В это же время начинают складываться крупнейшие торговые купеческие компании, которые были важны не только для самой торговли и образования торгового капитала, но и играли огромную роль в политических коллизиях Западной Европы, являясь средоточием ее богатства и тем самым определяя ее политическую жизнь. Самой знаменитой из них была компания, созданная купцами немецких земель, – Ганза, или Ганзейское торговое общество. С Ганзой работали купцы Новгорода, Смоленска, Старой Руссы и Пскова. Ганза активно вмешивалась в политические коллизии Западной Европы, была больше связана с ней. Романские (прежде всего итальянские) центры больше «смотрели на Восток». И всё же давнее существование (ещё с I тысячелетия нашей эры) Волжско-Балтийского пути (в продолжение «Янтарного пути»), значительно возросшего с появлением Золотой Орды, дало Руси с Ганзой новые возможности в восточной торговле. Так, раньше фламандские ткани шли по «Лотарингской оси» в Геную, а оттуда вместе с миланскими через Босфор – в Чёрное и Азовское моря до Кафы и Таны. Теперь всё то же самое вместе с оружием, слитками золота и серебра, русским мехом, воском, прусским янтарём, моржовым клыком стало возможно пускать коротким путём по Волге прямо к ханской столице. Кроме того, сюда же спускали по воде так называемые тяжёлые (но тоже очень важные) товары: русский лес, железо, шведские цветные металлы. И в отличие от итальянцев тяжёлые европейские грузы спускались вниз по реке, что создавало выгоды по логистике. А назад, в Россию и Северную Европу, – те же левантийские товары (шёлк, пряности) и предметы роскоши, дамасские клинки, слоновая кость. Лёгкие и дорогие. И тоже коротким путём, напрямую. А возможность русских кораблей ходить прямо до Мазендарана (т. е. побережья Северного Ирана), чего не могли итальянцы, позволяла им на месте закупать лучшие в то время иранские шелка и товары Индии. Образно говоря, это позволило удлинить главный торговый нерв Западной Европы до Нижней Волги и Северного Ирана. Поставки с Севера по Волге серебра стали важнейшим фактором устойчивости монетной системы Орды и её экономики [554]. Для Руси торговля с Ганзой и Ордой стала спасением от ватиканских торговых прессингов. Страна не разорилась, а обогатилась. Заметим, артель имела особенность: Орда и Ганза почти не общались напрямую (как в том же Азове), а только через русских, но эффективность Волжского пути от этого не страдала. В целом средиземноморско-восточная торговля была больше волжской. Но она шла через Египет, Ливан, Киликию, Хулагуидов, Рум. И та её часть, которая шла через Крым, Азов и Золотую Орду, уступала волжской и по объёму, и по ассортименту. В XIV веке, как говорилось в главе 4 (ст. «Конфликт в Крыму…»), через Босфор проходило в оба конца товаров на 0,75 млн золотых венецианских дукатов в год [555]. Из них около 50 % шло вдоль южного берега Чёрного моря. До портов Трапезунда. А дальше – в территорию государства Хулагуидов, т. е. в Иран. И 50 % – через Кафу и Тану (Азов) в Золотую Орду и обратно с Востока. Это 375–400 000 дукатов [556]. Или 85–90 000 новгородских гривен (соммо, сувамов). И примерно на 170 000 гривен шёл товар по Волге. Тоже в оба конца. Существенно больше, почти в 2 раза, около 750 000 дукатов [557, 558]. Причём, по данным Пеголотти, торговля в Тане также в большой мере осуществлялась русскими товарами [559]. Мехами, воском, серебром, привозимыми «сурожанами». И выходит, что ордынско-итальянская торговля в Северном Причерноморье в значительной мере была русско-итальянской, а Орда имела с тех и с других свой законный таможенный процент. Соотношение торговли «Северная Русь – Орда» / «Италия – Орда» было в итоге значительно больше, чем 750 000/375 000 = 2/1. А Северная Русь была важнейшим европейским торговым партнёром Золотой Орды. Незаменимым. (Особенно в поставках серебра и «мягкой валюты» – мехов.) Конфликт с которым был заведомо убыточным, а значит – ненужным.
Но главное не только в этом. Очень важной целью было показать, что, несмотря на жестокость и грубость средневековья, преобладали позитивные и созидательные отношения между немцами, русскими и татарами. И так – до 1395 г.
