Читать интересную книгу Римский период, или Охота на вампира - Эдуард Тополь

– Блин! Опять этот запах нищеты – запах жареной рыбы!..

Да, если бы мы стеснялись своей нищеты и долгов, не было бы «Белорусского вокзала», всего Достоевского, Гоголя, Чайковского, Маяковского и многих-многих других. А в Италии – не Модильяни виноват в своей нищете, а итальянцы и французы, которые довели своего гения до голодной смерти…

Темно-бордовый «пежо» Виктора подрычал к траттории без четверти два, Виктор впорхнул под навес, потрепался по-итальянски с хозяином и подсел ко мне:

– Я заказал нам по пасте «Ангельские волосы» и бутылку вина. Но мы должны слопать это до двух, в два у нас все закрывается.

– Я знаю.

– Что случилось? У тебя такое лицо, словно тебе отказали в американской визе.

– Хуже, Витя. В Израиле вот-вот начнется война. Мне нужно вытаскивать оттуда сестру.

– Я думал, ты скажешь «поэтому я лечу в Израиль». – Виктор разлил по стаканам вино, которое принес хозяин, и стал быстро и ловко есть тонкие, как волосы ангелов, макароны, накручивая их на вилку.

– Зачем? – сказал я. – В армию меня там не возьмут – мне сорок лет. А сидеть у них на шее… Нет, я должен до начала войны вывезти оттуда сестру с дочкой. Если они приедут сюда, ты сможешь им как-то помочь, пока я перетащу их в Штаты? Это моя родная сестра, ей не могут отказать соединиться с братом.

– Брось! Никакой войны там не будет! – вдруг отмахнулся Виктор так, словно речь шла не о судьбах мира, а о второй порции спагетти.

Я оскорбленно напрягся:

– Откуда ты знаешь?

– Элементарно! Без Египта никакой войны быть не может, а Египет вот-вот подпишет с Израилем мирный договор.

– Да плевали арабы на договоры! Гитлер и Сталин тоже подписывали мирный договор!

– Нет! Это не одно и то же! – сказал Виктор тоном политического гуру «Радио Италии». – Германия до этого не проиграла России ни одну войну! Понимаешь? А Египет проиграл евреям все войны. Но дело даже не в них. Ты думаешь, почему переговоры о мире ведет с Бегином именно Садат, а не Асад или король Хусейн? Потому что Садату нужна Нобелевская премия? А без этой премии ему на жизнь не хватает? Нет, дорогой! Египтяне до сих пор помнят десять Казней Египетских – вот почему! У них генетический страх перед вашей нацией, и Садат посчитал, что лучше с вами не воевать и получить за это назад весь Синайский полуостров, да еще отсасывать с Америки по пять миллиардов долларов в год – просто так, за мир с Израилем. Он гений! Сегодня Израиль – самое безопасное место в мире!

– А зачем тогда в Сирию прибывают кубинские войска?

– Потому что Асад любит надувать щеки. Потому что Садат разогнал в Египте компартию, которая под московскую дудку готовила его свержение. Да мало ли почему!.. Пойдем, Джузеппе должен закрывать, сиеста у нас – святое. – Виктор оставил на столе деньги, собрал свои газеты, по которым он пишет передачи для «Радио Италии», и крикнул в глубину кафе: – Чао, Джузеппе! Аривидерчи!

Я поплелся за Виктором к его дому, говоря на ходу:

– Да-а, твоими бы устами…

– Моими устами ничего делать не надо, они у меня не для этого! – решительно пресек Виктор. – Ты хочешь привезти сестру в Италию – пожалуйста. Чем смогу, помогу, о чем разговор! Только имей в виду, что сегодня у нас в Риме в десять раз опасней, чем в Тель-Авиве.

– То есть? – оторопел я.

– Ты газеты читаешь? Радио слушаешь?

– Нет, конечно. Как я могу читать итальянские газеты?

– Вот именно! – Виктор открыл дверь в свою квартирку на третьем этаже и пропустил меня внутрь. – Но ты хоть знаешь, что в Израиле в прошлом году было всего сто шесть террористических актов, а у нас – почти две тысячи? Ты знаешь, что у нас вот-вот к власти придут коммунисты, и вопрос сейчас только в том, какие это будут коммунисты – с человеческим лицом Берлингуэра или наш итальянский Ленин – Антонио Негри?..

Я оторопело смотрел на Виктора – это что, всерьез? – а он продолжал:

– Ты знаешь, что Италия вообще самая прокоммунистическая страна? Кто прапрадедушка коммунизма? Томмазо Кампанелла! Если бы на Ялтинской конференции Черчилль и Рузвельт не договорились со Сталиным о разделе Европы, Италия стала бы коммунистической республикой еще в 45-м году, тогда у коммунистов тут вообще не было конкурентов! Но Сталин приказал им отдать власть, и они не посмели его ослушаться, за что до сих пор кусают себе локти и все остальные места. Но теперь, когда Сталина нет, они подняли голову и не только голову, почитай, что пишет этот Антонио Негри! – Виктор шумно развернул какую-то газету. – «Насилие – это естественная, срочная и безусловная потребность в деле установления коммунизма. Звериная жестокость и беспощадность к своим врагам, стоицизм в своих собственных нуждах и страстях – вот какой мы предвидим конституцию коммунистической диктатуры!» Не слабо, да? И сюда ты хочешь перевезти сестру из Израиля?

