― Добро пожаловать на территорию «Гадаван Кура»: Маленький Лагос, ― говорит он.
― Не стоит называть это место Маленьким Лагосом, ― журит его Кирстен. ― Это не-ПК.
― Нах*й ПК, ― отвечает Сет. ― Здесь больше всего нигерийцев ― и гиен ― вне территории Нигерии.
― И малавийцев. И зимбабвийцев.
― Эти ребята не считаются, ― не соглашается он, ― они ведут себя тихо.
― Африканское Гетто.
― Это более ПК. Более выразительно. Хорошее название.
Они достаточно долгое время не двигались, так что Сет паркует автомобиль с намерением, чтобы они прошли остаток пути пешком.
― Просто безумие разгуливать здесь, но, если мы будем торчать в этой пробке, твоя подруга нас не дождется.
Кирстен хватает инсулиновый набор, закидывает его ручку на руку и прижимает к груди, пока они прокладывают себе путь через толпу людей. Сет нажимает кнопку блокировки авто и включает сигнализацию, но он не питает особой надежды, что машина по-прежнему будет здесь, когда они вернутся. Поблизости есть еще несколько белых оборванцев, которые выглядят местными ― бедные белые, думает Кирстен, которые не так сильно выделяются, как она с ее новой укладкой аля-после-апокалипсиса, и как Сет с его накрашенными глазами и пирсингом. Она выросла в обществе, которое практически безразлично к цвету кожи, так что для нее это новое ощущение, так что она никогда так сильно не осознавала свой цвет кожи: она ощущает взгляды со всех сторон. Они проходят через неофициальный рынок, мимо нескольких киосков на обочине дороги, которые, кажется, процветают. Телефонные карточки, пышные белые хлеба, амаскопас, уже бывший в использовании парафин, поцарапанные пластиковые банки с содовой, желтые коробки спичек «Лайон», полупустые бутылки с дешевым пойлом со вкусом бренди, гнилые бананы. Потрепанные банкноты в 50 ранд переходят из рук в руки, сдачу проворно убирают в теплые карманы, никогда не пересчитывают. Они лавируют в потоке людей, Кирстен прикрывает свою сломанную руку, в то время как Сет сворачивает на безымянную улицу.
Они еще несколько раз поворачивают, проходя мимо дома, в котором сейчас траур, на двери дома висит предупреждение о «Супербактерии». Стоны жильцов посылают россыпи синего порошка, исходящего от дома, и Кирстен пытается уклониться от них. Сет почти споткнулся об слепого нищего с серым молоком вместо глаз, а от зловония из открытой канализации у Кирстен начинаются позывы к рвоте у грязной, уродливой стены.
― Почти пришли, ― говорит он, проверяя свой «Тайл» и хватая ее за руку, когда она выпрямляется. Она позволяет ему вести себя дальше в замусоренный лабиринт.
Они прибывают на место назначения, но там оказывается не то, что ожидал увидеть Сет. Дом, в стиле 1950-х из кирпича и извести, вызывающе стоит среди своих соседей из рифленого чугуна. Сломанные ступени ведут на небольшую веранду цвета бургунди: кажущиеся хрупкими на солнце пластиковые стулья и синяя входная дверь. Выбитые окна, за которыми темнота, напоминают отсутствующие зубы на чумазом фасаде.
― Я ожидала… охранную систему получше… в этом месте, ― говорит Кирстен, ― принимая во внимания особенности их бизнеса.
― Они часто переезжают. Предположу, что у них не всегда есть время, чтобы установить электрический забор.
Они поднимаются по ступеням и пугаются, когда что-то со спутанным полосатым мехом несется прямо на них с визгом и обнаженными желтыми клыками (Гнилой Желток). Они оба подскакивают. Животное уже в метре от них, но его отдергивает назад натянувшаяся цепь. Обезьяна.
― Боже правый, ― произносит Кирстен, прижимая руку к грохочущему сердцу.
Несмотря на то, что прикована к колонне, обезьяна все равно пытается добраться до них, издавая недовольные громкие звуки. У обезьяны натерта шея от ошейника: кажется, в этом доме часто бывают гости.
― Вот и твоя охранная система, ― замечает Сет.
