Гальбе удалось поменяться с ним местами, теперь уже он, Альфонс, судорожно сжимал подлокотники, чувствуя, как бешено колотятся жилки висков.
— Это не для меня, — выдохнул наконец Васкес.
— Не спеши, — почти ласково проговорил Гальба, но в комнате от этого словно повеяло могильным холодом. — Подумай о перспективах. «Граф» — это не просто титул, это путь во власть. А власть дает все: богатство, славу, женщин, исполнение любых желаний. Подумай, виконт, кем ты хочешь быть. Не торопись меня останавливать…
Это утро обещало быть самым тяжелым в жизни Альфонса Васкеса. Мучительное бодрствование в гостеприимном доме Гальбы не прошло даром. Голова болела, но не как обычно, от вчерашнего веселья, а от темных мыслей, которые он болезненно, но беспощадно гнал прочь. Борьба шла с переменным успехом.
Беспощадное зеркало отразило потемневшее лицо с кругами под глазами, как будто бы он не спал неделю, а не одну ночь.
Герцог издевался вчера над ним, намеренно мучил, мстя за свидетельство своей слабости. И наверняка это было лишь первой расплатой за поведанную тайну.
Риккардо. Гальба не лгал. Он почти никогда не обманывал, предпочитал говорить не всю правду, но сейчас Альфонс знал точно — его наивный братец в опасности. Риккардо должен уехать из Мендоры, и как можно быстрее. Герцог не назвал сроки…
Как заставить его покинуть город? Рассказать правду — нельзя. Слабые места Риккардо… Патриция.
«Патриция», Альфонс удивился, но это имя вызвало в нем странное чувство, стало легко, лицо в зеркале улыбалось. Влюбился?
Васкес улыбнулся, но уже не представляемой девушке.
А сам себе. Нет уж.
Патриция. Риккардо. Отъезд. Размолвка с Патрицией может заставить Риккардо уехать. Рассорить их. На время. Или она уедет, а он за ней, либо он один, что даже лучше. Лучше? Альфонс, что с тобой?
Виконт пожал плечами и списал непонятные мысли на тяжелую ночь. Провел рукой по подбородку. Нужно побриться. Осуществлять задуманное он начнет сегодня же. Хорошо, что Пат гостит в этом же доме.
— Риккардо, у меня к тебе серьезный разговор. — Карл де Санчо, только вчера приехавший в столицу, сидел за накрытым столом в особняке Кардеса. Стол этот стоял в кабинете, в особняке полным ходом шел ремонт.
— Слушаю, — сказал Риккардо, разливая вино.
— Я успел побывать на одном званом вечере, но этого хватило. Каковы сейчас твои отношения с Альфонсом Васкесом? — Карл сразу перешел к сути дела.
— Прекрасно, мы часто видимся, он хорошо ладит с Пат. Я еще очень ему благодарен, ведь ты знаешь, он подсказал мне, как добиться ее руки.
— «Он хорошо ладит с Пат». — Де Санчо не заметил, как погнул от злости серебряную вилку.
Боже, Риккардо, как ты наивен!
— Боюсь, слишком хорошо, мой друг. По городу вовсю ходят слухи о его любви к Пат.
— Как? — Рука Риккардо зависла в воздухе, не донеся бокал до рта.
— И это еще не все. По этим же слухам, ты чуть ли не силой удерживаешь девушку, препятствуя их чувствам.
— Глупость, — категорично возразил де Вега. — Они с Пат друзья, а сплетников, завидующих чужой радости, всегда хватало. Они хотят нас рассорить и насладиться спектаклем под названием «Ревность».
Карл прикрыл глаза и мысленно досчитал до десяти. Сделал глубокий вдох. Эх, Риккардо, как же ты всего этого не замечаешь…
— Вот именно, завидуют. Большинство этих слухов, как я выяснил, распускают сам Васкес и его друг де Мена. Альфонс сейчас почти живет у Гальбы. — Де Санчо заметил, как дернулся его друг, услышав это имя. — Он общается с Пат столько же, сколько и ты, а может, даже больше. Будь внимательней, Рик! Альфонс по натуре игрок, а люди для таких — самое интересное развлечение.
— Я поговорю с ним, — пообещал де Вега.