…Конечно, в голливудском кино на этой эффектной фразе закончился бы весь эпизод, а за ним – встык – начался бы другой, не менее напряженный. Но что они, голливудские драмоделы, понимают в искусстве? Если вы в Италии, то сама жизнь диктует здесь совершенно иной уровень драмы и выстраивает вашу судьбу по лекалам Лобачевского и Феллини, а не по одномерным выкройкам Голливуда.

Я прикатил из Рима последней электричкой, сошел со станции в Ладисполи и замер. В темном домике слева кто-то замечательно играл на скрипке, а напротив, в многоэтажном доме, на самом верху, на восьмом или девятом этаже, светилось только одно окно, точнее – дверь из кухни на балкон, и в этом светлом проеме, на фоне черного неба, звезд и моря, слившегося во тьме с небом, – в этом светлом проеме тонкая женская фигурка в брючках и с распущенными по плечам волосами хлопотала у вынесенной на балкон электрической плиты. Не знаю, что она делала, мне было только видно, как она движется у этой плитки – все время движется, не сходя с места. Очень далеко от меня, очень высоко, но все ее движения были пластичны и слиты с этой музыкой, которая звучала в другом домике, напротив.

И так же как она специально вынесла свою плитку на балкон, чтобы слышать эту музыку и жить в ней, так и я сел на какой-то каменный выступ в заборе, задрал голову вверх, смотрел на нее и слушал.

Есть Нечто, что все-таки невозможно описать словами, но что снимает тревогу и беду, как материнская рука.

Хотя зачем я это пишу? Кто в Голливуде поймет этот крохотный, но такой емкий и чисто итальянский (или грузинский) эпизод?

41

После Белых Столбов в электричке стало чуть свободнее, но плечистые мужчины, сидевшие у Елены и Пильщика за спиной, похоже, и не думали выходить, они шумно играли в карты, а Пильщик, явно не в силах сдерживать распиравшие его чувства, тараторил, почти не таясь:

– Лена, вы, конечно, не еврейка, но я вам доверяю. Я хочу вам сказать: антисемитская кампания, которая сейчас идет, никакого отношения к нам, евреям, не имеет! Она вообще не против нас направлена! Это просто оружие подковерной борьбы Полянского и Романова, то есть русской группы в Кремле, с группой, которая пришла в Кремль с Украины. Что вы так смотрите? Почему я не могу сказать вслух то, что думаю? Я же из психушки! Подумайте сами: на чем еще они могут выпихнуть Брежнева, Кириленко и Черненко из Кремля? На марксизме? Так они его сами не знают. Но вспомните: Сталин вырезал всю верхушку руководства экономикой, правильно? Русских, украинцев, казахов – всех! Их места заняли рабочие и кухарки, но это же был завал – они ничего не понимали в делах! И тогда они стали брать евреев и армян своими заместителями, главными инженерами, вторыми секретарями обкомов. Брежнев опирается на этот слой, но подросли новые кадры, они хотят скинуть старый аппарат, занять его место. Полянский и Романов их поддерживают, потому что, убрав опору пирамиды, они уберут и верхушку. И значит, хорошие мы или плохие, это не имеет никакого значения! «Бей жидов!» – это стратегический лозунг нового поколения руководителей партии…

Елена не помнила, с какого момента она перестала слушать эти разглагольствования еврейского неофита, впитавшего в себя атмосферу палаты «узников Сиона». И даже разительное перевоплощение агрессивного, замкнутого, косноязычного серийного убийцы в благодушного и эрудированного парня уже не занимало ее мысли. Другая мысль зародилась в ее голове, и она подивилась ее простоте. Если через нее, Елену, Винсент смог так перестроить психику маньяка-убийцы, то что же он сделал с ней самой, с Еленой? И вот почему с таким изумлением на нее смотрят теперь коллеги и техники на радио! Она изменилась…

Впрочем, минутку! Разве это не свойственно всем влюбленным – меняться и внешне, и внутренне? И разве она изменилась к худшему? Нет, конечно! Она изменилась так, что мужики сворачивают голову ей вслед – вот как она изменилась! Она изменилась так, что у нее грудь выросла на размер – вот как она изменилась! Она изменилась так, что ей уже по фигу все условности совковой жизни, все страхи перед КГБ, милицией и собственным начальством в Радиокомитете! И она изменилась так, что уже сам Винсент стонет, кряхтит и летает в постели, задыхаясь от усталости и прося пощады, – да, вот как она изменилась! Ее жизнь стала прекрасной и легкой, она досыта, до невесомости и изнеможения спит с любимым мужчиной, и она принимает участие в уникальном эксперименте…