Я оттолкнула руку Макса, и он хихикнул, прежде чем снова закрыть свой здоровый глаз.
— Это ничего не значит, — начала говорить я, но Брукс поднял руку.
— Ты понимаешь, что может случиться? Он, нахрен, обдолбанный, Обри! И ты вот так с ним тусуешься? Слово «неуместно» ни в коей мере не описывает этого, — начал Брукс свою проповедь, взбираясь на высоченную импровизированную трибуну, которую он так полюбил последнее время.
Я не в настроении для лекции, даже от Брукса. С губ Макса начали срываться булькающие звуки, и я заволновалась, что его может вырвать в моей машине.
— Мы можем поговорить позже. Мне нужно ехать, — быстро выпалила я. Брукс наклонился к открытому окну и понизил голос до шепота. Он вторгся в мое личное пространство, чего никогда не делал раньше. Я отстранилась, чувствуя дискомфорт. Подняв голову, я бросила взгляд на его девушку, которая явно была не в восторге, от откровенных попыток Брукса заявить на меня свои права. Я не виню ее, на самом деле, мне ее даже жаль.
— Не делай этого, Обри. Это нелогично и неразумно, и совершенно на тебя не похоже. Не дури, — серьезным голосом сказал он, как будто, то, что он назвал меня глупой, магическим образом заставит меня прислушаться к его словам.
Он, очевидно, совсем меня не знает.
— Отойди от моей машины, если не хочешь, чтобы я переехала тебе ногу, — предупредила я, включая двигатель, чтобы придать достоверности своему заявлению.
Брукс посмотрел на меня, а я на него. Мы молча обменивались взглядами. У макса начались рвотные позывы, и Брукс отошел от машины. Я перегнулась через Макса, распахнула пассажирскую дверь, и вытолкнула его голову наружу как раз вовремя, чтобы он не испачкал мою машину.
— Фу, Брукс. Пойдем, — проскулила девушка в кожаном обтягивающем комбинезоне. Я даже не стала смотреть на них, так как была слишком занята, поглаживая Макса по спине, пока его рвало.
Уверена, что Брукс колебался, но в итоге, он и девушка ушли. Макс, наконец, закончил извергать свои внутренности и со стоном плюхнулся обратно на сидение. Я выбралась из машины и поспешила закрыть его дверь, аккуратно обойдя лужу рвоты на асфальте. Я почувствовала, как в горле начала подниматься желчь, но мне удалось ее подавить.
Несколько минут я наблюдала за Максом, чтобы удостовериться, что его не вырвет снова. Убедившись, что этого не произойдет, я снова села в машину и выехала с парковки.
Поездка до квартиры Макса прошла в тишине, за исключением случайных стонов. Я остановилась перед Квикки Март и быстро оббежала вокруг машины, чтобы помочь ему выйти из машины. Он немного пришел в себя и смог сам выбраться из нее.
— Давай же, Макс. Давай заведем тебя внутрь, — уговаривала я, пытаясь заставить его двигаться, но наркотики так одурманили его, что он был способен только волочить ноги.
— Я хочу немного посидеть снаружи, — пробормотал он, махнув рукой в сторону мини-маркета, и тяжело опустился на деревянные ступени. Он прислонился головой к стене здания и поднял руку к лицу. Похоже, сейчас он не особо ощущает боль, и это хорошо, потому что утром он прочувствует ее в полной мере.
— Странные ощущения в области лица. Что с ним не так? — невнятно спросил он. Я убрала его руку от ран и зажала ее в своих ладонях.
— Тебе надо просто зайти внутрь и поспать, — успокаивающе уговаривала я, надеясь убедить его встать на ноги. Макс покачал головой.
— Я хочу остаться здесь. Еще чуть-чуть, — попросил он, а затем сжал мою руку. — Не рассказывай Лэндону. Мама и папа будут так злы на меня. Я продолжаю все портить. Не рассказывай Лэндону, — бормотал он, опустив голову.
Я встряхнула его, боясь, что он отключится. Было очень холодно, и я начала задрожала. Та часть кожи Макса, которая не кровоточила и не была покрыта синяками, показалась мне слишком бледной и пепельно-серого оттенка. Нужно завести его внутрь.
