Глубоко дыша, он скользнул руками к ее ягодицам, обхватив их и лаская своими длинными, сильными пальцами.
— Я не могу ждать так долго, — выдохнул он. — Обними меня ногами.
Даже когда он снял с нее трусики и начал погружаться в нее, что-то еще сопротивлялось в ней.
— Мы не можем. Не здесь…
— Можем. Прямо здесь. Прямо сейчас. — Нависая над ней, с этой черной повязкой, скрывавшей один его глаз, в то время как другой горел неистовым желанием, он был очень похож на пирата, наслаждавшегося захваченным сокровищем.
Дрожь охватила ее. В следующее мгновение жаркий, жесткий, трепещущий его член толкнулся в нее, заставив ее вскрикнуть и крепче сжать его своими ногами. Толкнулся еще, и она, чувствуя, как он заполняет ее, все больше раскрывалась навстречу ему.
— Так, так, дорогая, — упоенно шептал он. — Прими меня. Прими меня внутрь, целиком. Согревай меня. Держи меня. О, Боже, ты чудесна!
Она не смогла бы ответить, даже если бы захотела, потому что в этот момент рот Грэнта прижался к ее рту, а язык раздвинул ее трепещущие губы. Притиснув Аманду к двери, Грэнт обхватил ее снизу руками, а ее ноги обвились вокруг него. Она крепко прижалась к нему, дрожа всем телом. Страсть и возбуждение в ней нарастали, она жаждала слиться с ним воедино.
И вдруг между двумя ударами ее сердца она ощутила, что возносится вместе с Грэнтом в какую-то неведомую высь и парит на золотых крыльях среди маленьких сверкающих солнц. Когда она, наконец, опустилась на землю, словно лежа на светящемся облаке, ноги ее разжались, совсем ослабев, и лишь прижимающееся к ней тело Грэнта и его крепкие руки не дали Аманде соскользнуть по стене на пол. Его голова покоилась в изгибе ее шеи, и дыхание их смешивалось.
Короткий смешок вырвался у нее:
— Всемогущий Боже! Никогда бы не поверила!
В ответ он тоже усмехнулся и поцеловал Аманду в шею, отчего по ее коже пробежала дрожь.
— Я не спрашиваю, понравилось ли тебе, — сказал он, скривившись. — Это просто чудо, если никто в отеле не слышал тебя, и как только у меня перестанет звенеть в ушах, я заставлю тебя покричать еще немного.
— Не уверена, что у меня хватит на это сил, — заметила она. — У меня словно все кости переломаны.
— Дорогая, мы только начали. Мне еще многому нужно тебя научить.
С поразившей ее легкостью он приподнял ее снова. Испугавшись, она вскрикнула:
— Ведь ты не уронишь меня на пол, Грэнт Гарднер! — Ей казалось невероятным, что он еще в состоянии держаться на ногах.
— Прекрати ныть, — потребовал он. — Держись за мой пояс, а не то брюки свалятся, и мы оба рухнем на пол, так и не добравшись до постели.
Так они и достигли постели. Грэнт нес Аманду, Аманда придерживала его брюки, и оба хихикали, словно напроказившие дети.
Да они, в сущности, и были ими.
К рассвету Аманда потеряла счет преподанным ей способам любви. Страсть их была то бурной, то нежной. Каждый узнавал тело другого, находя те волшебные закоулки, помогающие разжечь страсть и заставляющие сердца рваться из груди.
За эти несколько часов Аманда узнала о собственном теле больше, чем могла когда-либо себе вообразить. Не меньше узнала она и о Грэнте — как доставить ему удовольствие, как свести его с ума. Чем ласкать его — губами, руками, телом. Сначала он шептал ей на ухо наставления, затем она отдалась на волю собственного инстинкта, желания и любопытства.
Обессиленная, Аманда лежала в блаженной истоме в объятиях Грэнта, голова ее покоилась на его плече, а комната понемногу наполнялась светом встававшего солнца. Сквозь дремоту она услышала, как он негромко спросил:
— Как ты решилась?
— На что? — сонно спросила она, перебирая пальцами темные, густые волосы на его груди и наслаждаясь этой игрой.
— Стать моей любовницей.
— Что?! — Она стремительно села, и на ее лице смешались удивление, замешательство и гнев. — Что ты сказал?
Презрительно скривив губы, он приподнялся и, наклоняясь к краю кровати, стал разыскивать свои брюки.
— Я вижу, что ты прекрасно меня слышала, Аманда. Наверное, я неправильно воспринял сегодняшнюю ночь.
— Ясное дело — неправильно! — воскликнула она, натягивая простыню.
— Тогда как же все это понимать?
Она зло посмотрела на него, откинула с лица прядь своих черных волос и отрезала:
— Как хочешь — как сумасшествие, как безумие. Как угодно, кроме…
— Кроме желания стать моей любовницей, — подсказал он, натягивая трусы. Он потянулся за рубашкой.
— Да! — крикнула она. — Все, что угодно, только не это. Жди, когда рак свистнет, чтобы снова залезть ко мне в постель, ты, змея подколодная. Ты сволочь! Ты… Ты ублюдок!
— Ну, ну, Аманда. По-моему, ночью ты называла меня иначе, милая моя.
— Я не твоя милая!
Он хмуро взглянул на нее, не отвечая, но выражение его лица было красноречивей слов.
— Я никогда больше не буду ни твоей милой, ни любовницей! Я тебе обещаю!
— А я уж постараюсь, чтобы ты нарушила свое обещание. Я тебя заверяю!
— Ты можешь стараться хоть до второго пришествия, Грэнт Гарднер, мне наплевать. Ты мне нужен, как собаке пятая нога, и можешь убираться назад в свою берлогу. Тебе ясно?
— Я не думал, что сегодня утром у нас состоится такой обмен любезностями, — обронил он, продолжая одеваться. — Все было по доброму соглашению, если мне не изменяет память.
— Я никогда не соглашалась с этим, если тебе не изменяет память! — отпарировала она.
— Замечательно, — проговорил Грэнт. — Кажется, ты сидишь на моем кушаке, — добавил он, указывая на красную ткань составлявшую часть его пиратского костюма.
Сдавленно вскрикнув, она вытянула из-под себя этот кушак и бросила ему, краснея при воспоминании о том, как он пользовался им ночью. Он накрывал ее этой тканью. Дразнил, размахивая, словно матадор своим плащом. Связывал, как будто она и в самом деле была его пленницей, а он кровожадным пиратом.
О, Боже! Как стыдно вспоминать обо всем этом теперь, при ярком свете дня. А хуже всего то, что она упивалась всеми этими фантазиями. Сейчас они, правда, испарились, словно утренняя роса. Они, возможно, и были любовниками несколько коротких часов, но теперь они снова враги, непримиримые противники.
— Не соизволишь ли ты убраться ко всем чертям из моей спальни? — спросила она. — Сил моих нет терпеть тебя!
— Да, это сильно отличается от того, что ты нашептывала мне с час назад, — заметил он ехидно. — Тогда тебе меня не хватало, да ты бы умерла просто, если бы я хоть на миг остановился. Я верно говорю, мисс Сайтс?
Ее лицо вспыхнуло от возмущения:
— Джентльмен никогда не стал бы напоминать даме о таких вещах!