Читать интересную книгу "Умберто Нобиле и «Италия» на Северном полюсе. Политика и история по неопубликованным документам 1928–1978 гг - Клаудио Сиколо"

принципе невозможно. В дело пришлось вмешаться норвежскому правительству (у которого были свои станции на Западном Шпицбергене), чтобы телеграммы, посылаемые с кораблей, служебные телеграммы и телеграммы спасателей имели приоритет перед телеграммами журналистов. Печальное зрелище!»[508]

Люди, стоящие возле радиорубки корабля «Читта ди Милано», ожидают новостей о потерпевших бедствие, 10 июня 1928 г. (из Музея истории военно-воздушных сил в городе Винья-ди-Валле, Информационного центра Умберто Нобиле)

Одним словом, из-за того, что радиостанция одновременно использовалась и для служебных, и для журналистских целей, а также из-за особенностей распространения коротких радиоволн корабль поддержки вовремя не уловил сигналы SOS от потерпевших бедствие и смог определить координаты «красной палатки» только две недели спустя после катастрофы.

В этот временной промежуток три человека ушли из палатки, и один из них, швед Финн Мальмгрен, умер в дороге. Поиск пропавших проводился с большим опозданием, что привело к необратимым последствиям. Так произошла трагическая цепь событий, которая привела к скоропостижной гибели Амундсена и к безвозвратной потере шести членов экипажа, оставшихся лежать под обломками воздушного судна.

После того как система радиосвязи дала сбой, Нобиле отказался от участия в издательских проектах Миланского комитета, а его отношения с Томазелли дали трещину.

Комиссия по расследованию нарушает идиллию между Нобиле, Томазелли и печатными изданиями

Исполнять обязательства по договорам о передаче эксклюзивных новостей стало проблематично.

Хорошо известно о претензиях «Херст пресс», начавшихся с 3 октября 1928 года и обращенных, в том числе, и к самому Нобиле, который заявил, что не имеет отношения к соглашениям, заключенным Миланским комитетом Эрнесто Беллони. Он хотел отмежеваться не только от данных претензий, но и вообще от всех начальных договоренностей с журналистами.

О том, как изменились отношения Томазелли и Нобиле, известно гораздо меньше.

В договоре с Итальянским королевским географическим обществом, который журналист подписал наравне с другими членами экипажа дирижабля, содержалось предложенное им самим положение, налагающее запрет на использование и распространение новостей и иных материалов, полученных в ходе экспедиции.

В то же время он был действующим корреспондентом Corriere della Sera и писателем, из-за чего попал в досадную ситуацию, после завершения арктической экспедиции доставившую немало проблем.

Его отношения с Нобиле накалились до такой степени, что во время допроса он (хоть и не прямым текстом) оспорил некоторые утверждения генерала и не защитил его от обвинения в том, что он просил написать статью в оправдание собственного спасения.

Как следует из записей, содержащихся в архивных документах, трения между Нобиле и Томазелли усиливались в ходе переписки, которая велась с 20 августа 1928 года, после возвращения членов экспедиции в Рим.

Нобиле, будучи руководителем экспедиции, находился под давлением Миланского комитета, требовавшего соблюдать положение об исключительных правах на новости, – это положение Томазелли вынужден был подписать вместе с другими членами экипажа.

Журналист отказался исполнять требования, поскольку хотел опубликовать собственную книгу (ею станет знаменитый «Белый ад»), содержащую его комментарии и некоторые фотографии экспедиции. По мнению Томазелли, права принадлежали газете Corriere della Sera, а не комитету. В сложившийся ситуации журналист вел себя так, будто не знает о конфликте интересов Corriere della Sera, комитета по привлечению инвестиций и Королевского географического общества, хотя при подготовке экспедиции он сам и создал для него предпосылки.

В конце концов, в письме от 25 ноября 1928 года журналист сообщает Нобиле о том, что разрешил свои проблемы с Миланским комитетом, а книга вскоре будет опубликована[509].

Однако 12 ноября 1928 года начала работу комиссия по расследованию событий арктической экспедиции, и положение Нобиле осложнилось.

Томазелли вызвали на допрос 7 января 1929 года. Он дистанцировался от Нобиле: пожаловался, что генерал отказал ему в просьбе взять его на борт дирижабля в первый арктический перелет, предпочел ему другого журналиста Corriere della Sera, Сальваторе Апонте, и отчитал его, когда 24 июня он поднялся на борт судна после спасения Нобиле[510].

К слову, на допросе от 19 декабря 1928 года мэр Эрнесто Беллони уже упрекал генерала в неблагодарности печатным изданиям и Миланскому комитету[511].

Портрет Нобиле, который обрисовали перед комиссией, отнюдь не соответствовал образу идеального гражданина. Генерал, которому Томазелли неоднократно демонстрировал знаки глубокого уважения, предстает непорядочным человеком, ни во что не ставящим своего друга – офицера альпийских стрелков и журналиста, имеющего большой опыт участия в арктических перелетах.

На допросе прозвучали и другие важные заявления. Капитан-радиотелеграфист Уго Баккарани сообщил комиссии, что Томазелли рассказал ему о просьбе Нобиле написать статью в его защиту[512].

Председатель Умберто Каньи потребовал у Томазелли сказать, так ли это. Сначала журналист все отрицал, затем утверждал, что не помнит и уходил от ответа. В итоге, Каньи в третий раз сформулировал вопрос, еще больше его конкретизировав: «Вы сказали: „Генерал хочет, чтобы я реабилитировал его в газетной статье, но как мне это сделать?“ Томазелли дает немного расплывчатый ответ, но, по сути, подтверждает сказанное председателем: „Даже если он и не говорил этого напрямую, то имел это в виду“».

Данные показания были приобщены к материалам дела и учитывались при вынесении Нобиле приговора.

После того как в 1961 году материалы расследования Каньи были рассекречены, Нобиле получил возможность ознакомиться и с показаниями Томазелли. По мнению Нобиле, эти показания еще раз подтверждали, что комиссия оказывала давление на свидетелей, чтобы получить против него доказательства. В 1977 году он написал о показаниях журналиста следующее: «Интерес представляет та часть показаний Томазелли, где он рассказывает о радиосвязи (стр. 7–8); стоит отметить, что комиссия пыталась получить от него признание в том, что я попросил его (как и Апонте) написать статью в свою защиту. Томазелли это отрицает, как отрицал и Апонте»[513]. С 7 января 1929 года, дня, когда Томазелли давал показания на допросе, многое изменилось. И в 1977 году, когда в газетах продолжились ожесточенные споры между обвинителями и защитниками генерала, Томазелли был в числе последних.

Трения между Corriere della Sera и Il Popolo d'Italia: борьба с прессой режима Муссолини за свободу распространения информации или обычное соперничество, основанное на корыстных интересах?

Ческо Томазелли не нравилось, что Уго Лаго, корреспондент возглавляемой Арнальдо Муссолини газеты Il Popolo d'Italia, был в числе членов экипажа дирижабля «Италия», так как надеялся, что будет единственным корреспондентом экспедиции, а все новости будут передаваться через Corriere della Sera.

Два печатных издания соперничали друг с другом, хотя и то и другое подчинялись одной и той же инициативной группе в лице Эрнесто Беллони, председателя Миланского комитета по привлечению