Читать интересную книгу Большевики - Михаил Алексеев

— Почему?

— На стороне красных сила. Белые были уже под Москвою — теперь за 500 верст от нее. Ну, да оставим этот скучный разговор. Вот я не знаю до сих пор, кто вы, мой спаситель.

Я ответил с улыбкой: я чекист!

— Чекист, — с состраданием произнесла она, — бедненький. Давайте, бежим за границу. Там у меня есть знакомые, и я вас устрою как-нибудь.

Я так искренне расхохотался над ее предложением, что она смущенно залепетала:

— Что вами, что с вами?

— Благодарю за покровительство, но отказываюсь. Скоро за границею будет Чека, и тогда я отправлюсь за границу.

Но как бы там ни было, я решил с нею перейти фронт. Я немного успокоил ее, сказал ей, что там она будет во всяком случае в большей безопасности и что я окажу ей там всяческую помощь советом и делом. Я тогда говорил искренно.

Перед рассветом, когда начали тухнуть яркие звезды, мы были у реки. Часть ее находилась в наших руках, а часть у белых. Нужно было достать лодку и, пользуясь темнотою и туманом, сплошной стеною висевшими над рекою, подняться по реке несколько верст вверх.

Лодку мы нашли у деревянного моста через речку; она лежала, вместе с десятком других, вверх дном на песке, привязанная канатом к столбу. На мое счастье я не забыл захватить с собою перочинный ножик, а то нам бы с канатом голыми руками ни за что не справиться. Я посадил мою спутницу резать канат, а сам пошел вблизи поискать чего-нибудь, что бы заменило нам весла, так как весел у лодок не было. После непродолжительных поисков, я нашел две широких доски и один большой шест. Нужно было спешить, и я почти бегом вернулся к лодкам. Вместе с спутницей перетащил лодку к тяжело-плескавшейся темной воде, посадил ее на руль, а сам стал орудовать шестом и досками, в зависимости от глубины реки.

Уже стало светать, и я очень спешил проехать нужные нам 2–3 версты.

Тихо плескалась вода под ударами шеста. Но кругом в тумане ничего не было видно. По моим расчетам, мы уже давно проехали три версты, но я все еще продолжал толкать шестом лодку. Сквозь туман начали проглядывать близкие к нам берега. Я скала спутнице, чтобы она правила к левому берегу реки. Я был уже глубоко убежден, что мы цепь белых оставили позади.

Звезды уже к тому времени совсем погасли и загорелся восток. Когда мы уже подъезжали к берегу, то нас обстреляли. Пули цокали, попадая в воду и одна даже угодила в нос лодки. Я стал кричать, чтобы не стреляли, что мы свои. Стрельба прекратилась, и чей-то низкий голос с берега прокатился по воде «Прича-а-аливай!». Все-таки с некоторой дрожью я стал толкать лодку к берегу. «А вдруг, — думал я, — здесь не наши, а белые?» На страхи мои были напрасными. На берегу нас встретили красноармейцы сторожевого поста. На посту находились два пулемета, и если бы я продолжал грести дальше, то не миновать бы нам смерти. Начальник поста уже отдал приказ пулеметчикам обстрелять лодку. Я сказал начальнику поста, чтобы он нас тотчас же отправил в штаб полка или бригады, в зависимости от того, что ближе. «Срочное донесение», — сказал я. Он недоверчиво посмотрел на нас, но, не задерживая, направил в штаб дивизии, который находился в двенадцати верстах от поста. Разумеется, нас предварительно обыскивали, и у меня отобрали браунинг. Мы, под охраною четырех красноармейцев, через полчаса отправились в путь. Красноармейцы в пяти верстах от поста в селе достали две подводы, и дальнейший путь мы ехали на подводах.

В штабе дивизии я поговорил с военкомдивом, который оказался моим старым знакомым. Он угостил нас обедом, расспросил у меня про положение в отряде и губернии, затем затребовал автомобиль, и мы, уже без стражи, шоссейной дорогой, поехали в штаб армии. Штаб армии помещался в восьмидесяти верстах, в губернском городе Б. Прибыли в штаб армии в первом часу дня. Я попросил шофера подвести нас особому отделу армии.

В комендатуре особого отдела я застал хорошо знакомого мне чекиста Ершова. Когда мы вошли в помещение, то он долго смеялся надо мною и над моей спутницей, которую его насмешки приводили в сильнейшее замешательство. Я попросил его устроить ее где-нибудь поблизости со столом и дать ей на одежду. Ершов посмотрел на меня с удивлением, но все-таки отдал распоряжение. Сам же я, не переодевшись и не отдохнувши, пошел с Ершовым к начальнику отдела с докладом. Начальник отдела уже знал о нашем прибытии и ждал меня с нетерпением. Узнав, что из Н-ской губернии из партизанского отряда с донесением, он вызвал по телефону к себе начальника политотдела армии, начальника разведывательного управления и командующего армией. До их прихода я рассказал ему подробно наше положение и положение городской организации. Рассказал и о последней забастовке в городе.

