назад, но король бесцеремонно впивается пальцами в холодный локоть.
— И кто же ты у нас такая?
— О, какой напор, Кровавый Король!.. Так бы она сказала? — пухлые губы дёргаются в лисьей усмешке. — Хочешь знать, кто я? По нетерпеливой игре скул вижу, что хочешь… Я — хозяйка этого прекрасного тела! Но для тебя — я — спасение от неё.
— Ох, конечно! Иначе ведь и быть не могло.
— Я показываю твоё будущее… рядом с ней. Показываю то, что ждёт тебя, если твоё сердце не отречётся от неё.
Король хочет снова едко ответить, но ведьма резко, с нечеловеческой силой, вырывает свою руку и с огромной скоростью пробивает грудную клетку короля, обжигая ледяными пальцами его сердце.
Видар широко распахивает глаза, не в силах издать какого-либо звука от шока и боли.
— Отрекись от неё! — Облик Эсфирь падает. Перед королём стоит что-то дряхлое, костлявое, больше похожее на разлагающийся труп. — Она всё равно убьёт тебя. Вот так! — Оно сильнее сжимает сердце. — Вырвет твоё сердце с той же искренней улыбкой, какой удостаивает тебя! Направь её ко мне!
— Мне… нравится её из…во…ди…ть… — еле выдавливает король, захлебываясь кровью.
— Разве я показала тебе недостаточно? Ты подохнешь, она — перережет твой народ. У Халльфэйра будет новая Кровавая Королева!
Видар чувствует очередной поток боли, костлявая рука буквально кромсает сердце.
— Кто… т…ты?
— Неужели ещё не понял? — булькающий смех доносится отовсюду.
Старуха вырывает сердце короля, раздавливая его в ладони. Взгляд Видара становится стеклянным, глаза закатываются, а веки закрываются. Он проваливается в темноту…
— Тьма…
Видар резко подрывается с кровати, сильно зажимая голову руками и зажмуривая глаза. Демоновы кошмары снова воспалили мозг правителя. Он устало склоняет голову, скрепляя пальцы на шее. Прямо под ними красовался подарок от ведьмы. Вернее, возвращенный долг.
Он проходится подушечками по узору, неаккуратно пытаясь повторить завитки. Сон ещё не разу не претворился в реальность. Может, в глубине души ведьма и желала его смерти, но в реальности только и делала, что до конца боролась за жизнь.
Во-первых — сиганула в Каньон за ним. Что ей мешало оставить бренное тело разлагаться на дне? Её, безусловно, ждала участь прозябания в Пандемониуме за такой поступок, но… Зная хитрость ведьмы — она бы нашла выход. Верховными не становятся за красивые глаза. И уж тем более, они не удерживают и не доказывают свою статусность ошеломительными одеждами.
Во-вторых — ведьма и вовсе наслала на него оберег. Да, не хотела быть должницей, но… ведь был и другой способ искупить долг — подчиниться традициям, мало-мальски называть его, как полагается, или же просто сказать ему «спасибо» и «простите мою непокорность».
В-третьих — она никогда не дарила ему искренней улыбки.
Видар отчаянно не понимал её, но уверенность в том, что она скорее вырвала бы собственное сердце, чем его, всё больше укреплялась в мозгу.
«Направь её ко мне…»
Отдать Эсфирь. Избавиться от сильнейшей Верховной, от разумной Советницы, от перерождённой Хаосом, от такой же, как он, чтобы… что? Избавиться от снов? Сохранить жизнь? А если это действительно Тьма, а не его воспалённый рассудок, и если ей так нужна ведьма, то зачем тогда печься о жизненных показателях короля Тэрры? Наоборот, выгоднее избавиться от альва, в чьих жилах текла кровь древней сущности под стать Тьме.
— Демон бы вас всех подрал! — шипит Видар, обессиленно падая на подушки.
Легче списать всё на очередной кошмар, сон и не более.
А вот приезд Короля и Принца Пятой Тэрры на Посвящение Эсфирь — сном не являлось даже отдаленно. Видар подскакивает с кровати, ошалело оглядывая покои.
Через несколько минут вокруг него уже мельтешат слуги.
⸶ ⸙ ⸷
Эсфирь, в отличие от альвийской знати, не могла долго нежиться в кровати. Она искреннее не понимала, как можнотакдолго спать. Солнце медленно плыло к полудню, а замок всё ещё окутывала сладкая дремота. Ведьма же не могла усидеть ровно с того момента, как первый солнечный луч проскочил по лицу. Сегодня в башню с драконом прибывали братья.
Глупая счастливая улыбка не сходила с губ даже тогда, когда в мыслях блуждал Кровавый Король. Он постоянно появлялся там мимоходом, отчего сердце трепетало. Но сегодня это не злило.
Может, от того, что предвкушение братских объятий пересиливало, а может, потому что она была уверенна в своих силах найти способ разорвать связь с ненавистным королём.
Эсфирь распахивает дверцы шкафа, разочарованно оглядывая светлые ткани с яркими переливами драгоценных камней, блесток, кристаллов. Ей так хотелось выказать братьям почтение, но вместо этого она теперь вынуждена всегда быть разодетоймарионеткойкороля.
Взгляд падает на белую искрящуюся ткань, украшенную увесистыми золотыми ремнями и цепями. Ведьма ухмыляется. Наряд полностью описывал антураж её личной золотой клетки.
Она лишь дёргает бровью, как платье оказывается на ней. С легкостью захлопывает двери шкафа, плавно двигаясь к туалетному столику, подол одурманивающе шумит, отдаленно напоминая звуки волнующегося моря. Эсфирь аккуратно поддевает пальцами золотое украшение из листьев, вправляя его в волосы.
Король хотел вымыть, выскоблить из неё всё маржанское, но находясь в альвийском платье и головном уборе — ведьма лишь подчеркивала своё происхождение, заранее предвкушая, как злость перекосит первое лицо Халльфэйра.
Завтрак в обществе короля и придворной знати — намеренно пропускает. Пока что план по разрыву связи с Видаром сводился к минимизированию их встреч и разговоров. Эсфирь намеренно снимала со своей дерзости предохранители, стреляла резкими ядовитыми фразами и постоянно вкладывала во взгляд такое количество ненависти, которое её ослепленное сердце могло допустить.
— Такой наряд достоин, как минимум, королевской обедни, а не кухоньки старенькой тётки!
Добрый старческий голос застаёт Эсфирь врасплох. Она застывает на месте, наспех запихнув в рот ложку овсяной каши с кусочками свежего яблока.
— Ох, прости, что испугала, дорогая! — Тётушка До торопливо проходит вглубь кухни.
— Тётушка До! — Эсфирь подскакивает с места, быстро прожевывая и очаровательно улыбаясь. — Как у Вас дела?
— Как обычно, милочка. Наш Король всё буйствует, не оставляя нам свободного времени, — бухтит альвийка, но с улыбкой на губах.
Эсфирь лишь понимающе поджимает губы, беря в руки пустую чашку с намерением помыть. Их король и вправду был идиотом.
— О, оставь, дорогая! Мыть в таком платье чашки — преступление!
— Но…
— Нет-нет, я сама! — Тётушка До быстро забирает чашку, оставляя ведьму в замешательстве. — Давай-ка я заварю тебе чаю, пташка.
— Право, не нужно… Не хочу, чтобы из-за меня у Вас были проблемы, — искренне улыбается Эсфирь.
Вот что удивительно — рядом с альвийкой она не чувствовала себя диким зверем,