— Давай же, поднимайся, — настаивала я, потянув его за руку. Макс начал жаловаться, но через пару мгновений, я смогла заставить его подняться по лестнице к его двери.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Где твои ключи? — спросила я. Макс улыбнулся, хотя эта грустная улыбка ничем не напоминала его обычную высокомерную улыбку. Трещина на губе не дала мне всерьез воспринять его попытку соблазнить меня.
— Ты должна достать их сама, — с трудом выговорил он. Я обрадовалась, когда поняла, что даже под кайфом он способен вести себя как придурок.
Закатив глаза, я засовывала руку ему в карманы, в поисках ключей. Макс хихикнул и закачался. В итоге он облокотился на стену. Я вытащила ключи из его заднего кармана, и
какое-то время потратила, подбирая нужный, чтобы открыть дверь.
После нескольких неудачных попыток, мне удалось найти нужный ключ и открыть дверь, и я встащила Макса внутрь. Он смеялся и бессвязно бормотал. Я включила свет и уложила Макса на потертый диван, который стоял в гостиной.
Макс перевернулся на бок и так и остался лежать. Порез у него на лбу раскрылся, и кровь стекала на ткань под его щекой.
— У тебя есть аптечка? — спросила я его. Но он не услышал меня, поэтому я начала искать что-то, чтобы остановить кровь.
Квартира Макса была убогая, мебели было мало, и вся она была старая и подержанная. Здесь явно не хватало его личных вещей, что показалось мне довольно печальным. Жилье человека, которому плевать на всех вокруг. Я испытала отчаяние видя беспорядок вокруг себя.
В глубине коридора была дверь в ванную, и я обрадовалась, увидев, что ее он содержал в чистоте. Там в аптечке я нашла пластырь и антисептический крем.
И затем я, не удержавшись, открыла еще одну дверь в коридоре. Я включила свет и поняла, что это спальня Макса. Кровать была не застелена, а на полу валялась одежда. Я увидела несколько учебников и старенький компьютер на столе у окна.
Я вытащила из шкафа чистую рубашку, и затем, ощущая себя шпионом начала копаться в грудах одежды. Я нашла два пустых пузырька от рецептурных лекарств и огромное количество полиэтиленовых пакетиков.
Затем в глубине нижнего выдвижного ящика шкафа я нашла сложенную пополам фотографию. Развернув ее, я увидела семью, изображенную на ней. Это один из тех банальных снимков, которые делают в фотоателье: дурацкий синий фон, нелепые напряженные позы. На стуле сидит женщина со светлыми волнистыми волосами, за ее спиной стоит высокий мужчина, который положил руку ей на плечо. Рядом с белокурой женщиной стоит мальчик с копной светлых кудрей, а у женщины на коленях лежит младенец не старше шести месяцев.
Я сразу же поняла, что это родители Макса. Я изучала фотографию, полагая, что, может быть, она раскроет что-нибудь о человеке, лежащем на диване в гостиной. Вдруг я сумею понять, кто он и почему делает то, что делает.
Я услышала грохот в гостиной и быстро убрала фотографию обратно в ящик. Собрала вещи, которые искала, и закрыла за собой дверь спальни.
Макс сидел и потирал голень.
— Ты в порядке? — спросила я, садясь рядом с ним.
— Чертов кофейный столик, — пробормотал он, поворачиваясь ко мне с неуверенной улыбкой на лице. Я показала ему пластыри.
— Давай я приведу тебя в порядок, — предложила я. Макс ничего не сказал, просто закрыл глаза и позволил мне делать то, что я считала нужным. Я вытерла кровь и заклеила порез пластырем. Очистила раны на ладонях, которые он должно быть получил, когда его бросили на землю.
— Кто были те парни, которые избили тебя? — спросила я его, не уверенная, что вообще получу ответ, пока он в таком состоянии.
Поэтому очень удивилась, когда он ответил.
— Это Гаш. Он правит клубом. Думаю, он зол на меня, — фыркнул он, будто это какая-то шутка.
— Полагаю, что так, — озвучила я свои размышления вслух. И так как Макс больше ничего не сказал, я попыталась выведать немного больше.
— Почему он разозлился на тебя?
Макс преувеличенно пожимает плечами, его голова начинает падать.
— Не рассказывай Лэндону, — снова пробормотал он.
— Не рассказывать ему что? — спросила я, заканчивая свою работу.