Граф Кардес не сдержал данное другу обещание. Альфонс словно прятался от него, всячески избегая встреч. Виделись они лишь на приемах, когда объяснение невозможно. Слова его о том, что нужно встретиться в более спокойной обстановке и поговорить, Васкес игнорировал, делая вид, что не слышит или не понимает, о чем идет речь.
Все это убедило Риккардо в правоте слов Карла. В беседах с Пат он эту тему и не поднимал, боясь оскорбить свою невесту сомнением в ее честности и верности.
К тому же он стал слышать смешки и перешептывания за спиной. Друзей в столице у него, кроме Карла, не было, с ним он виделся редко. Светские вечера и приемы быстро надоели Риккардо. Он попробовал поделиться своими чувствами с Пат.
— Мне трудно дышать в этом городе. Все вокруг лживо и натянуто, искусственно. Люди улыбаются друг другу, чтобы через мгновение ударить в спину, съесть живьем.
— Ты преувеличиваешь, милый, — мягко отвечала Пат.
За время пребывания в Мендоре она сильно изменилась. Риккардо заметил, что резкость в разговорах и суждениях усилилась, она чаще острила и шутила, причем часто весьма обидно. В речи появилось презрительное отношение к провинции.
— Да, здесь много сплетников и интриганов, — продолжала Пат, — но это политика, стремление вверх. Вещь естественная и вечная. Столица же в целом — сосредоточие жизни, место вечного праздника. Только здесь понимаешь, что такое жить по-настоящему, радуясь каждому дню. Я не могу дождаться Большого Королевского Бала.
— Нет, дорогая, ты меня не понимаешь. Все это лицемерие давит. Вокруг полно людоедов, что с радостью воспримут чье-нибудь падение или несчастье. Для них это лишь повод развеять скуку. Политика — страшная вещь. В этом городе шестнадцать лет тому назад убили моего отца.
— Как убили? — Девушка была поражена. — Он же умер от лихорадки.
— Я тоже раньше так думал. Мой отец был слишком верен своему королю. Он пал от руки друга, ставшего предателем. Ну все, хватит о прошлом. — Риккардо сменил тон. — Я уверен, ты будешь самой красивой леди на Королевском Балу. Моя принцесса! — Он обнял Патрицию и поцеловал.
Ее чуть смугловатая кожа пахла вишней, этот запах кружил Риккардо голову. Он не сдержался и крепко поцеловал ее в открытую шею, буквально впился в нее губами.
— Осторожнее, — горячо выдохнула Пат, прикрыв глаза.
— Извини, — улыбнулся он, чуть отстранившись от нее. — На балу мы будем танцевать до полусмерти, а после уедем в Вильену.
— Так быстро? — удивилась Пат. — Ведь свадьба наша будет только зимой.
— На меня давит этот город, — повторил де Вега.
Патриция не стала скрывать огорчения, даже раздражения.
— Я хочу остаться здесь до зимы!
— Нет, Пат, мы вернемся в Вильену. — Риккардо старался говорить мягко.
— Ты можешь возвращаться, а мне нравится Мендора. Я хочу, чтобы мы переехали сюда после свадьбы. Графство обойдется и без твоего постоянного надзора.
— Нет, Пат, это исключено.
— Ты еще не муж мне, чтобы указывать, что делать и как жить, Риккардо. Уходи, сейчас я не хочу с тобой общаться, — похоже, что Пат обиделась.
Риккардо вдруг осознал, что они поссорились. Впервые за все время, прошедшее с тех пор, когда он попросил ее руки. Еще немного — и он возненавидит этот город.
Особняк герцога был всегда полон гостей, проводились званые обеды, ежедневно устраивались приемы, на которых свет Мендоры проводил время за игрой в карты, обменом свежими новостями из сферы столичной жизни и политики. Поэты, которым покровительствовал Гальба, регулярно выставляли на суд публики новые поэмы и сонеты.
Патриции нравилась такая яркая, насыщенная жизнь. Нравились новые знакомые.
Альфонс. В последнее время он словно взял над ней опеку. Часто совершенно случайно оказывается рядом, он весьма дружен с самим герцогом. Пат же немного побаивалась властного и сурового хозяина дома.
Васкес искал ее общения, забыв о нормах приличия и общественном мнении. Он был непредсказуем, то вежлив и обходителен, мягок, словно тронтовский бархат, то, наоборот, тверд и настойчив, упорен в достижении цели, дерзок и остр на язык. Патриции такое поведение Васкеса почему-то нравилось. Она с удовольствием вела беседу.