Я хотел ее с самой первой встречи. И потом. Каждый гребаный день под одной крышей в нашем родовом особняке. Она отравляла собой меня всего, проникала в тело, в мозг, в душу. Хотя держалась на расстоянии и дерзила. А я хотел ее еще сильнее.
Это нечто большее, чем просто незакрытый гештальт. Мика — моя одержимость.
И сейчас, когда она ерзает подо мной, целует САМА, пусть и немного неловко, я едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься и не разорвать ее в клочья. Сделать своей, чтобы никто больше тронуть не посмел. Никакая мразь типа ее сводного. Даже взглянуть.
Не хер. Грызть за нее буду. Только моя.
Маленькая. Бойкая. Но в то же время уязвимая.
Делаю глубокий вдох, чтобы остыть. Но в нос проникает ее запах, который возбуждает похлеще мощнейшего афродизиака. Член колом торчит, натягивает хлопок и тонкую ткань домашних шортов, готов прорвать на хрен. Стоило лишь поцеловать Мику, измученную слезами и страданиями. Я ругал себя, твердил, что не время. Низко слабостью девчонки пользоваться…
А сейчас упираюсь напряженным органом ей в бедро.
Мика чувствует это. Смущается, закашливается. Но не отступает, потому что упертая. И сегодня она так решила.
Проводит руками по моим плечам, перекладывает ладошки на грудь, скользит ниже, очерчивая нежными пальчиками мыщцы. Задирает футболку, щекоча коготками пресс. Царапает и останавливается на резинке шортов.
Опускает взгляд, задерживает дыхание и закусывает губу изнутри, а потом резко возвращается к моему лицу.
Да, лучше в глаза мне смотри!
Становлюсь на колени так, что Мика все еще заключена между моими ногами, срываю с себя футболку. Чувствовать мою малышку хочу.
Подцепливаю край ее майки, дергаю с силой. Ткань трещит по швам, оголяя небольшую упругую грудь. Идеальную, млять!
— Ой, Ян! — вскрикивает от неожиданности Мика.
— Прости, — целую ее, мысленно матерю себя за импульсивность.
Что за хрен! Где взять сил и хоть каплю сдержанности, когда хочется войти в нее немедленно. До боли, черт.
Но… Она. Мне. Доверилась.
И этот факт немного остужает.
— Ты шикарная, — шепчу в приоткрытый рот.
Касаюсь губами щек, подбородка, жалю поцелуями шею, оставляя следы. Мажу языком по ключице. И вниз — к ложбинке груди.
— А-ах, — доносится от Мики. Почти беззвучно.
Сжимаю груди ладонями, перекатываю маленькие соски между пальцами. А после — накрываю губами ореолы. Наслаждаюсь каждым полушарием. Обнаглев, спускаюсь поцелуями вниз по плоскому животику.
Пристраиваюсь между ее ног. Игнорируя слабые возмущения Мики, закидываю бедра себе на плечи — и провожу языком по пока еще сухим складочками.
От каждого касания Мика вздрагивает, бубнит что-то неразборчиво. Не может решить, оттолкнуть меня или сдаться.
Но выступившая влага выдает ее с головой. Моя горячая девочка.
Еще несколько поцелуев — и она уже стонет. Забывшись, запускает руку в мои волосы и сжимает. Дергает, по имени меня зовет. А ножки сжимаются непроизвольно, попка вверх подается.
Мика вся влажная внутри. Чувствую ее вкус.
Все. К черту! Я держался, как мог.
Накрываю хрупкое, подрагивающее тело своим, спускаю шорты вместе с боксерами — и вхожу резко, но не грубо.
Я. Стараюсь. Быть. Осторожнее.
Но черт, это пытка.
Контролировать себя, когда хочется вбиваться, растягивать, наполнить девчонку собою.
А-а-а! Какая же…
— Тесная, — выпаливаю вслух.
Делаю еще пару толчков, но понимаю, что Мика подо мной застывает. Почти не дышит.
Стискиваю зубы. До скрежета.
Приподнимаюсь на руках, упираюсь в кровать кулаками — и взгляд девчонки ловлю. Растерянный немного, прищуренный. Мика ресничками хлопает. А по виску стекает слезинка. Перехватываю ее губами, покрываю поцелуями красивое лицо.
— Малышка моя, что такое? — шепчу, хотя ответ слышать не хочу. Ясно и так. Первый раз у нее, блин! И хоть меня это чертовски радует, для Мики удовольствие сомнительное.
— Больно, — жалуется мне. Ищет утешения у того, кто ей, по сути, эту боль и причинил.
