Читать интересную книгу Любовные секреты Дон Жуана - Тим Лотт

Когда я расстался с Хелен, мне было грустно, но впереди ждал другой мир, мир случайных связей, мир побед, вечеринок и наркотиков.

А к моменту, о котором идет речь, в моей жизни иссякали две важные вещи. Во-первых, запас женщин. И неудивительно: если ты не определился к тридцати, большинство хороших женщин уже разобрали. Есть вероятность, что молодая девица захочет получить в вашем лице папашу, но вы когда-нибудь встречались с девушкой моложе вас лет на десять (а вам при этом, скажем, тридцать один)? Я встречался. Представьте себе скуку, возведенную в степень, потом умножьте на два и наполните ею целый вечер в баре или клубе. Они никакие. Без цвета, без вкуса. Они болтают о школе, словно это было вчера – и ведь так оно и было! Возможно, в конце (бесконечного) вечера вам предстоят интересные сексуальные впечатления, но это будет самый поверхностный и неудовлетворительный ассортимент, независимо от уровня возбуждения и навыков, имеющихся в наличии. Вы пытаетесь вступить в контакт с истонченным пространством, и это реально, если вы сами – такое же истонченное пространство, если вам двадцать один год, но проблема в том, что вы сами… становитесь все плотнее. Вы-то стараетесь не быть истонченным пространством.

Вторая вещь, которая, наряду с запасом женщин, утрачивает прежнюю силу, – это желание. В смысле доброго, позитивного желания, вскормленного мифом о том, что отношения с женщиной расставят все по своим местам, дополнят ваш мир и залечат ваши раны. Этот миф имеет решающее значение.

Если вы оказываетесь в мире, где все мифы развеяны, где вы понимаете, что вокруг нет ничего, кроме самой жизни, голой, бесцветной, неприкрашенной, несовершенной, беспорядочной, лишенной очарования, блаженной, несущей боль, какая-то часть энергии, с которой вы готовы преследовать определенные цели, испаряется. Чем дальше, тем больше на смену позитивным поискам счастья приходит трусливое отступление перед одиночеством – ибо то, что манит, обещая счастье, часто обманывает. Оказывается, что счастье – сила менее жизненная, или менее могущественная, чем страдание.

Такое изменение в восприятии невозможно скрыть: женщины способны это увидеть, так же как мужчины способны увидеть это в женщинах. Иногда вам кажется, что хватит, перебор, эта новая связь – лишняя, а иногда – будто недостает именно ее. И при этом, вот ведь парадокс, вы не верите ни в то, ни в другое.

Н-да… Пруд обмелел. Удочку сломали. Рыбу не поймать.

А вы голодны.

В такой обстановке я и познакомился с Бет, у которой была схожая ситуация – сломанная удочка, обмелевший пруд и пустой желудок. На этой почве мы и сблизились, причем быстро.

Однако наша мгновенно вспыхнувшая любовь была искренней – по крайней мере, мне так казалось. Но как можно быть уверенным, что твои чувства – не иллюзия, не мастерски замаскированное желаемое, которое ты принимаешь за действительность? Человек в состоянии сам создавать свои чувства просто потому, что нуждается в них. Поколения христиан создают веру из ничего. Люди, потерявшие близких, создают из ничего целеустремленность – организуют кампании, собирают средства, проводят реформы. Мы вызываем к жизни те чувства, в которых испытываем необходимость.

Когда мы познакомились, она была медсестрой. Я пошел на какую-то журналистскую тусовку, где собрались шишки рекламного бизнеса, газетчики и шустряки с телевидения, мне стало скучно, я хотел уже уходить. Эти люди были мне неинтересны – как и я им. Я решил, что ненавижу рекламный бизнес. Я хотел писать, хотел чего-то настоящего. И кого-то настоящего.

И тут случайно услышал, как эта высокая, чуть полноватая блондинка (да, Теренс, сам знаю… опять блондинка) рассказывает о своей работе в реанимации, о том, как умер пациент, о том, как ей все это надоело, мол, она медицинский работник высокой квалификации, а только и делает, что подтирает задницы старикам… Я сразу заинтересовался. Да, я подслушивал, ну и что, подумаешь, подслушивал.

– Привет, – сказал я, когда разговор прервался и она освободилась.

– Привет, – ответила она, окинув меня взглядом.

– Я Спайк.

– Ясно.

Легкой победы не предвиделось. Что-то, однако, заставило меня продолжить:

– А вас как зовут?

– Вы хотите со мной познакомиться?

– Нет, пока нет. Я просто спросил, как вас зовут.

Тогда она задержала на мне свой взгляд. Отпила из бокала.