Они стучат в дверь. Кирстен отчаянно хочется вымыть руки, она размышляет, если ли в доме водопровод. И, если у них есть водопровод, будет ли это уместно, просить разрешения им воспользоваться? Она не уверена, как себя вести в подобного рода ситуациях. Она будет
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
улыбаться и мило попросит, надеясь, что не нарушить протокол. Позади двери слышатся шаги, и мужской голос произносит:
― Да?
― Я ищу Абеджайд, ― отвечает Сет. ― Абеджайд.
Дверь открывается, но внутри не горит свет и не доносится ни звука. Они принимают это за разрешение войти, и как только они переступают через порог, дверь захлопывается, и их прижимают к стене, зажав им рты ладонями, пропахшими дымом, а у их головы щелкают пистолеты.
Глава 29
СМЕХ ГИЕНЙоханнесбург, 2021
Кто — то щелкает выключателем, и Кирстен бомбардируют изображения комнаты. Кадмий пылает вокруг пяти блестящих, мускулистых мужчин: темнокожие, лоснящиеся, как тюлени. На них надета легкая, запылившаяся одежда, на предплечьях красуются полоски из меха диких животных, на груди кожаные безделушки, а в руках у них самые большие автоматы, которые Кирстен только видела в своей жизни. Только двое наставляют на них свое оружие: Кирстен предполагает, что двух АК–47 вполне достаточно.
Самый молодой из них обыскивает их и забирает пистолет Сета. Он выглядит смущенным, когда видит кровь на джинсах Кирстен. У нее возникает беспричинное желание сказать ему, что кровь не ее, но у нее зажат рот. Он вырывает инсулиновый набор из ее руки, обнюхивает его и бросает на пол. Она начинает протестовать, и дуло пистолета упирается прямо ей в ребра. Сет слегка напрягается в руках удерживающего его мужчины. Не слишком сильно, чтобы его застрелили, но и не слишком слабо, чтобы его сбрасывали со счетов.
— Что у нас тут? — спрашивает мужчина.
— Парочка белых червей, — отвечает другой. Он произносит последнее слово как «чер-ВЕЙ».
— Ты коп? — спрашивает он Сета, убирая свою руку, чтобы дать ему ответить.
Животные зубы на его кожаном ожерелье постукивают друг о друга, посылая в сторону Кирстен небольшие круги. Сет смеется.
— Я думаю, все знают, что копы не суются в Маленький Лагос.
Мужчина отрывисто смеется и оглядывается на своих коллег. Они зубоскалят. Этот момент быстро заканчивается: как только он перестает улыбаться, другие перестают тоже.
— Тогда, кто ты, бл*ть, такой? — спрашивает он.
— Панк, — отвечает один из мужчин. — Ебанный панк пришел устраивать нам проблемы.
Сет видит, что говорящий опасен: находится под воздействием чего-то — тик? «Найопи»? «Белый Лобстер»? — он не способен сдержать свои дерганные телодвижения. Не совсем то, чего хочется от мужчины, наставившего огромную пушку тебе в лицо. Кирстен чувствует, что он убил множество людей. «Испытывает жажду крови», — думает она. Она практически чувствует от него теплый красный металлический запах.
Мужчина в ожерелье из зубов, вероятно, лидер, прищурившись смотрит на Сета. Он вытаскивает охотничий нож из ножен на бедре и проводит им по лицу Сета, а затем проводит им по его одежде.
— Думаю, нам стоит снять с него шкуру, — предлагает тот, что склонен к насилию, чуть ли не подпрыгивая на месте. — Снять с него шкуру и скормить его долбанным гиенам.
В разговор вклинивается другой:
— Они голодны. На этой неделе не получали своих курочек.
— Ты знаешь, что это значит? — спрашивает он Кирстен, облизывая губы. — Это значит, что они съедят вас вместе с костями. Хрусть-хрусть!
Кирстен пялится на него.
— А что в этой маленькой ценной коробочке? — спрашивает придавливающий ее мужчина, пинком отправляя инсулин лететь через комнату. Другой мужчина останавливает набор ногой, как будто это футбольный мяч. Она снова пытается возразить, но начинает чувствовать головокружение, а запах руки мужчины у ее ноздрей искажает ее зрение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я скажу тебе, что это, — произносит безумец, поднимая ногу. Сет пытается шагнуть вперед, но его отбрасывают обратно к стене. Мужчина прыгает на сумку всем своим весом. — Это осколки!