лучше не думать. По крайней мере, сейчас. Иначе распереживаюсь и в конечном итоге поддамся чувствам. Приму Матвея назад.
Не хочу! Он однажды меня уже предал. Никто не может гарантировать, что это не повторится ещё раз.
Спокойствие меня напрягает. Я была уверена, что буду переживать и страдать. Что всю ночь проворочаюсь в кровати и к утру окончательно изведу себя. Но нет. Ничего подобного не происходит.
Видимо моя нервная система решила выставить блок. Я ей за это весьма благодарна! Психованная я не самый лучший вариант.
Мыслей ворох. Как с ними справиться ума не приложу. В моей жизни и в жизнях моих детей стремительным образом происходят изменения. То квартиру подарили, то не прожив в ней и полутора недель, мы переезжаем.
Как обо всём рассказать Денису и Маруське банально не знаю. А надо. Они уже достаточно взрослые, чтобы осознавать происходящие изменения вокруг.
Да и пусть лучше знают правду. Скрывать от детей её не хочу. Потому что как ни крути, правда им станет известна. А вот кто именно её расскажет и под каким углом преподнесёт, не известно. Может произойти так, что в конечном итоге детки меня возненавидят.
Утаивание правды о происходящем выйдет боком. За свою минутную слабость придется заплатить гораздо дороже, чем могло бы быть. Нужно собраться с силами и признаться Марусе и Денису. Рассказать, что у них теперь есть отец. И что мы к нему переезжаем.
Обязательно объяснить, что в квартиру вернёмся. Я не собираюсь у Илларионова жить!
— Чиу, ты чего? — обращаюсь к своей любимой собачке. Она приподняла голову, смотрит на меня и скулит. — Иди сюда, — слегка стучу по матрасу. — Поглажу тебя.
Моя умная девочка прыгает на кровать, подходит ближе, ложится. Начинаю перебирать пальцами пушистую шерсть.
— Облачко ты моё, — чешу за ушком, глажу по спинке. Она переворачивается и подставляет мне свой живот. — Что ж мне делать? Как правду детворе преподнести? А если мне не поверят?…
Но собачка молчит. Только виляет хвостом и всячески подставляет мне брюшко.
Надо признаться. Откладывать некуда. Блин! Вот я попала.
Разговор будет утром. Наверное.
Матвей спит через стенку. Он не шумит, не храпит, в квартире стоит полнейшая тишина. Я постелила ему на кухне. На полу. В детскую класть нельзя, а в свою кровать пускать его не готова.
Слова Илларионова растеребили в душе старые раны. Не думала, что когда-либо меня начнет волновать личность биологического отца. Как выясняется, я ошибалась.
Он объявился спустя столько лет! Хочет забрать у меня сына. Видите ли ему приспичило сделать из Дениса своего наследника.
Зачем? Блин! Вот реально… Зачем?! Нужен продолжатель рода. Ха! Пусть ищет суррогатную мать, делает ЭКО, заказывает пол ребенка. При нынешних достижениях в медицине это вполне реально сделать.
Нахрена ему мой сын?! И лишние проблемы. Шум. Ведь я сидеть и отмалчиваться не стану, глупо это отрицать. Подниму на уши все правоохранительные органы, правозащитников, СМИ, сделаю широкую огласку по социальным сетям. Его ведь затравят! Но нет. Разве подобное остановит ублюдка, который ради мести соблазнил жену некогда лучшего друга? Вряд ли.
Или здесь что-то ещё… Помимо простого желания и мести.
Последняя мысль не даёт покоя. Она вертится вокруг назойливой мухой, не позволяет сосредоточиться ни на чём другом. Потому что объяснения могу придумать лишь одно страшнее другого. Возможное донорство самое безобидное из всего.
Звонок будильника выдергивает меня из крепкого сна. Я даже не заметила как заснула.
Вылезаю с кровати, поверх пижамы накидываю халат. Хоть мужчина видел все, но показываться ему на глаза в откровенном наряде я не готова. Обойдётся!
— Доброе утро, — негромко обращаюсь к спящему Матвею. Стою у двери. Подходить ближе пока не хочу, боюсь поддаться его чарам. А ведь Илларионов явно не просто так решил остаться у нас.
— Привет, — хриплый ото сна голос вызывает мурашки по коже.
— Как спалось? — интересуюсь не глядя на нежданного гостя.
Стараюсь на Матвея смотреть как можно меньше. От столкновения наших взглядов внутри каждый раз извергается вулкан. Огненная лава сжигает сердце. Всё изнутри жаждет прохлады и ласки. Которые может дать лишь один человек.
Я продолжаю стойко игнорировать свою тягу к мужчине. Раз за разом убеждаю себя, что мне рядом с ним ничего хорошего не светит. И раз за разом поступаю строго наоборот.
Моя любовь к Матвею, как грёбанный феникс. Восстаёт из пепла. Противостоять и противиться этому чувству совершенно бесполезно. От сопротивления оно становится лишь сильней. Бесит! До невозможности! Потому что я хочу оставаться свободной, независимой женщиной, а не безвольной тряпкой, которой становлюсь каждый раз рядом с Илларионовым.
— На удивление, хорошо, — поднимается с импровизированной кровати. Точнее, с груды одеял и пледов. — Но я половину ночи не спал. Думал. О нас, — удивлённо выгибает бровь.
— Нас больше нет, Мэт, — отвечаю печально вздыхая. — Давай на этом закроем разговор. Хорошо?
— Ты обещала подумать, — продолжает болезненную тему. — Я буду ждать твоего положительного решения. Другого ответа не приму.
— Илларионов, — театрально закатываю глаза. — Ты неисправим! Ну честно!
— За это ты меня и любишь, — подходит вплотную. Практически вжимает в стену. — Светка, я жить без тебя не могу, — шепчет на ухо. Горячее дыхание на коже пробуждает давно забытые ощущения. Я чётко ощущаю утреннюю реакцию мужчины. Убеждаю себя, что это не для меня, только желание. Просто физиология.
— Матвей, — голос подводит. Он выдаёт меня с головой.
— Шшш, — покрывает поцелуями шею. — Не говори ничего.
Закрываю глаза. На пару мгновений позволяю себе раствориться в ласках, не́жусь в них. Давно ничего подобного не испытывала. Яркое пламя разгорается внутри, игнорировать его становится сложнее с каждой секундой.
— Мэт, отпусти, — слегка отталкиваю его. Илларионов делает шаг назад. Смотрит на меня сквозь полуопущенные ресницы. Тяжело дышит. — Нет! — произношу чётко и твёрдо. — Я