– Простите. Меня зовут Бетани. Боюсь, что в данный момент я не в восторге от мужчин. Я собираюсь вообще завязать с ними, честно говоря.

– Бетани, мы не такие плохие. Мы как сигареты. К которым все равно возвращаются. Как бы то ни было, вы извинились. Мне это нравится в женщинах. Очень редкое качество.

– Я не хотела вас обидеть.

– Знаю.

– Просто мне жалко мужчин.

– Правда?

– Они не… их… и людьми-то не назовешь.

Но злости в ее голосе не было – только грусть и разочарование, и это обескураживало. Казалось, она вот-вот расплачется, прямо у меня, совершенно незнакомого человека, на глазах. Она опустила свой бокал.

– Если вы не считаете их за людей, позвольте предложить вам еще что-нибудь выпить.

Она посмотрела на меня ужасно устало, но тем не менее так сексуально, что я прочел в ее глазах послание, жалобу, скрытую за усталостью. Я понял это, потому что в моих глазах было то же самое, и, думаю, она смогла прочесть мое послание, как я – ее. Оно гласило: «Опять все сначала».

– Конечно. Почему бы нет? – откликнулась она.

И рассказала мне историю своих злоключений, поведала, какими негодяями могут быть мужчины, и я соглашался, потому что приличия не позволяли мне рассуждать о том, какими подлыми умеют быть женщины, и вскоре у нас установилось полное взаимопонимание, основанное на повсеместном несоответствии мужчин законам, правилам и принципам. Конечно, позже я отрекся от большинства провозглашенных принципов, но поскольку мы переживали театральный этап наших зарождающихся отношений, когда нужно играть и исполнять роль, в тот момент я был готов произнести положенный мне текст. И это сработало.

Я узнал о ней довольно много. Ей тридцать два, и ее недавно бросил бойфренд без каких-либо видимых причин. Она была в депрессии, была осмотрительна и раздражительна, но, помимо этого, оказалось, что она, как и я, невысокого мнения о предложении свободного, нерегулируемого рынка, именуемого городской любовью. Она сказала, что не хочет больше ходить на курсы бальных танцев. И ее тошнит от продуктовых упаковок для одиночек из магазина «Маркс энд Спенсер». Будь на моем месте другой или будь это другой период моей жизни, я бы решил, что она слишком раскрылась, чересчур явно заявила свои потребности. Но это был я, и наши с ней жизненные этапы совпадали. Поэтому потребности меня не смутили. Потребности выглядели естественными.

Когда вечер подошел к концу, мы обменялись телефонами, почти автоматически. Мы оба были на поздней стадии юношеско-взрослого периода ухаживаний – оба искали тихую гавань, а не парк развлечений. Мы были сыты походами в бары, разговорами, полными условностей, «узнаванием» новых людей. И оба хотели с этим покончить. Мы идеально подходили друг другу. Были теми самыми нужными людьми в нужное время.

На следующей неделе мы начали встречаться, вскоре после этого переспали и попали в привычную и удобную колею отношений, которая, казалось, была специально предназначена для нас. Мы вместе провели отпуск. Признались друг другу в любви и искренне верили в силу своих чувств – хотели верить. Все было хорошо, даже, наверное, замечательно, но как-то формально, словно мы заполняли время до того момента, когда я сделаю предложение.

Вот так я могу описать наши тогдашние отношения. Они были предопределены, предначертаны нам судьбой, – думаю, мы оба чувствовали это, но не пытались сопротивляться. Обладая немалым опытом, мы не могли не заметить недостатков друг друга: у меня это – лень, равнодушие, высокомерие, у нее – раздражительность, противоречивость, непомерная злопамятность и навязчивость. Однако мы предпочитали не обращать на них внимание, отторгали неприятие, прикрываясь идеями терпимости к ближнему. Став с возрастом разочаровавшимися идеалистами, мы предпочли вариант практичной любви.

Мы действительно подходили друг другу. Помимо взаимного влечения, нас объединяли общие интересы – книги, мода, легкий алкоголь, политика. Мы вполне уживались: у нас было среднестатистическое количество ссор по среднестатистическим поводам, среднестатистическое число прогулок под луной на среднестатистическом количестве пустынных тропических пляжей. У нас было достаточно опыта, чтобы понимать: и у прекрасной розы любви есть шипы.

Возможно, здесь-то и коренилась проблема. Мы оба были слишком подготовленными, слишком взрослыми, слишком дальновидными, чтобы все еще верить в миф. А в изделие надо сначала поверить и лишь потом подсчитывать его достоинства и недостатки. Ведь слава торговой марки всегда ярче изделия.