сдержанно, но одобрительно.
В биографии Пиккенса есть, разумеется, и своя рождественского типа легенда (а вполне возможно, и быль) о том, как в самом начале своей карьеры юный продавец газет нашел в кустах бумажник (пустой) и отнес его владельцу. Тот в знак благодарности подарил Т. Б. Пиккенсу-младшему доллар – целое состояния для подростка, откладывавшего в копилку центы. Так вот, мать и тетка отказались впустить его с этим долларом в дом и отправили – под проливным дождем – возвращать деньги. Дескать, унизительно принимать награду за честность.
Публика не очень-то склонна в наши дни верить подобным рассказам, особенно если речь идет о людях успешных и богатых. И вообще – если ты такой совестливый с самых младых ногтей, то почему до сих пор не раздал все свои миллиарды бедноте? Бомжам, например, чтобы им всегда было на что выпить. Или одиноким матерям, чтобы им не было нужды искать мужей. Или безработным, чтобы те забыли и думать о поиске работы. Или голодающим Африки, чтобы они наелись один раз до отвала и чтобы племенные вожди еще больше обогатились.
Конечно, сарказм, может быть, и не так уж уместен в мире, где и в самом деле полно голодающих и больных. Но все же Пиккенс еще при жизни отдал на благотворительность более чем шестую часть того, что имел. И завещал на благие цели большую часть своего состояния. Много это или мало – каждый может прикинуть по своим меркам.
Пиккенс, как и Джон Д. Рокфеллер за два поколения до него, был воспитан в духе классического пуританства – с культом бережливости, аскетизма и тяжкого, до изнеможения, труда. Такие люди рвут пупки (свои и чужие), создавая огромные компании-империи или, как Пиккенс, устраивая биржевые революции. Можно ли верить в их пуританскую честность? Или все это – лишь лицемерие, как полагают критики? Усвоил ли Пиккенс урок своего детства, правда ли, что материальная награда никогда не была для него самоцелью? От ответа на этот вопрос зависит и другой – как относиться к плану Пиккенса?
В значительной степени он ушел теперь на задний план, поскольку наиболее яркие его элементы, в том числе касающиеся так называемых умных электросетей, вошли в программы других общественных деятелей. С одним отличием – Пиккенс предлагал больший упор делать, по крайней мере в качестве переходной меры, на природный газ, который действительно при сжигании выделяет гораздо меньше загрязняющих атмосферу веществ. Кроме того, запасы природного газа пока достаточно велики. Большинство же новых лидеров общественного мнения в борьбе за спасение человечества от опасного изменения климата предпочитают более радикальные меры, объявляя «войну» всем ископаемым углеводорода.
Часть шестая.
Кто на заместителя?
Блистательные кандидаты
Любимый аргумент оптимистов, которых пессимисты обзывают корнукопианцами, звучит так: «Каменный век завершился не потому, что на Земле кончился камень. А потому, что человек открыл железо».
То есть нашлось что-то тогда, найдется что-нибудь и теперь – раньше, чем кончится нефть. И вообще – хватит морочить нам голову! Ваши предшественники занимались этим чуть ли не с самого начала нефтяной эпохи.
И это правда, что всегда находились специалисты, уверявшие, что нефть вот-вот кончится. Только еще началось промышленное освоение в 70-х годах XIX века, а уже главный геолог штата Пенсильвания предупреждал без тени сомнения, что нефть – это «временный феномен» и что молодые люди «уже этого поколения» будут свидетелями ее исчезновения.
С тех пор практически каждое поколение человечества слышало эти предупреждения. В какой-то момент в 20‐е годы ХХ века в Америке вдруг настолько уверились в том, что нефть вот-вот иссякнет, что в Сенате всерьез обсуждалось чрезвычайное законодательство о переходе назад, на уголь.
Однако новые и новые месторождения открывались, и нефть все никак не кончалась. Наоборот. Ее добыча росла высокими темпами – до поры до времени.
Вот и ныне оптимистов обнадеживают новые, более эффективные методы высасывания нефти из казавшихся уже опустевшими месторождений. И технологии, позволяющие выжимать больше углеводорода (и, следовательно, энергии) из добытой нефти и сверлить дыры в земле в казавшихся недавно недоступными местах, в том числе все глубже под водой. А еще есть надежды на Арктику, где по мере таяния льдов откроется доступ к огромным богатствам, которые, говорят некоторые, увеличат мировые запасы процентов на 20–25 и надолго продлят нефтяной век.
На дальнем Севере не применялись еще новые хитрые методы разведки, как, впрочем, и в Ираке (по совсем другим причинам) и даже в некоторых районах главной нефтяной страны мира – Саудовской Аравии, например в так называемой нейтральной зоне, на границе с тем же Ираком. Некоторые геологи полагают, что и там нефтяную индустрию могут еще ждать приятные сюрпризы…
Но, для начала, нефти осталось не два триллиона, а ближе к трем, говорят оптимисты, хотя о точном количестве можно спорить. И ведь речь идет лишь о конвенциональной, обычной нефти, а вполне реально представить себе в обозримом будущем промышленное освоение нефтеносных песков, других видов «почти нефти» и всякого такого другого, близкого к ней. Короче говоря, углеводородных энергоносителей, пусть не столь дешевых и легко добываемых.
При высоких ценах на нефть невидимая рука рынка немедленно начинает подталкивать капитал и технологии в сторону альтернативных, хотя в основном по-прежнему углеводородных источников энергии. Исследовательский центр Cambridge Energy Research высчитал, что при цене не менее 40 долларов за баррель появляется экономический смысл в производстве горючего из нефтеносных песков, бразильского этанола (изготовляемого из сахарного тростника), а также сжиженного природного газа и угольного топлива. Стимул извлекать нетрадиционное углеводородное горючее из горючих сланцев становится очевидным, когда баррель стоит 50 долларов и больше. Из американского кукурузного этанола – при 60 долларах за баррель. Ну а за границей 80 долларов начинается страна биодизельного топлива и других еще более экзотических энергоносителей.
Но все же первый и очевидный кандидат на замещение должности нефти в мире – это ее «младший брат» природный газ. Он часто оказывается растворенным в нефти или содержится в «шапке» над ее залежами – то есть понятно, что, как бы нефть ни формировалась, этот процесс каким-то образом вел и к появлению газа.
Правда, существует и отдельно залегающий, так называемый неассоциированный газ. Там что-то пошло не так. А может быть, и нефть просто «сбежала» или как-то «рассосалась» – у нее были миллионы лет для того, чтобы совершить побег тем или иным способом.
Сгорая, природный газ тоже выпускает в атмосферу вредные вещества, тоже способствует парниковому эффекту, изменению климата. Но в значительно меньшей степени, чем нефть. А потому многие, например Т. Бун Пиккенс (см. «Романтик нефтяных бирж»), полагают,