— А ну-ка все в караулку, живо! Смотреть на вас стыдно. Хорошо хоть причиндалы прикрыты. И это оплот государства!
Те что-то пробубнили, но подчинились. В то же мгновение часы на Главной башне пробили шесть раз, и из ворот вышел Фрэд.
— Что я пропустил? Почему в городе паника? Случилось чего? А это что такое? — полюбопытствовал он, тыча пальцем на изобретение Даниэля.
— Слишком много вопросов, — усмехнулся шут. — Нам пора ехать. Где тебя носит?
Прохор запрыгнул на свое место и поманил пальцем писаря. Тот округлил глаза и отрицательно помотал головой. У него отсутствовало всякое желание забираться на это железное, окутанное белесой дымкой, чудовище, которое напомнило Фрэду дракона из страшных сказок.
— Что это? — повторил он свой вопрос.
— Самодвижущаяся повозка и только. Или ты отказываешься выполнять свою работу?
Шут знал, куда надавить. Летописец посмотрел на строгого начальника караула, затем на солдат, несших дежурство на стенах города. Ему абсолютно не улыбалась перспектива военного. Выбрав меньшее из двух зол, Фрэд сделал шаг к пугающей телеге и встал на подножку.
— Это не честно — шантажировать, — Он сел рядом с Прохором, прижав к груди сумку, в которой лежала книга, и зажмурился. — Моя смерть будет на твоей совести.
— Это мотивация, а не шантаж.
Весельчак усмехнулся, натянул на нос очки, дернул рычаги и, погудев на прощание, привел самоходное нечто в движение. А поскольку книгочей молчал, как рыба, от скуки шут запел.
Он в лес уходил, и ей говорил,он ей с улыбкой нежно говорил:— У окошка сиди и орешки грызи,меня ты к вечеру сегодня жди.С тех пор, как он ушел,лет десять прошло.Всюду парень был,весело он жил,но по дому загрустил.— Детка, как дела? Как ты тут жила,Чего сидишь в молчанье у окна?Не злись на меня, задержался я,и понял, нет мне счастья без тебя.С тех пор, как он ушел,лет десять прошло.Всюду парень был,весело он жил,но по дому загрустил.Подругу за руку взяли страстно обнял.С девушкой тогдапроизошла беда —в пыль рассыпалась она!— Что с ней, что с ней? —не верил парень глазам.В кучку пыль сложил,в банку положили до смерти с нею жил.
Чудо, которое смастерил Даниэль, неслось по тракту, оставляя за собой клубы дыма и пара. Телегу трясло на ухабах, то кидая в стороны, то подбрасывая вверх. Прохор сжимал в руках колесо управления и что-то бубнил под нос. Фрэд же ощущал себя, как венчик в ведре: писарь едва не вылетел на дорогу пару раз, ибо ни за что не держался. В конце концов, он сел на свою суму, обеими руками схватился за сидение и открыл глаза.
— Ух ты! — только и смог сказать он, глядя, как приближался лес. Он обернулся и сквозь рассеивающийся пар стал смотреть на удаляющийся город. Странное чувство одолевало писаря. Такого он еще никогда не испытывал. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от восторга. Фрэд стянул берет и подставил лицо порывам ветра, развивающего его черные, как смоль волосы.
За повозкой пытались поспеть птицы, которые бросили свои дела и решили поближе рассмотреть диковину, ехавшую по дороге. Небо медленно, но верно, меняло свой окрас с голубого на розовый, благодаря тому, что солнечный диск лениво закатывался за лес. Вечер сменялся ночью. Рогатый месяц готовился сменить своего дневного соперника и выпустить на свободу сестриц-звезд.
Вскоре город исчез вдали, и лес сомкнулся за спинами королевского летописца и шута. Едва самоходная телега въехала в чащу, местные обитатели встревожились. Раздался треск веток и шорох листвы, и невидимые твари разбежались и разлетелись кто куда, лишь подальше от неизведанного.
Писарь смотрел, как мимо мелькали кусты и деревья.
— Это великолепно! На такой карете можно в путешествие отправиться!
Шут улыбнулся.
— Ты еще на воздушном пузыре не летал. Вот где настоящая красота! Может, как-нибудь уговорю мастера, чтобы он тебя поднял.
Фрэд округлил глаза и посмотрел на Прохора.
— Честно? Обещаешь?!
— Я когда обманывал? — спросил тот. — Гадом буду!
Он потянул на себя рычаги, и телега остановилась. Затем шут подкинул в топку дров, долил в котел воды и вновь занял свое место. Потянув за шнурок, болтавшийся над головой, Балагул сбросил излишки пара. Оглушающий свист эхом прокатился по лесу.
— Видишь ручку возле себя? — спросил шут писаря.
Тот завертел головой.
— Ага.
— Тяни на себя!
Фрэд посмотрел на Прохора.
— А это не опасно?
Весельчак оскалился.
— Наоборот. Стемнело уже. Я, можно сказать, наугад еду.
И в самом деле: солнце уже село, а света месяца и мириад звезд не хватало, чтобы осветить лесную дорогу. С каждым мгновением возрастал риск налететь на поваленное дерево или свалиться в яму, коих по обочине имелась уйма. Летописец вздохнул и подчинился приказу. Раздался щелчок и перед повозкой возник луч света, осветивший дорогу, который имел свое начало из стеклянного глаза, закрепленного на небольшом дышле.
— О…е…а..! — восторженно выругался Фрэд. — Это что такое?!
Прохор покатился со смеху, едва не выпустив из рук колесо управления.
— Не знаю всех премудростей, но что-то связано с трением. Электричество, брат! Скоро мы заменим уличные лампы такими штуками.
— Во дает мастер! Ему повезло, что он не родился лет, эдак, на тридцать раньше. Наверняка на костер бы пошел.
— К бабке не ходи, — согласился Прохор и погудел.
Шут остановил повозку за небольшим кустарником, открыл крышку, как его научил Даниэль, чтобы котел не разорвало от избытка пара, и погасил свет.
Ночь забралась под каждый листок, под каждую корягу. Глаза постепенно привыкли к полутьме, разбавляемой светом небесных светил и лесных гнилушек. Прохор наломал лапника и улегся под елью. Писарь пристроился рядом.
— И чего мы забыли в этих дебрях? — спросил он.
— Засада у нас тут. Разбойников ловить будем, — ответил шут. — Тех, кто вчера ограбил шкуродеров. Целый сундук увели, проныры.
— А с чего ты решил, что они тут появятся? — писарь стряхнул со штанины муравьев и прихлопнул комара, севшего на шею.
— Знамо с чего, — хмыкнул тот, — Я слух пустил, что бортник понесет сегодня деньгу в казну.
Фрэд закашлялся.
— Ты их на живца поймать решил. Умно! Только вот… Надо было гвардейцев захватить.
— Сами справимся, — сплюнул шут, заложив руки за голову.
Летописец снял с травинки светлячка и стал смотреть, как жучок ползает по его ладони. Где-то угукала сова, стрекотали сверчки. Под елкой, где расположились путники, раздалось шуршание, и служитель пера подвинулся, пропуская колючего обитателя леса. Еж пропыхтел и скрылся в зарослях папоротника. Фрэд даже закемарил, но тут же очнулся от тычка в бок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});