Читать интересную книгу Метро 2033: Безымянка - Сергей Палий

— Я уже прикинула: не пройду. И, честно говоря, сомневаюсь...

— А вот теперь замолчи, — оборвал ее Вакса. — Мы не затем в такую дыру забрались, чтоб сомневаться.

Ева не стала спорить, хотя было видно, что она не разделяет оптимизма пацана, жаждущего рвануть наступательную осколочную гранату в заброшенном бункере.

Я тоже не разделял. Но понимал, что это шанс. А еще я доверял Ваксе как никому другому, несмотря на наш утренний секрет. За годы соседства с этим пацаном я научился различать, когда он хорохорится и бравирует, а когда говорит о чем-то взвешенно и серьезно.

Сейчас ситуация попадала под второй пункт. Вакса не выпендривался. Ему был нужен этот поступок, а я не вправе был запрещать.

— Только попробуй подставиться, только попробуй хоть царапину... — сбивчиво начал я, но Вакса хлопнул по плечу, прерывая напутствие. Подмигнул и, не дожидаясь, пока я передумаю, стал спускаться.

Я почувствовал, как неприятно сжалось сердце. Слишком пристально я следил за каждым движением своего... подопечного? Да никакой он мне, в общем-то, не подопечный.

А кто? Сводный младший брат? Приемный сын?

Да, кто-то между братом и сыном — пожалуй, так.

«Что ж ты делаешь, скотина?» — тявкнул внутренний голос, но тут же притух, словно его сдавил в невидимых тисках кто-то необычайно сильный и властный. И, кажется, я догадывался, кто именно...

Когда Вакса пропал из виду, мы с Евой некоторое время просто стояли и вслушивались в едва уловимые шорохи и бульканье. Видимо, пацан забрался на бордюр, а мелкий мусор и камешки сыпались в воду из-под его ботинок.

— Запалится, — не выдержал я. — Пошли, будем страховать.

Ева кивнула и по-кошачьи спустилась на два пролета.

 Я последовал за ней, цепляясь за перила и щупая носками ботинка каждую ступеньку, прежде чем перенести на нее вес. Уж больно ветхой выглядела лестница.

Мы остановились у кромки воды. Ступеньки уходили в мутную глубину, и сложно было точно сказать: по колено здесь или по грудь. Дозиметра у нас при себе не оказалось, но я был уверен: жижа фонит. Интересно, волжская вода или грунтовая?

Коридор на этом этаже был широченный, потолок высокий, сводчатый с лепниной, подвешенными сегментами трухлявых труб и ржавыми гирляндами люстр. Умели, однако, штабные вояки в прошлом веке подготовить для себя комфортные могилки на случай экстренной эвакуации. С размахом мыслили.

Слева анфилада комнат терялась во тьме, а справа на матовой поверхности воды дрожали тусклые блики. Значит, источник света не так далеко.

Я осторожно приблизился к краю стены, уперся свободной ладонью в стойку перил и выглянул за угол. Быстро «сфотографировал» взглядом коридор и убрал голову обратно.

Вакса стоял, прижавшись спиной к штукатурке возле развилки. Как он умудряется держаться на десятисантиметровом карнизе? Ходячее чудо эквилибристики.

Из правого крыла торчали швеллеры, куски арматуры, гнилая изоляция. А из левого — по хорошо подсвеченной воде плыли каскадами волны, явно пускаемые наропольцами. Но проблема состояла в том, что перед Ваксой был перекресток. И перебраться через него по диагонали, не спрыгнув в воду, пацан не мог ни теоретически, ни практически. План нападения трещал по швам.

Но я слишком хорошо знал Ваксу, и знание меня пугало. Этот балбес временами превращался из вертлявого ужа в упертого осла, достигающего своих целей не плутовством, а лобовым прорывом. Не оглядываясь ни на что.

Оставалось надеяться, что он не натворит глупостей. Потому что исправить их уже не сможет никто из нас.

Сердце ухало в груди, ритмично отсчитывая секунды. Рука Евы ткнулась в мою ладонь, и я машинально сжал пальцы. Вот бы угадать: она волнуется за успех нашего дела в целом или за пацана в частности?

Время шло. Голоса стихли, зато всплески стали громче, а прыгучие отсветы на стенах — ярче.

Отзывать Ваксу обратно было поздно и бесполезно, поэтому мозг просто автоматически прикидывал варианты развития событий — и все они, как назло, заканчивались трагедией...

Бульк.

Тишина.

Короткий «бульк» взвел внутреннюю пружину до отказа. Согласно логике, он мог родиться от чего угодно, но я вдруг загривком почувствовал: граната. Хотелось заорать Ваксе: «Ложись! Прыгай! Уходи! Делай что-нибудь!», — но голосовые связки онемели.

Зато у Ваксы, как выяснилось, с артикуляцией все было в полном порядке.

— Привет, чебуреки! Не скучаете?

