Он осекся, а воины хмуро переглядывались.
– Значит, опять нежить, – тихо сквозь зубы процедил Бигдиш, отворачиваясь, и Фив коротко зло выругался.
В памяти воинов были свежи воспоминания о последней схватке, их до сих пор передергивало от образов огромных рычавших волков да мертвых воинов, воскрешенных дыханием безмясой богини. Скверна, насланная на Невендаар безумной Мортис, пожирала земли, портила леса, превращала зверей в страшных чудовищ, а жителей – в грозных нечестивых слуг богини. Невольно каждому на ум приходила цель их путешествия. Мир катился под уклон, и уже показалось дно черной пропасти, где всех поджидал хаос, и только Посланница Иноэль могла спасти его. Но какой интересно ценой?
– В седмице пути отсюда тянутся угодья темных эльфов… – произнес задумчиво Стаффорд, не обращаясь ни к кому лично.
– Темные эльфы – это те, кто по преданиям перешли на сторону озверевшего Галлеана? – не вовремя полюбопытствовал Нибур и почесал татуировку на бритой голове, уже покрывавшейся колючим ежиком темных волос.
Стаффорд вместо ответа кивнул.
– Будет лучше, если мы выедем из зараженной местности до темноты, – процедил Ламберт, не желая продолжать обсуждение подрывавшего и без того ослабленный дурной вестью дух отряда. – Прибавим ходу!
Но приказать оказалось проще, чем выполнить. С каждой новой милей становилось только хуже, скверна налагала на землю темные оковы. Когда на небе забрезжили звезды и показалась одна из трех лун, большая и тревожно-оранжевая, отряд сдался. Лошадям нужен был отдых, и ночевка в испорченном лесу обещала стать неспокойной.
Место выбрали открытое, на холме, в отдалении от порченого леса. У подножия под склонившимися плакучими ивами протекал небольшой тихий ручей, и к нему вела едва заметная в высоких травах тропинка. Для безопасности выставили дозорных с факелами, запалили костер. Рорин, в отсутствие кашевара хлопотавший о трапезах, приладил над поленьями таганок. Лекарь Герон в самодельной повязке из холщовой тряпицы, закрывавшей половину лица, внимательно изучал в скудном свете луны черную склизкую травинку и глухо чмокал губами. Поленья потрескивали, и всполохи пламени отражались в круглых стеклах очков. Рорин даже вздрогнул, подняв голову, когда ему показалось, будто у Герона вспыхнули алым огнем глаза.
– Знаешь, друг любезный, – процедил бородач, досадливо плюнув, – сходи-ка за водой к ручью.
– Невероятно, – пробормотал Герон, не услышав веления, и покрутил травинку, – она гнется, когда ее к костру приближаешь. Боится огня, как живая.
Он даже продемонстрировал рыцарю, как между пальцами растянулась похожая на черную слюну слизь. Рорин шумно сглотнул подступивший к горлу комок, и желание трапезничать испарилось.
– Иди, – странным тонким голосом произнес он и сунул в руки Герону прокопченный черный котелок.
Подумав, вытащил из костра ветку и всучил вместо факела. Кряхтя, лекарь осторожно засеменил по тропинке, поднимая горящую ветку повыше над головой. Его тщедушная фигура растворилась во тьме, только огонек поблескивал, а под ногами хлюпали раздавленные скользкие растения. Уже через пару футов и без того подслеповатый Герон, бережно прижимавший к себе котелок, несмотря на огонь, не видел дальше своего носа.
– И руки помой! – донесся оклик Рорина.
От неожиданности лекарь трусливо подпрыгнул и выронил ветку, тут же зашипевшую и выпустившую предсмертный дымок. Темнота обступила Герона со всех сторон, повергая в ужас.
Поскальзываясь на разбрызгивающих смрадные ошметки травах, лекарь осторожно спустился к ручью, ориентируясь исключительно на ропот неспешного потока. Здесь воздух очистился, и Герон, наконец, позволил себе снять повязку, чтобы вдохнуть полной грудью, впрочем, тут же подавившись.
– Кто здесь?! – раздался из темноты испуганный выкрик, и со страху Герон покачнулся, едва удержав равновесие.
– А ты кто?
– Сначала ты! – дознавался тот, кто прятался в темноте.
Тут сквозь ветви плакучей ивы закрутившийся юлой Герон разглядел огонек факела.
– А вдруг ты враг? – пролепетал лекарь.
– А так бы я и разговаривал с тобой, – почти оскорбился собеседник.
Герон затрясся пуще прежнего и отступил на шаг, готовый броситься наутек.
– Я умею колдовать! – на всякий случай пригрозил он, понятия не имея, с какого конца браться за заклинания.
– А я умею мечом рубиться! – Огонек сверкнул, перемещаясь.
С хрустом из сени ивы выступил высокий мощный воин, держа над намыленной лысой головой факел. Вид у рыцаря был престранный, и мыльная пена сползала на глаз, отчего воин прищуривался и страшно кривился. Признать в нем Нибура не смог бы и хорошо видящий человек.
– Герон, ты, что ли? – узнал рыцарь отрядного лекаря.
Тот только мелко закивал патлатой седой головой, очки скособочились, когда от усердия у Герона одна дужка соскочила с уха.
– Чего по темноте бродишь? – нападал на него воин.
– Факел уронил, – поправив очки, пожевал тот губами, и, осторожно ступая, направился к воде.
Нибур рассеянно следил, как лекарь неуклюже склоняется над ручьем. Поскользнувшись, Герон едва не утопил котелок и, чудом выловив, замочил порты.
– Слушай, Герон, – Нибур светил факелом, чтобы горемыка беспрепятственно выбрался на берег, – Бигдиш говорил, что у тебя какой-то чудодейственный порошочек есть. Ты, мол, его намазал ему лицо, и у него теперь борода не растет.
– Из-за этого дикаря, – фыркнул Герон, припоминая давнюю обиду, – я, между прочим, провел в мешке почти пять дней. Никакого уважения к науке!
– Герон, уважь, – взмолился Нибур, – намажь мне голову, чтобы и у меня волосы не росли.
Герон как-то странно оживился, на сухом птичьем личике мгновенно расцвела улыбка безумного, непризнанного гения, отчего у рыцаря нехорошо подвело живот.
– С удовольствием, господин, – пропел лекарь, воспрянув, – с превеликим удовольствием. Рад, очень рад слышать, что уважаемый рыцарь заметил зерно добра в скромных плодах моих исследований.
– Ну, добро – это как посмотреть, – пробормотал Нибур с сомнением.
– У меня и средство с собой, – засуетился лекарь, выливая из котелка добрую часть воды, – вот прямо сейчас и разведем! Только, – он покосился на намыленную башку бывшего оруженосца Ламберта, – побрить тебя хорошенько нужно. А то псы, помнится, шерсть клоками теряли…
– К-к-какие псы? – глотнул Нибур, следя за лекарем, вытаскивавшим из сумы, с которой не расставался даже во сне, подозрительный мешочек.
– А важно ли, какие псы? – мечтательно махнул тот рукой и, ослабив шнурок, сыпанул на дно котелка зеленоватый порошок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});