— Вам знаком этот нож, Пинк? — спросил Андрей и начал собирать со стола в ладонь искрошенный и перетертый табак.
Пинк бросил нож на стол и проурчал что-то непонятное. Он встретился со взглядом Андрея и медленно опустил глаза, сдаваясь.
— Этот нож торчал меж ребер мертвеца. Вот здесь, под сердцем, — Андрей взял нож и приставил его острием к груди. — Этим ножом совершено убийство. А какая причина? На двоих не хватило провианта? Или убийца не хотел делить что-то с убитым? Как вы думаете, Пинк? — шел Андрей напролом. — И кто убийца? Если вы ответите на мой вопрос, я отвечу на ваш. Согласны? Баш на баш, как у нас говорят.
Пинк взял кольт и начал вертеть рассеянно его барабан.
— Положите револьвер, Пинк! — жестко сказал Андрей. — Капсюльные револьверы часто дают осечку!
Шкипер бросил кольт на стол.
— Не хотите ли вы притянуть Джона Петельку к суду? — Он вдруг взвыл от хохота. — Джон Петелька даже на страшный суд не явится! Пусть господь-бог судит его заочно! — Смех его внезапно смолк. — Но вам я отвечу. Слушайте. У нас, моряков, есть примета. Если ветер был, но ушел, почеши мачту, и он вернется. И я почешу кое-кого, кто не хочет проложить мне курс к моим самородкам! Понятно?
Македон Иванович провел крепко ладонью по седому солдатскому ежику и встал:
— Вот теперь все понятно! Сделка наша поломалась. Задаток ты, Пинк, знаю, не вернешь. Лопай, акула, дьявол с тобой! А засим, судари мои, чувствительно благодарим за угощение, и до свидания. Пошли, Андрей Федорович.
Уже за тоненькой дощатой дверью Македон Иванович и Андрей услышали твердое урчание Пинка:
— Я должен рассчитаться с индейцами за два моих пальца. И я рассчитаюсь, клянусь библией! Я обещал вымотать грязным дикарям кишки и повесить их на этих кишках. И я сделаю это, клянусь второй раз библией!
Шапрон захохотал в ответ визгливо и возбужденно, высоким женским смехом.
— Так значит, это Пинк убил того парня в зимовке, про которого вы рассказывали? — спросил Македон Иванович, когда они вышли из трактира на улицу.
— Он. Их было только двое. А может быть, я напрасно показал ему нож? — виновато посмотрел Андрей на капитана.
— Это неважно! — отмахнулся капитан. — Они знают уже, какая игра у нас на руках. Но откуда они знают, от кого?
— Это и для меня задача со многими неизвестными, — ответил Андрей.
Они перешли на противоположную сторону улицы, к собору, и около Женщины Туманов капитан остановился.
— Постойте-ка! Давайте разберемся. Кто знает, кроме вас, конечно, об этом золоте? Я говорю о русских, индейцы не в счет.
— Только два человека. Первый — вы.
— Я Пинку об индейском золоте не рассказывал.
— Разумеется! Второй человек — женщина. На вашем редуте я написал ей письмо.
Андрей рассказал Македону Ивановичу о письме к Лизаньке и о посещении почтовой конторы. Капитан покачал головой:
— С этой стороны все чисто. Она в Петербурге, а ваше письмо, сами же говорите, еще не отправлено. И все-таки они знают о золоте. Знают, что и вы бывали в этом золотом ущелье.
— Точно знают! Теперь я в этом убедился.
— Вот видите? А самое главное — знают ли они, что у вас есть карта золотого месторождения? Вот где главная опасность! Теперь держитесь, ангелуша! Сегодня они только шипели да тявкали, а завтра бросятся на нас, как бешеные!
— Что ж, горжусь! Пинк и маркиз — враги сильные!
— Ох, а мне этой гордости не надо. Лучше бы недруги наши послабее были. Вы заметили, как Джон Петелька все время за пистолет хватался? Он и в трактире мог пальбу открыть. Его на съезжую не стащишь, он, вишь, даже на страшный суд не явится!
— Не успел бы, я бы ему в лицо табак бросил, — вытащил Андрей из кармана накрошенную и растертую махорку. — Я ее все время в кулаке наготове держал.
— Умно! А с ружьями как? — пытливо посмотрел капитан на Андрея. — Отказаться от этого дела?
— Ни в коем случае! — твердо ответил тот. — Наоборот, особенно энергично будем продолжать поиски оружия!
— Вот добре! Мы под пушкой рождены, на барабане пеленуты!.. А золото где у вас? Под диваном валяется? Надо его немедленно перепрятать! — двинулся было капитан, но сзади крикнули:
— Мосье Гагарин, прошу на одну минуту!
Андрей узнал голос Шапрона и, не оборачиваясь, спросил капитана:
— Как быть? Оставаться?
— Оставайтесь. Но ухо востро держите. Был волчий зуб, теперь лисий хвост будет. Шерстка-то у француза что у лисы-огневки! А я побегу золото прятать.
Македон Иванович торопливо зашагал. Андрей обернулся, глядя на быстро подходившего Шапрона.
ЛИСИЙ ХВОСТ
Маркиз поверх сюртука накинул короткий плащ, подбитый дорогим мехом. В нем француз был бы окончательно похож на римского патриция, если бы не прозаический зонт, на который он опирался. Шапрон остановился у подножия Женщины Туманов, вскинул в глаз монокль и начал молча разглядывать Андрея. В глазах маркиза появилась холодная брезгливость.
Андрей покраснел. Он знал, что его оленья куртка с пятнами звериной крови и с рубцами от собачьих когтей пестрит заплатками разных цветов и размеров из различных кусков меха, что его кожаные штаны, обшарканные о кусты и скалы, побелели и залоснились и что недавно еще щеголеватые, сшитые Айвикой из белого оленя мокасины, а теперь растоптанные, были похожи на опорки. В Петербурге его приняли бы за нищего.
— Вам не нравится мой костюм, господин маркиз? — улыбаясь, но начиная уже сердиться, спросил Андрей.
Шапрон моргнул, выбросив монокль из глазной орбиты.
— Очень не нравится. И зачем вам эта разбойничья борода? Фи! Вы же человек нашего круга. — Он сожалеюще покачал головой. — Пять лет животной жизни! Я знаю, что вы прожили на Аляске пять лет. Не дешево вам это стоило!
— Животная жизнь? — весело засмеялся Андрей. — Однако жить этой жизнью очень легко. Я всех понимаю и меня все понимают. Люди здесь честные и бесхитростные, а это главное, маркиз!
— Нет, нет, не оправдывайте эту жизнь. Скотская жизнь! И я думаю, что после этой каторги цивилизованная жизнь, красивая, удобная, полная наслаждений, покажется вам очень приятной. Vive le vin, vive 1'amour! [57] — игриво прищурившись, пропел маркиз и значительно добавил: — Особенно, если в средствах не стесняешься. Какая сказочная может быть жизнь!
— Маркиз, говорите прямо! — помрачнел Андрей. — Довольно экивоков!
— Хорошо, буду говорить прямо. Вступаю в открытый бой с поднятым забралом! — изящно взмахнул маркиз рукой около лица. — Вы мальчик, мосье Андрэ. Вы всего лишь храбрый и чистый мальчик, несмотря на вашу пышную бороду. — В углах безгубого рта маркиза появилась умная, холодная усмешка. — Вы не умеете хитрить.