истории этой главы начинается с того, что он с ротой вернулся с вечерней пробежки в пять километров, был конец августа. Сходили в столовую, а после было свободное время. Копошился, что-то делал. После постоянных таких пробежек тело конечно привыкает, но все равно горит и гудит. За час до отбоя всех сгоняют в центр казармы, на «взлетку» смотреть новости. Так положено, хочешь, не хочешь, а бери свою табуретку и садись смотреть. Уставший, повинуясь приказу, он схватил свою дорогую табуретку, за которой смотреть надо не хуже, чем за оружием, забился в центр толпы вместе со своим взводом. За год службы его немало помотало по частям. С «учебки» в дивизию, с дивизии в лес, а там пока думали, куда пристроить парня с «учебки» так как места для него нет, то в одну роту отправят, то в другую. Друзьями, в общем, не особо при таких условиях обзаведёшься. В конце концов, плюнули и просто под конец службы запихнули в распоряжении группе охраны. Ну вот он и сел с взводом, которому его спихнули. Уже более-менее они его стали признавать, а он начал запоминать их имена. Это когда тебя одного представляют перед взводом, они твое имя быстро запоминают, а когда двадцать человек представляются перед одним, то попробуй сразу запомнить лицо и имя с первого раза, тем более что внешне их лица без волос и причесок вообще сливаются.
Отсидев положенные полчаса, глядя в рот диктора с телевизора, поступила команда «разойтись!». Все так же шустро похватали свои табуреты и разбежались по кубрикам. На середине «взлетки» остался сидеть один лишь наш герой на табуретке. Этот непорядок, похоже, выбивался из общего созерцания совершенной картины дежурным офицером – старшим лейтенантом, о чем он решил незамедлительно сообщить окружающему миру и его зеленым жителям.
– Не понял! А тебя что, уже по сроку службы приказы командира не волнуют?! Рановато ты себя дембелем почувствовал! – возмущаясь на всю роту, кричал он, направляясь к нашему герою.
Из кубриков повысовывались лысые головы местных сурикатов и с любопытством стали наблюдать за происходящим. Старший лейтенант склонился над, сидящим без движения, нашим парнем, в его выражении лица читалась возмущённость и негодование от того, что его власть подставили под сомнение. Наш герой едва смог поднять голову, взглянуть ему лицо и спокойно ответил.
– Товарищ старший лейтенант, виноват, не могу пошевелиться, тело не слушается меня. Что-то не так со мной.
– В смысле?! Сломался что ли? А ну-ка медбрата ко мне! – крикнул он на всю казарму.
Как раз из медкабинета вернулся в роту медбрат из «срочников» который по счастливой случайности сегодня не находился на дежурстве. Парня выдернули из туалета, где он курил. Перепуганный он подошел к ним, к этому моменту их уже окружало кольцо из любопытных.
– Товарищ старший лейтенант, медбрат по вашему приказанию прибыл, -отрапортовал он по уставу.
– Отставить формальности, боец говорит, что он сломался, посмотри его, зеленкой помаж, где надо, таблетку дай какую-нибудь и пускай валит со «взлетки», – дал ему указание старший лейтенант.
– Есть! – ответил он старшему лейтенанту и склонился над, сидящим, нашим героем: где болит, на что жалуешься?
– Да в том то и проблема, ничего не болит, я просто пошевелиться не могу, не чувствую тела, – ответил он ему.
Медбрат положил руку ему на лоб, но сразу убрал, подержал на своем лбу, потом снова приложил к его лбу, но почти сразу убрал, взял за запястье, пощупал пульс, постоял задумчиво десять секунд, убрал руку и снова обратился к нашему парню.
– У тебя точно ничего не болит? Голова, например, тело не ломит?
– Нет, я ничего не чувствую, точнее сказать, я не чувствую всего тела.
– Товарищ старший лейтенант, его нужно срочно отвести в медкабинет к доктору на осмотр, у него очень высокая температура и слабый пульс, она как раз на дежурстве, – сказал медбрат офицеру.
– Вот черт, а до утра это не потерпит? – озадачено спросил офицер, посмотрев на медбрата.
– Лучше сейчас, его осмотрят, может ничего страшного, у меня просто тут нет градусника, возможно, дадут жаропонижающие и все, – ответил медбрат ему.
– Ладно, отведи его, только аккуратно через штаб, сегодня ответственный комбат, если на глаза ему попадетесь после отбоя, нам всем несдобровать, – сказал офицер обречённым голосом.
– Скажи, ты сможешь идти? – обратился медбрат к нашему герою.
– Хороший вопрос, попробуй меня поднять и поставить на ноги, если устаю на них, значит дойду, – ответил он ему.
Медбрат наклонился, перекинул его правую руку через свою шею и поднял его с табуретки. После чего медленно опустил ее, придерживая другой рукой его за торс. Наш герой стоял на ногах, хотя и не чувствовал это, однако ноги не сложились. Он попробовал мысленно дать команду своей правой ноге сделать шаг, с легкой задержкой, но правая нога выдвинулась вперед и ступила на пол. Аккуратно он перенес центр тяжести на нее, она под ним не согнулась.
– Похоже идти смогу, однако я совершенно не чувствую ног, поэтому управлять ими тяжеловато будет, не рассчитывай, что я побегу в припрыжку, заметив комбата, -улыбнувшись ответил он медбрату.
– А мне этого и не надо, достаточно того, что идти можешь, я знаю потаенные тропинки до медпункта, чтобы штабным на глаза не попасть, не первый раз по ночам хожу, -ответил медбрат ему и пошел собираться.
Через полминуты он уже был одет и готов идти, а нашему герою в этом не было необходимости, он никогда до отбоя не раздевался. С «учебки» такая привычка выработалась, поскольку там было запрещено снимать обмундирование до отбоя. Да и он считал, что это удобно, а то часто бывало резко погонят куда-нибудь неожиданно, а ты готов. Остальные кто пренебрегал этим правилом, часто попадали в неловкие моменты. Покинув казарму, они направились в медпункт. Медбрат шел рядом на всякий случай, чтобы поддержать, а наш герой чувствовал себя Буратино, передвигая не сгибающиеся ноги, которых не чувствовал. Они пошли не привычным путем, каким ходили в медпункт. Завернули за столовую, через «чепок», пробрались через кусты, вышли на дорожку, ведущую до труб теплосети, прошли вдоль них, потом перепрыгнули их. Хотя прыжком это сложно назвать, медбрат, видать, забывшись, спокойно перепрыгнул в кромешной темноте большие трубы теплотрассы, поворачивающие к штабу, и пошел дальше, а наш герой с грацией мешка с картошкой просто хлопнулся на них, перекатился и опять грохнулся. Стоить отдать должное у полного отсутствия ощущения есть плюсы, он не почувствовал никакой физической боли от своих действий, только моральный стыд, но в условиях кромешной темноты, он надеялся, что его грациозного реверанса по преодолению препятствия ни кто не увидел, особенно из штаба.
– Блин! Прости, я забыл сказать про трубы, ты