Задорный вопль пацана разорвал тугое безмолвие катакомб, как натянутую тряпку. В лоскуты.

Замершие звуки, казалось, только и ждали сигнала. Они посыпались со всех сторон, градом забарабанили по перепонкам...

— Держи его!

Хрясть.

— Стреляй!

Дэнь, дэнь.

— Ну-ка поймай, жаба!

Из-за угла вылетел целый фонтан брызг. Ева оттянула меня назад, что-то бормоча в самое ухо, но я не разобрал слов. В коридоре раздался металлический лязг, да такой громкий, что я подумал — граната уже взорвалась.

Но нет. Она рванула секундой позже.

— Ах ты, щенок!..

Этот возглас Эрипио поставил длинное многоточие после сумбурной чехарды. И мир на мгновение померк. Отсветы стерлись, стены сдвинулись, по вискам словно бы вдарили два кузнечных молота.

В следующее мгновение справа обрушился целый водопад. Ева оступилась и чуть не выронила прикрываемый рукавом фонарик. Высвободившийся луч метнулся в потолок, бросая косую тень через весь коридор.

Брызги осыпались, пустив по воде сотни кругов.

Вот и все.

Главное, чтоб балбес не додумался нырнуть в воду: гидродинамический удар и, в самом лучшем случае, контузия. В худшем — повреждения сосудов и внутренних органов.

Я выхватил у Евы фонарик и бросился вперед, задрав руки повыше...

Глубина — по пояс. Но вода такая холодная, что сначала чудится, будто ноги окатили кипятком. Градусов семь–десять, не выше...

Стараясь не брызгать и водя фонариком из стороны в сторону, я выбрался на середину.

— Егор!

Из темного завала торчали швеллеры и арматура. Вдалеке луч отражался от белесой стены с черным квадратом дверного проема. С забрызганного бордюра стекали вертлявые ручейки.

В том месте, где стоял Вакса, стена была иссечена осколками.

— Егор! — вновь позвал я, раздвигая туловищем воду. — Егор!

Где же он мог укрыться?

— Отзовись же, засранец... — беспомощно сказал я, останавливаясь на перекрестке.

Возле стены копошилось что-то живое, но, посветив туда, я убедился, что это один из наропольцев. Спутанные волосы закрывали лицо, из разодранной в клочья химзы сочилась кровь.

— Балдыз... — стонал он, ни шиша не соображая после контузии. — Наргиз... Балдыз...

Выстрелом я прервал страдания неудачника. Гильза отлетела в воду. От грохота снова зазвенело в ушах.

Больше движения в воде не было.

Сзади подошла Ева, держа «Кугуары» в вытянутых руках.

— Нашел мальчика? — спросила она.

Я покачал головой, чувствуя, как сердце сбивается с ритма. Внезапно стало очень жутко и одиноко, как тогда, в лесу, где я потерялся и заблудился среди сосен. Страхи детства вернулись, помноженные на опыт взрос лого человека. Одиночество — это ведь вовсе не когда ты один. Это когда тебя никто не ждет.

Неужели...

— Я не мальчик, — донесся из-за швеллеров обиженный голос. — Растолкуй ты ей, а?

 Меня как током ударило. Я развернулся на сто восемьдесят градусов и высветил завал, моля судьбу, чтоб голос оказался настоящим, а не почудился. Взгляд уперся в кусок чугунной ванной, едва различимой за нагромождением хлама.

— Егор! Ты здесь?

Из-за эмалированного бортика появилась довольная физиономия. Респиратор Вакса потерял, и щербатая улыбка светилась в темноте на манер путевого светофора.

— Вылезай, сапер, — вздыхая, наконец, полной грудью, сказал я. — Лихо ты их приложил.

— Картонки ищи, — посоветовал Вакса, выбираясь из ванной и одергивая свою потрепанную жилетку. — Сивый их в руках держал.

— А ключи? — тут же спросила Ева.

— Так, я не понял, — прищурился Вакса, — я мальчик?

— Нет-нет, — заверила она его. — Матерый баран-осеменитель, как договаривались.

— Ключами они уже открыли ворота, — объяснил пацан, тыча пальцем в дальний конец ответвления, где ковырялись наропольцы. — Там.

Мы, внимательно всматриваясь в колышущуюся муть и держа стволы наготове, пошли в указанном направлении. Пол здесь повышался под углом, и уровень воды, соответственно, становился ниже. Это несказанно радовало, потому что ноги уже почти околели, и суставы еле гнулись.

В нескольких местах я заметил кровавые пятна и темные ошметки, но предпочел на них не смотреть. Кажется, кроме того наропольца, которого я добил, выживших не осталось. Все-таки взрыв боевой гранаты в каменной кишке — убойная штуковина.

Ответвление заканчивалось заколоченным тупиком. Несколько досок были отодраны, и за ними виднелись тяжелые створки. Сталь здесь лишь покрылась слоем грязи и копоти, но не заржавела. Наверное, на ворота в свое время нанесли антикоррозийку.