— Только не знаю я, что теперь с забастовщиками, — сказал я в заключение.

— Они уже стали на работу, силой заставили, — сообщил мне начальник отдела. Я искренне похвалил отдел за хорошо поставленную информацию. Затем мы немного помолчали. Прервал молчание Ершов. Он поставил вопрос сразу ребром;

— Откуда ты, Федор, раздобыл эту аристократическую особу и на кой чорт ты ее сюда привез?

Хотя я был подготовлен к этому вопросу, но все-таки в такой форме он меня озадачил. Я с минуту подумал и затем, посмотрев на друзей, рассказал им все по душам, как и что было. Когда я сказал о своем чувстве к ней, то Ершов так громко рассмеялся мне в лицо, что я даже тогда почувствовал, что сказал какую-то глупость. Я знал Ершова, как человека, хотя и грубого, но откровенного.

— Не ожидал я от тебя такой глупости, Федор, — сквозь смех кричал Ершов — ну и дурак же ты, братец… Ну, что у тебя с этой княжною общего? Просто ты должен хорошенько разрядиться — а то вон какой бугай! Ха-ха-ха! Вот уже разодолжил.

Глядя на него, смеялся и начальник отдела. Но он смеялся как-то беззвучно, по-отцовски.

— Нет, — пытался оправдаться я, — по моему она все-таки выше того, что вы о ней думаете. Потом, она сущий ребенок в вопросах классовой идеологии и политики. Она неспособна к действию.

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся от моих слов начальник. — Я ее прощупаю хорошенько и, поверьте мне, я вам точно скажу, чего она стоит… Когда думаете уезжать обратно?

— Завтра же.

К этому времени пришли старшие начальники армии. Они рассмотрели сводки и решили совместно с нашим отрядом и городской организацией выступить на завтрашнее число, так как фронт был уже от города в двадцати верстах. Постановили завязать связь с городом, написать ряд воззваний в городскую организацию и в партизанский отряд. Часть из воззваний решили разбросать с аэропланов, а несколько рукописных экземпляров передать со мною. — Затем собрание закрылось, и я отправился на квартиру к Ершову.

Через час после моего прихода на квартиру Ершова, меня вызвал по телефону начальник особого отдела. Я передам мой разговор с ним дословно.

— Я только что отпустил Волконскую, толковал с ней около двух часов.

— Да?

— Она на самом деле кое в чем сплошная дурочка, но не настолько глупа, как это вам показалось.

— Гм. Ну?

— Мы с нею нашли общий язык. Она, оказывается, очень любит деньги вообще, из чьих бы они рук не шли… Я нанял ее на службу в Чека.

— Как?

— Да, представьте себе. Даже не пришлось принять методов уговора или воздействия. Как только она услышала от меня, что она за какие-то сведения, даваемые нам из кругов нашей восточной эмиграции, будет получать известное количество денег… слушаете? которых ей хватит на будуар, духи и хотя бы маленький выезд, так — вы не поверите — она стала умолять меня дать ей эту работу.

— Да что вы говорите?

— Да. Я затем пытался ее попугать перспективой обычного конца всех шпионов. Но она не испугалась. Поверьте, у нее большой авантюристский талант. Она нам будет очень полезна. Ведь она там будет вхожа во все высшие сферы.

— Так-с. — Я не знал, что делать с телефонной трубкой. Она у меня горела в руках.

— Я ей выдал вперед денег и документы. Завтра она вместе с вами и еще одним заграничным сотрудником переходят фронт и едут за границу. Я ей сказал, что каждый ее шаг будет нам хорошо известен и что в случае чего… Но она меня обнадежила тем, что она человек честный и благородный и будет честно работать кому служит.

— Гм. Хорошо… — Только и нашелся сказать я.

— Вы зайдите к ней, она просила, чтобы вы зашли к ней. Адрес спросите у Ершова. Ну, пока. Вы очень хорошо сделала, что перетащили ее сюда. Перед отъездом зайдите ко мне, ну хотя бы завтра утром. Пока, — до свиданья.

Звонок прозвонил отбой, а я все еще стоял у телефона с «очень выразительной дурью на челе», как сообщил мне потом Ершов.

За чтением газет, журналов и материалов я совершенно забыл о существовании моей княжны. Уже хотел ложиться спать, так как час был поздний — около двенадцати часов ночи, уже я стал раздеваться, как слышу, Ершов зовет меня к телефону. Подхожу. Беру трубку, спрашиваю: