— Это правда? — хрипит он.
— Правда, — резковато отвечает Иван.
— И кто же инициатор?
— Я.
Отвечаем синхронно.
Я делаю шаг в сторону, многозначительно заглядывая в глаза Ивану. Замолчи!!
— Кто? — ещё раз повторяет отец накаляясь.
— Я!
Уверенно опять синхронно повторяем мы.
Хочется врезать Ивану!
Поджав губы, упрямо смотрю в глаза отцу.
Но он смотрит не на меня. На Ивана.
— Я пригласил тебя в свой дом. Доверял тебе. А ты тронул моего ребёнка?
— Я не ребёнок!! — рычу я, опять вжимаясь в него спиной.
— А кто же ты?!
— Я взрослая.
— Почитай, что такое «взрослость», Ярославна. Ты также далека от этого, как семилетка, блять! — взрывается отец.
Лицо идёт пятнами.
— Всë в твоём мире дано тебе мной! А ты ведешь себя как инфантильная идиотка, подставляя меня по всем фронтам!
— Я хочу решать за себя сама!!
— Да ты у нас самостоятельная личность просто! Вчера ты хочешь хомяка, сейчас — пончиков, через час — танцевать, через два — красненькую машину, а завтра залезть в постель к брату! Такая, сука, многогранная и самостоятельная личность!
От обиды сжимаю челюсти.
— Ты что не видел, кого в постель тащил?! — рычит он в ярости на Ивана. — Я не могу даже придумать оскорбления сильнее нашему дому!
Иван прижимает меня к себе за плечи рукой.
— Убрал руки от моей дочери, ублюдок! — с угрозой делает ему шаг навстречу отец. — И пошёл вон отсюда!
— А ты, — тыкает в меня пальцем, — кредитку, телефон, ключи от машины… Ушла в свою комнату, и чтобы больше я тебя не видел.
— Лëш… — шепчет ошарашенно из дверей мама. — Лëш!
— Уйди, Ольга!! Уйдите все! — падает на кресло, шарит по столу, на ощупь ища пачку. — Спасибо за поддержку в ответственный момент, ДЕТИ!!
Меня всю трясёт от оскорблений. Даже не знаю от каких сильнее — которые адресованы мне или Ивану.
Я вытаскиваю из кармана телефон.
— Кредитка и ключи в комнате.
Разворачиваюсь к Ивану.
— Я хочу с тобой… — колотит меня.
— Пойдём, — хмурясь, смотрит мне в глаза.
Поднимает взгляд на отца.
— Прощайте, Алексей Михайлович. Я Вас понимаю. Дети — они неудобные. У них чувства, эмоции, порывы, капризы, бунты… Это бесит. Я на вас не в обиде. Спасибо за грант. Ясь, пойдём.
Поднимается Эдик.
— Позвольте, — с усмешкой. — А куда пойдёт Яся?
— Со мной.
— Тогда немного арифметики. Вот эти сабо на Ясе стоят сто двадцать штук. Её маникюр два раза в месяц — двадцатку. Стилист — десятку. Косметолог — ещё двадцать. Бельё… Косметика… Массаж и бассейн… Пилатес… Шопинг…
— А ты уже всë посчитал? — оскаливается Иван.
— Конечно! Я всегда знаю под что подписываюсь. Короче, средний чек — двести тысяч. И?.. — разводит с вызовом руками. — Куда же едет Яся.
Я срываю с ног сабо и по очереди швыряю ими в пытающегося увернуться Эдика.
Отец бледнеет, у него дёргается глаз.
Держи туфлями в табло, говнюк! Это слишком даже для «голубя».
— Ясь… — шепчет стоящая в дверях мама. — Ты что?!
— Трусы снять? Или можно в них уйти??
Срываю с себя драгоценности, кидаю на стол отцу.
— Ты посчитал не свои возможности, Эдик! А своего отца и своей матери!
— Ну они мой ресурс. Я могу рассчитывать. А вот Иван теперь — вряд ли.
— Да! Очень жаль, что Иван не может рассчитывать на своего отца, — рву из ушей застрявшие серьги.
Вылетаю мимо мамы.
Хватаю гитару Ивана. Он поднимает сумку, я босиком иду на выход.
— Только попробуй остановить, Ольга! — вслед яростно бросает отец. — Сама прибежит.
Не оглядываясь поднимаю «фак».
Ни за что!!
Иван спокойно сжимает в кулак мой «фак» и опускает мою руку.
— Не надо, Ясь.
Охранник растерянно выпускает нас за ворота.
Меня срывает в тихую истерику. Я не плачу, просто задыхаюсь. Мне не хватает кислорода. Вдыхаю, вдыхаю… и не могу остановиться!
Обняв, Ваня убаюкивает меня в руках.
— Всë нормально… Разрулим как-нибудь. Но чека на двести не обещаю, Ясь.
— Замолчи!
Он вызывает такси, не выпуская меня из рук.
— Мы теперь совсем одни? — шепчу, задыхаясь.
— Нет… У нас теперь другая семья. Моя. Поехали.
Глава 44 — Батя
Внутри меня сжался ком, я спрятал туда все эмоции. Я отдам их не здесь. А на татами. Как учил Бес.
Обидели ли меня слова отца?
Бес всегда говорил, что «ублюдок» — это не оскорбление для того, кто рожден с этим клеймом. Он не виноват в этом. Это оскорбляет только того, кто произносит это слово. Так как это говорит о том, что для него дети бывают второго сорта. И это фу…
Я согласен с Бесом. Мне неприятно, что Алексей Михайлович опустился до такого оскорбления. Меня оно не унизило. Но ранило… Потому что я старался его уважать.
И я, понимаю, что виноват. Не за чувства, конечно. А за то, что нас коротнуло на его территории. Но что ж теперь…
Единственное, что я позволяю себе — в блок и его, и Бориса.
В остальном мои эмоции на замке.
И Ясе, наверное, их не хватает. Она тревожно вглядывается мне в глаза.
— Ты сожалеешь?
— О чем?
— Что забрал меня.
— Нет.
Закрывая глаза, целую её в нос, обнимая, крепче.
Ну может она и не самостоятельная. Но для меня это никак не умаляет её ценности.
— Я просто немного помолчу, ладно. Мне надо…
Прячет нос у меня на шее.
Я медленно глажу её спину.