я по ней скучала, а вторая – потому что у нее такой брат. Он понял это по-своему, он хотел понять именно так. Но ведь я тоже владею этой магией, которую использует император. Я могу понять, что человек не захочет сказать вслух. Император не всесилен, он просто умеет делать то, что умеют не все. Но я-то как раз умею!
А значит, я могу с ним бороться, противостоять ему.
Я – могу.
Я сильнее его.
Сильнее императорского колдуна, его проклятий. Я – дитя большой и запретной любви, рожденная в лодке обезумевших от злобы людей, выброшенная в море и выжившая, меня выкормили тюлениха и коза, я дважды ныряла в озеро Тун, и я сама выбрала свою судьбу: я – пряха Семи островов.
Мысли еще толкались в голове, беспомощно натыкаясь друг на друга, и мне хотелось скорее вернуться в свою комнату, чтобы задать Патиной книге вопрос, но в этот момент в коридоре закричали:
– Императору плохо! Позовите лекарей!
Мы переглянулись и бросились на крик.
Его Императорское Высочество Ронул
Во дворце царило смятение, советники толпились у дверей императорской спальни, и скоро разнеслась весть: император отправил гонца за своим главным лекарем.
– Он и есть его колдун, – шепнула Ралусу Рэлла. – Удача на твоей стороне. Хотя бы не надо тащиться в эти мертвые пустоши.
– Если только это не новая ловушка, – мрачно ответил Ралус и взял меня за руку.
Из императорских покоев вышел главный советник и с поклоном обратился к нему:
– Ваше Императорское Высочество, Его Императорское Величество ждет вас.
Ралус сказал Рэлле:
– Идите к себе.
Он зашел в спальню отца, а мы с Рэллой так и стояли у дверей, пока один из советников не зашипел на нее:
– Вы слышали, что вам сказал принц Ронул?
– Знайте свое место, советник Дойн! – осадила его Рэлла, но подтолкнула меня плечом, и мы вернулись в ее кабинет.
Мы не знали, чем занять себя, и обе молчали. Я вдруг подумала, что мы во многом похожи. Наверное, если Рэлла нырнет в озеро Тун, ее шрам будет такой же изломанный и кривой, как и мой. Я тут же спохватилась: где он появится, если у нее нет запястий?
Ралус пришел не скоро и был мрачнее тучи.
– Отцу действительно плохо, – сказал он. – Невозможно так притворяться. Он очень слаб, а еще… растерян.
– Растерян?
– Да. Будто он был абсолютно здоров, а тут вдруг этот приступ. Все это так странно.
– Что он сказал тебе?
Ралус тяжело вздохнул:
– Что, как ему ни противно, он вынужден передать мне бразды правления, пока не прибудет его лекарь и не поставит его на ноги.
– Он отдал тебе печать Империи? – спросила Рэлла.
– Нет, конечно! Он сжимает ее изо всех сил, и, кажется, только она и не дает ему умереть.
– Тогда его слова ничего не значат, – покачала головой Рэлла. – Без печати тебя никто не станет слушать: ни главный советник, ни начальник стражи, ни…
– Это мы еще посмотрим! – буркнул Ралус, но я видела, что он согласен с Рэллой. И тогда я спросила:
– Почему?
– Что?
– Почему ему противно, ведь он тебя для этого и притащил сюда? Мы должны быть на островах сейчас, помогать там и…
– Кажется, Рэлла права. Он и не собирался ничего мне передавать, он узнал про тебя и нашел единственный способ нас сюда заманить.
– Он мог просто похитить меня, привести силой.
Ралус покачал головой.
– Значит, не мог. Мне кажется, он боится. Он и теперь считает, что этот приступ – твоя месть за то, что он вторгся в твою голову.
– Что?!
Но Ралус не ответил. Он задумался о чем-то, потом тяжело вздохнул и сказал:
– Как же мне все это ненавистно!
Я развернулась и пошла к себе, мне надо было поговорить с книгой, посоветоваться. Но, уходя, я услышала, как Рэлла проговорила задумчиво:
– Я смотрю на Уну и не могу понять, кого она мне все время напоминает…
Ралус не ответил, ее вопрос повис в воздухе.
Пока император лежал в своих покоях в ожидании лекаря, Империей правил Ралус. Как я несу бремя пряхи, так и Ралус всю жизнь несет на себе бремя наследника престола, и только острова освободили его. Он боялся этой участи, он не желал быть наследником кровавой империи, но уйти от судьбы ему не удалось. Из ближайших городов и деревень к Семи островам потянулись обозы с мукой и овощами. Это было первое распоряжение Его Императорского Высочества.
– Мы помогаем тем, у кого отняли все, – так сказал он своим советникам, и я видела их недоуменные взгляды, их недобрые гримасы.
Я думала об островах, о Северных холмах, о Веретене и о той силе, которая мне почему-то дана. В один из тихих осенних дней я взяла перо Птицы, обмакнула его в чернила и записала в книгу сначала историю Тэлля, потом историю Птвелы, а потом и свою. Мы никогда не жили вместе, но встретились под одной обложкой, чтобы быть рядом друг с другом. В тот же вечер Виса принесла мне от Рэллы подарок – огромную корзину нежнейшей шерсти. В корзине лежала записка: «Тонкорунные овцы когда-то паслись на высокогорных пастбищах удивительной страны Хофоларии. Но наш дед уничтожил ее, закрыл всех ее жителей в тесных стенах Рилы, а всех овец перегнал на равнинные пастбища Пьятии. Так что их шерсть уже не так прекрасна, как раньше, но все же, надеюсь, тебе будет приятно прясть, моя маленькая пряха».
Мне разрешили присутствовать на совете, потому что Рэлла тоже была там. На нее поглядывали презрительно и недоуменно. А меня никто не замечал, и я тихонько пряла шерсть хофоларских овец, нежную и упругую. Я вспоминала горы и синие озера – и Тинбо с его внимательным взглядом.
– Зачем нам кормить своих врагов? – подал голос один из советников, уже немолодой, но весь какой-то лощеный и щегольски одетый.
– Семь островов нам больше не враги, – сказал Ралус. – Хватит бессмысленно сражаться за эти земли. Мы не победили их за столько лет, и мы больше не будем тратить на них силы. Империя истощена бесконечной войной. Нам нужно заняться делами внутри королевства, а не лезть в драку из-за горстки никому не нужных камней, раскиданных в далеком море. Империя должна снова стать королевством, вернуться в старые границы.
– Но… – начал было тот же советник, но Ралус перебил его:
– Советник Дойн, вы возглавляли совет финансов?
– Д-да.
– Вы не ослышались: вы его возглавляли. Идите вон! – рявкнул Ралус. – Мне не нужны советники, которые сомневаются в своем императоре!
Советник Дойн собрал дрожащими руками