Читать интересную книгу "Умберто Нобиле и «Италия» на Северном полюсе. Политика и история по неопубликованным документам 1928–1978 гг - Клаудио Сиколо"

нетерпением ожидаемые во всем мире, жаловались на ограничения, наложенные ВМФ.

Жаловался и Томазелли, который в телеграмме, посланной из Кингсбея 15 июня 1928 года, давил на Маффио Маффии, чтобы тот воздействовал через мэра Беллони на Сирианни для восстановления ранее предоставленных привилегий.

«Прежде чем отправить сообщения, – пишет Томазелли, – они проходят тщательный контроль со стороны командира „Читта ди Милано“, который не разрешает отправить ни одну новость, прежде чем не будет проинформировано Министерство тчк Официальная и иногда непрерывная отправка зашифрованных сообщений… задерживает обычные сообщения, и это отражается на передаче тчк… в последнее время ситуация обострилась, одновременно возрастает иностранная конкуренция, которая использует наземную станцию и наверняка имеет много способов передачи… надо чтобы уваж. Беллони от имени Финансового комитета напомнил представителю Сирианни о взятых обязательствах и о требовании менее строгого контроля уполномоченных журналистов…»[537].

Но было уже невозможно удерживать монополию, созданную Миланским комитетом по финансированию. 13 июня 1928 года все та же Corriere della Sera распространила новость, что с сообщений об экспедиции снята секретность[538]. Томазелли лишь пытался защитить последние привилегии, которые у него оставались.

7 июля 1928 года Маффио Маффии написал сердечное письмо Сирианни в надежде, что все еще удастся сохранить хотя бы некоторые из прежних соглашений.

«Хотелось бы, не столько в материальных интересах Corriere, сколько в интересах общественного мнения в целом, чтобы наш Ческо Томазелли, который, как Вы знаете, находится на борту „Читта ди Милано“, мог получить больше полномочий в передаче своих сообщений по радио… Если бы на Шпицбергене находилось только два итальянских журналиста, я бы легко смирился; но Ваше Превосходительство теперь знает, что между Кингсбеем, заливом Виргохамна, заливом Матчинсона и Нордкапом сегодня есть, по крайней мере, двадцать журналистов со всего мира, в основном американцы, шведы и норвежцы, у которых есть свои средства передачи и им помогают суда, на которых не развеваются флаги Италии»[539].

27 августа 1928 года Сирианни ответил Маффии с опозданием, сухим тоном, совершенно забыв о былом сотрудничестве с газетой.

«Командир „Читта ди Милано“, – писал Сирианни, – во исполнение приказа Министерства военно-морского флота пригласил на борт корреспондентов газет, в том числе госп. Томазелли, который пользовался гостеприимством дольше всех остальных. Этот прием был его добровольным актом и никакими соглашениями с экспедицией Нобиле связан не был.

Я хотел напомнить этот факт, поскольку ни в адрес командования, ни в Морской генеральный штаб не поступило ни одного знака признательности за оказанный прием, который, полагаю, был удобен тем, кто им воспользовался, и неудобен тем, кто его оказал, учитывая, что названный корабль не является прогулочным или пассажирским. Его задачей было лишь оказать помощь экспедиции людьми и связью. Поверьте мне, дорогой директор»[540].

4 сентября 1928 года Маффии снова написал Сирианни, чтобы напомнить, что присутствие Corriere на борту корабля было частью соглашений между газетой и Миланским комитетом.

Маффи уточнял в письме:

1. Что прием на борту «Читта ди Милано» и использование его радиосвязи были закреплены договором, который газеты заключили с Миланским комитетом;

2. Что касается непосредственно питания на борту «Читта ди Милано», командир Романья сообщил журналистам, когда они покидали корабль, что соответствующие счета будут высланы Министерством морского флота в редакции газет.

И потом, продолжая противоречить Сирианни, он добавил, что корреспондент Corriere «все-таки находился на корабле не на прогулке и не как пассажир, а выполнял свой долг журналиста, который, напомню, осуществлялся по желанию руководителя экспедиции в частности и государства в целом»[541].

Маффии, под напором Томазелли, намекал об отношениях, которые были опровергнуты фактами, и, конечно, упомянутое им имя Нобиле – руководителя экспедиции – произвело совершенно обратное действие тому, которое он ожидал.

В своем ответе от 5 сентября Сирианни решительно возразил:

1. Никогда не было никакого соглашения между Миланским комитетом и этим Министерством, – писал Сирианни, – относительно приема на борту корабля «Читта ди Милано» членов экспедиции и корреспондентов. Это было предложено из благородных побуждений, чтобы по мере сил облегчить различные моменты предприятия.

2. Я никогда не говорил, что корреспонденты сели на корабль ради увеселения или как пассажиры, этого нет и в моем письме. Когда я писал, что корабль не является прогулочным и пассажирским, я имел в виду, что люди, находящиеся на борту, представляли для Генерального штаба некоторое неудобство (которое, впрочем, все пережили), потому что они находились на королевском корабле, где предусмотрено размещение только офицеров корабля[542].

После катастрофы дирижабля и после спасения Нобиле Сирианни видел в экспедиции только проблемы, его первоначальный энтузиазм, с которым он с радостью присоединился к проекту, полностью пропал.

5. Беспрецедентная история спасательной экспедиции «Красина»: как Муссолини заплатил Советскому Союзу за поиски потерпевших крушение на дирижабле «Италия»

Миф о том, что Италия прекратила поиски корпуса и о благородстве Советского Союза

Одна общая деталь, которая больше всего муссируется в литературе об экспедиции на дирижабле, это то, что итальянские спасательные операции велись поверхностно и незаинтересованно, а другие страны, вовлеченные в операцию, действовали бескорыстно и гуманно.

Пример, который приводится в подтверждение этого мнения, – отказ Италии послать самолеты в помощь советскому ледоколу «Красин» в тот день, 12 июля 1928 года, когда были спасены выжившие из «красной палатки». По мнению людей, вызывающих доверие, этот отказ был необоснованным и неоправданным, а потому аморальным и вызывающим осуждение. Вследствие этого отказа пропал корпус дирижабля и погибли шесть членов экипажа, оставшихся на борту.

На самом деле, это историческая фальшивка, наводнившая многочисленные итальянские описания долгой спасательной операции «Красина», это необоснованный миф, навсегда связанный с пропагандистским восхвалением советского гуманизма (и осуждением итальянского фашизма, как мы увидим далее. – Ред.).

Главные предпосылки ошибочного убеждения – это выпады против командира итальянских спасательных операций, капитана второго ранга Джузеппе Романья Манойя, сделанные журналистом газеты Il Popolo d'Italia Мирко Ардеманьи 6 января 1929 года и адресованные комиссии Каньи[543]. По мнению Ардеманьи, Романья в течение всех спасательных работ доставлял много хлопот своей бездарностью, небрежностью и соперничеством с Нобиле. В частности, вместе с летчиком Умберто Маддалена он якобы отрицательно влиял на итальянских летчиков, отговаривая их лететь на поиски корпуса «Италии»[544]. Ардеманьи завершал свой рапорт так: «Я без малейших колебаний утверждаю, что вина, а лучше сказать ответственность за неосуществленные поиски корпуса дирижабля и пропавших с ним аэронавтов полностью лежит на командире Романья»