И я чувствую себя подонком просто. Наклоняю голову, прижимаюсь своим лбом к ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Понимаю, ёжик, — рычу тихо, а потом чуть отстраняюсь. — Одно твое слово — и я остановлюсь.
Как я это сделаю — бо-ольшой вопрос! Когда я в ее идеальном теле, а она еще и непроизвольно сжимает мой член мыщцами. От дискомфорта, причиненного ей, но млять. Невыносимо! Мне эти секунды промедления вечностью кажутся.
Но Мика мне доверилась! И сейчас смотрит широко раскрытыми лазурными глазами. Преданно так. Как будто я — ее оазис. Впервые за все время таким взглядом меня одарила.
И вдруг… Отрицательно качает головой. Личико хмурит, решимостью наполняется. Берет мое лицо в теплые ладошки — и льнет губами.
Прости, малыш, но ты подписала себе приговор.
Набрасываюсь на нее с поцелуями. Не прекращая пожирать до дури вкусный рот, вбиваюсь в нее все быстрее и жестче. Мика мычит, но не отталкивает. Принимает меня.
Смешанные чувства пробуждает. И вины, и похоти, и чего-то большего. Важного.
Все-таки люблю. Не солгал ей.
Всматриваюсь в ее личико, а она взгляда не отводит. Четко осознает, что она делает и с кем. Будто для нее это особенно важно. Боится, что страхи вернутся?
Целую ее, но уже нежнее. Сгребаю покрытое испариной тело в охапку, душу в своих объятиях — и кончаю внутрь. С рыком выдыхаю Мике в шею, провожу языком по трепещущей жилке.
Не хочу оставлять ее тело, но приходится. А от Мики в ответ…
Облегченный выдох. И взгляд испуганный, словно ее на поличном поймали.
Ну пипец!
Опускаюсь на бок рядом с ней, ласкаю грудь ладонью, вырисовываю невидимые узоры вниз по животику.
— Ян? — зовет Мика так сипло, эротично, что член опять в боевой готовности. Но нет. Отбой! Не сегодня!
Накрываю ладонью лобок, раздвигаю пальцами влажные складочки. Ласкаю на входе, стирая следы моей спермы вперемешку с каплями крови. Для меня не новость, что я первый у Мики. Но, черт, буду единственным. И никак иначе.
А-а-а, девочка, как же сложно сдерживаться!
— Доверяй мне, — прошу её, хотя сам себе не верю. Но ради Мики беру себя в руки.
Скольжу по складочкам — и аккуратно погружаю один палец, добавляю второй. Большим — надавливаю в области клитора, вывожу круги. Слежу за малейшей реакцией Мики, за каждой эмоцией. Вхожу в нее чаще, но по-прежнему осторожно.
Опять это минное поле. И главная цель: не спугнуть. Потому что я не получил свое. Мне недостаточно секса с Микой. Мне она вся нужна, безоговорочно.
— М-м-м, Ян, — чуть слышно стонет и сама себя пугается.
Ее щечки покрываются румянцем, а язычок проводит по пересохшим губам, увлажняя их. И я кончить готов от одного этого вида.
Вторгаюсь в ее ротик, буквально трахаю его. Вытворяю языком и пальцами все то, что обязательно повторю членом. Но позже. Когда приручу дикарку.
Мика сдавленно сипит, сжимает руками простынь, дрожит. Но сама себя боится. Подавляет реакцию тела.
— Отпусти себя, — шепчу ей на ухо, прикусываю мочку, спускаюсь засосами по шее. — Покричи для меня, — буквально рычу. А сам взорваться готов.
— Я… — выдыхает рвано Мика, пока я толкаюсь в нее пальцами. — Не… — дрожит всем телом, дергается, елозит на простынях, словно в горячке.
— Да, малышка, — распаляю ее я.
Наклоняюсь к упругой груди, ласкаю языком твердые соски, втягиваю в рот по очереди. С удовлетворением отмечаю, как Мика подается мне навстречу. Хватается рукой за мое плечо, вонзает ногти в кожу.
Могу поспорить, что она горит. Вся. Полностью. Жду, пока этот маленький вулкан извергнется, и пусть меня обожжет лавой.
Ёжик сопротивляется до последнего. Сама с собой борется. Но ее внутренний огонь сильнее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Финальный толчок — и заметная судорога пронзает тело Мики.
— Не уверена-а-а… — окончание фразы тонет в звонких криках.
Она выгибается, запрокидывает голову, стонет мое имя и вздрагивает всем телом. Еще раз. И еще. Волна за волной, с которыми сильная Мика не может справиться.