вчера танцевали.
— Это из-за того, что я танцевала с Винардом? — не поверила собственным догадкам я.
Тень вздохнул, раздражённо мотнул головой и ударил кулаком по перилам борта. Он изобразил пальцами корону над своей головой, потом снова ткнул мне в сердце, потом прижал кулак к собственной груди и провёл ладонью по горлу, словно показывая поток изо рта. Прямо перед моим лицом появились растопыренные пальцы, показывающие, сколько месяцев прошло с того дня, как я стала невестой дракона. И в завершение пантомимы мне изобразили руками какое-то виляющее движение, после чего в мою сторону отмахнулись с явным пренебрежением. Словно от надоевшей мухи.
— Если я правильно тебя поняла, то ты мне сейчас напомнил о моей любви к принцу. — Утвердительный кивок взбесил меня окончательно. — И мол, я говорила про своё сердце, которое не простило предательства.
Тень сложил обе ладони, повторяя форму сердца, а потом смял, словно бумагу.
— Ах да, разбито. Ты уж извини, за неточную передачу твоих кривляний! — я наблюдала за тем, как Тень сложил руки на груди и отвернул лицо в сторону. — А прошло совсем немного времени и я позволяю себе, о, ужас, танцевать и даже веселиться. Кто я там в твоём вертящемся изображении? Вертихвостка? Или ещё каким словом припечатаешь, покрепче? А чего нет? Я ведь должна рыдать не останавливаясь, и страдать весь остаток моей жизни по мерзавцу, из-за которого напомни мне, сколько там той жизни осталось? В лучшем случае ещё месяца три? А в худшем сейчас идут последние дни? Знаешь, что я тебе скажу? Это коронованное ничтожество не стоит даже одной моей слезинки! Он не заслуживает ни моего уважения, ни даже моей памяти. И я бы с удовольствием вычеркнула из жизни каждую секунду, связанную с принцем Валлиардом, даже если бы пришлось их выжигать калëным железом. Но это невозможно, потому что я заплатила жизнью родных за эти секунды. И я обязана каждый день помнить о том, какая цена у любви принца. И знаешь, если бы тот демонов артефакт, из-за которого уничтожили целый народ, не высветил моё имя, то этот кусок гниющего мяса даже и не вспомнил обо мне и моей семье. Как ты смеешь вообще напоминать мне о моей ошибке? По какому праву ты упрекаешь меня в том, что я пытаюсь насытиться жизнью за оставшееся мне время?
Тень выставил вперёд обе ладони, пытаясь меня остановить.
— Нет, не хочу ничего слышать. Не интересно. Знаешь, для того, чтобы хранить свои чувства, нужна душа. А мою душу, принц убил собственными руками. Она погибла в тюрьме. Сколько раз об этом повторять? И знаешь… Не нужны мне твои клятвы! — какое-то наитие пришло, словно из глубины, я точно знала, что делать дальше.
— Лена, что происходит? — Лир и Винард смотрели на нас с Тенью с непониманием того, что происходит.
Тень сделал шаг вперёд и резко прижал меня к себе, пытаясь закрыть рот. Что-то непонятное произошло с моим зрением, я видела всё вокруг, словно объятым изумрудным пламенем. Я перехватила призрачную пылающую нить между мной и Тенью, и, отклонившись назад, произнесла.
— Я возвращаю твою клятву, твои крылья свободны! И не смей ко мне больше приближаться! — резким движением я оборвала зажатую в ладони нить клятвы.
Та лопнула подобно гитарной струне, больно ударив, куда-то в грудь. Мир потерял опору и пошатнулся. Но меня подхватили сильные тёплые волны и куда-то понесли, под раскаты грома. Только странно, что эти раскаты чётко складывались в слова: "Ты совсем уже? Ты чего девочку доводишь?".
Просыпаться или приходить в себя на руках у Винарда, похоже стало превращаться у меня в привычку.
— Что опять случилось? — спросила я.
— Ты сорвала только что наложенную печать. И конечно, получила откат. — Объяснил мне Винард. — А на фоне того, что у тебя только этой ночью прорезались крылья, силы тебя покинули.
— Мне показалось, что моё тело подхватили волны. — Вспомнила я.
— Нет, это был я. И я лучше каких-то там непонятных волн. Потому что позаботился о том, чтобы, когда ты придёшь в себя, тебе было что покушать. — Подмигнул мне Винард.
— Не хочу. — Отвернулась я.
— Надо. Поверь, переживать и грустить всегда лучше на полный желудок. — Помог мне сесть за стол Винард и вышел из каюты.
До конца путешествия я почти каждый вечер поднималась на палубу, где люди коротали дорогу за разговорами и нехитрыми развлечениями, в основном, танцами и песнями. Хотя пару раз устраивали и кулачные бои. От Тени я держалась на расстоянии. Не оставалась с ним в одной каюте, отказывалась сидеть за одним столом. Он неоднократно порывался оказаться со мной рядом и попытаться хоть что-то объяснить. Наверное. Ну, или продолжить меня упрекать. Только я этого слышать не желала. Если человек не может понять элементарного и обвиняет других в том, что сам придумал, то мне от такого нужно держаться подальше. Причём, как можно дальше. А ещё я полюбила встречать рассвет. Здесь, где было значительно теплее, чем на острове Правосудия, солнце поднималось на небосвод в непередаваемой феерии красок. Розовый, голубой, золотой, бордовый и фиолетовый смешивались, рождая в небе удивительную игру оттенков. Винард взял за правило делить со мной эти предрассветные часы. Лир и Фарт предпочитали ещё немного поспать в тепле каюты. А мы выбирались на ещё зябкий ночной ветер и каждое утро ждали, наверное, самого удивительного зрелища в этом мире. Иногда я брала с собой свой инструмент.
Ты славить его не проси меня -
Днем от свечи вряд ли станет светлей,
А что слава — лишь ржа на имени…
Слушай, что я скажу о моем короле -
О том, как щедр он на дружбу был,
О том, как он смеяться умел,
О том, как он веселье любил,
А пел — да что там твой менестрель!
О том, как он слово умел держать,
О том, как за грех он чужой платил,
О том, какой был он преданный брат,
О том, как братом он предан был. — Летел мой голос в ожидании рассвета.
— Интересно, о ком из нас двоих эта песня. — Спросил однажды Винард.
— В каком смысле? — поинтересовалась я.
— Я про себя и Валлиарда. — Смотрел куда-то вдаль бастард.
— Я слишком мало о тебе знаю, а вот о способности Его Высочества предавать всех, кого только возможно, знаю не понаслышке. — Пожала плечами я. — А что, есть основания считать, что это ты предал брата?
— Возможно, Лена, возможно. — Вызвал своим ответом моё недоумение рыцарь. — Иногда, даже когда ты сам уверен в