, за городом, но никто не появился.
После полудня ворота закрыли наглухо, а Ван Сянь-кэ все поглядывал на юг, откуда из-за городской стены должен был появиться дядя. Когда стемнело, Сянь-кэ вскочил на коня и с факелом в руке объехал стену до ворот Цися, но и они тоже оказались на запоре. Множество стражников с белыми жезлами в руках стояли и сидели у ворот.
Ван Сянь-кэ спешился и, приняв равнодушный вид, стал не спеша расспрашивать, почему заперты ворота и не выезжал ли кто через них сегодня.
И вот что рассказали ему привратники. Командующий армиями Чжу объявил себя императором. После полудня какой-то человек с множеством поклажи хотел было выехать из этих ворот в сопровождении четырех женщин, но прохожие узнали его и заявили, что это начальник по налогам и пошлинам Лю Чжэнь. Начальник охраны не решился выпустить его. А к вечеру за ним примчались всадники, но он успел бежать на север.
Заплакав от горя, Сянь-кэ вернулся в гостиницу. Третья стража уже близилась к концу, как вдруг открылись городские ворота. Свет факелов озарил все кругом. Из ворот выбежали воины в полном вооружении, с обнаженными клинками в руках. Они кричали, что им дано право разыскивать и без суда убивать сбежавших из города сановников.
Бросив все вещи, юноша, охваченный страхом, бежал в родной Сян. Там он прожил три года. Когда восстание было подавлено и в стране вновь установился порядок, Ван Сянь-кэ поехал в