И это очень сильно перекликается с нашим временем. И сейчас Россия – сама не маленькая – находится между двумя экономическими гигантами: ЕС и Китаем. К которым вот-вот прибавится Индия. Хватит ли у нашей страны, её народа и правительства мудрости, способной, подобно нашим предкам, превратить могущество соседей в позитив и благо для страны? И это зависит не только от правителей… Вопрос вопросов.
Сама же Россия плотно подсела на лучший в мире иранский шёлк [560]. За шелка из провинции Гилян давали золото. Но русские, кроме германских слитков золота и серебра, могли предложить ещё и «мягкое золото» – меха, а также ценный на Востоке прусский янтарь. В итоге волго-каспийская торговля Руси, как и азовская («Сурожская»), продолжалась, даже когда Орда стала сыпаться при Тимуре.
Особенно заманчивыми стали сношения с Персией в эпоху ее расцвета при шахе Аббасе Великом (1587–1629), когда были улучшены пути в Индию и Китай, построены новые караван-сараи, мосты. Главным предметом персидского вывоза в эту эпоху остаётся шелк, производство которого расцвело в Гиляне и в некоторых других провинциях [561]. Торговля шелками имела чрезвычайно крупное значение в экономической жизни Европы. В этом товарообороте между Западом и Персией на смену старинным основными стали две дороги, пересекающие страну в вертикальном направлении. Одна дорога, идущая от Каспийского моря к Исфагану и составляющая отрезок Великого Волжско-Каспийского пути, ЭТО СТАРАЯ ДОРОГА ВРЕМЁН АРТЕЛИ «ГАНЗА – РУСЬ – ОРДА», только вместо Новгорода теперь выступает Архангельск. Вторая дорога шла в обратном направлении с юга на север, от портов Персидского залива: Ормуза, Харака, Бушира – внутрь страны. Но хотя эти порты и были незамерзающими, они все вместе пропускали меньше шёлка, чем морозный штормовой Архангельск. Что касается первого, северного, пути, он безраздельно эксплуатировался Россией [562]. Вывоз шелка теперь составлял царскую монополию, и чрезвычайно доходную. Раз в три года «царевы гости», т. е. правительственные купцы, составляли на Волге караваны и плыли в Персию. Взамен шелка они привозили главным образом соболя и вообще всяческие меха, красную медь, европейские полотна и сукно [563]. Вполне понятно, что иностранцы, в особенности англичане, всячески стремились добиться права свободного торга с Персией через территорию Московского царства. Однако бесконечные просьбы англичан, голландцев, французов и датчан встречали решительный отпор со стороны московского правительства. «Персов не пускали дальше Астрахани, а европейцам не давали шелка ближе Архангельска» [564], выменивая взамен сукна. Это было русское наследство от Артели.
В конце ΧV века наступает поворотный момент в истории Евразии, связанный с утверждением турецкого владычества в Леванте, т. е. в восточной части Средиземного моря. Завоевав Малую Азию и Константинополь, турки-османы подвергают чрезвычайным стеснениям ту оживленную торговлю, которую европейские купцы (итальянские) вели с Востока. Они взимают огромные пошлины, ограничивают право транзита и, кроме того, подрывают средиземноморскую торговлю огромным развитием пиратства. Европейские купцы, естественно, начинают искать новых путей в Индию и Китай, которые обходили бы баррикаду, воздвигнутую турками в Леванте. Совершенно понятно, что поиски кружного морского пути на Восток исходили от тех государств, которые имели береговую линию на Атлантическом океане и раньше принимали незначительное участие в левантийской торговле благодаря монопольному сосредоточению последней в руках двух могучих итальянских республик: Венеции и Генуи.
Такими странами были Испания и Португалия. Португальский моряк Бартоломей Диаз в 1488 году огибает южную оконечность Африки, многозначительно прозванную им мысом Доброй Надежды; спустя десять лет другой португальский капитан Васко да Гама, идя в том же направлении, уже достиг западного побережья Индии. Поиски кружного пути в Индию были закончены [565].
Открытие безопасного и дешевого (благодаря незначительности морского фрахта сравнительно с сухопутным) океанического пути вызвало форменную революцию в торговых отношениях Европы с Востоком. Старинные сухопутные магистрали, путешествие по которым было сопряжено с огромными стеснениями и риском, теряют свое прежнее значение и глохнут. Этот процесс автоматически влечет за собой политико-экономическое падение тех стран, которые основывали свою мощь на эксплуатации трансазийских караванных путей. Начиная с ΧVΙ века, наблюдается упадок итальянских республик, Турции, Персии.