ответить.
Когда Пресли впервые привела Джека в Аспен Гроув и сделала вид, что они встречаются, у Харрисона возникли подозрения. Проведя разведку, мы выяснили, что Джек на самом деле босс Пресли, который мучает ее уже много лет. Мы решили подшутить над ним, чтобы преподать ему урок за то, что он портит отношения с Пресли.
Впервые за долгое время Харрисон, Кэш и я разыграли один из наших знаменитых розыгрышей, и мы, возможно, увлеклись. Джек не был в восторге, когда ему пришлось провести ночь в тюрьме, а теперь он почему-то считает, что я единственный, кто должен расплачиваться за тот трюк, который мы провернули.
— Что ж, эта ночь только что приняла интересный оборот.
Кэш хлопает в ладоши.
Я игнорирую его, пока мы входим в тускло освещенную галерею. Здесь полно народу, но меня интересует только один человек.
Я сканирую комнату, замирая, когда мой взгляд падает на картину с изображением нарцисса, освещенную светильниками. Он белый с персиковым центром, как тот, что Марлоу подарила Лоле в день нашего знакомства.
Мой пульс учащается, когда я вижу табличку с названием картины — «Новое начало».
В горле встает комок, и я судорожно осматриваю толпу. Почему она не рассказала мне о своей выставке? Это должно быть важно, судя по количеству зрителей и табличке «ПРОДАНО» почти на каждой выставке, включая работу с нарциссом.
У меня нет никакого права расстраиваться. Мы еще не определились с тем, что между нами, и это я предположил, что нам не нужно этого делать.
Теперь я жалею, что вообще это сказал.
По-моему, я даже не сказал ей, куда еду в командировку и что Лола в итоге едет со мной. Ведь Лола и мои родители вернутся в Аспен Гроув в воскресенье, а я улечу домой после утренней встречи в понедельник.
Меня не устраивает, что мы с Марлоу не откровенны друг с другом. Мы признались в своих чувствах, но до сих пор нам мешали логистика и миллион причин, по которым мы не должны быть вместе. Теперь с этим покончено.
Я хочу быть первым, с кем она делится своими успехами, и тем, кто обнимет ее, когда она заплачет. Неважно, будет ли у нас один день, неделя или год вместе, я готов рискнуть. Потому что, кроме Лолы, она важна для меня больше, чем кто-либо другой.
Вот она.
Марлоу стоит на другой стороне галереи в черном цветочном платье длиной до колена с прозрачными рукавами. Замысловатый сетчатый узор из красных, розовых и зеленых цветов, переплетенных со стеблями, идеально ей подходит. К платью она подобрала свои любимые серебристые кроссовки, а ее золотистые волосы волнами спадают по спине.
Она — чертово видение, и я хочу сделать ее своей. Только своей.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь подойти, рядом с ней появляется другой мужчина. Он высокий и долговязый, с вьющимися черными волосами, строго одетый в темно-синий костюм. Мир кружится вокруг меня, когда Марлоу с ухмылкой прикладывает целомудренный поцелуй к его щеке. Я дохожу до предела, когда он набирается смелости и кладет руку ей на поясницу.
Я решительно двигаюсь по галерее, не обращая внимания на других посетителей, которые обходят меня стороной.
Подойдя к ней, я встаю между ней и мужчиной, заставляя его опустить руку.
— Дилан? — Глаза Марлоу удивленно расширяются, а ее щеки краснеют, когда она видит меня. — Что ты здесь делаешь? — Спрашивает она.
— Я не знал, что это твоя выставка, когда вошел, но, слава богу, моя мама снова решила вмешаться, потому что я не мог представить, что пропущу это. — Говорю я, кладя руку ей на спину.
Марлоу моргает и смотрит на меня, словно не уверена, что правильно меня понимает. Она заслуживает признания своих достижений, и я чертовски благодарен, что нахожусь здесь, чтобы помочь ей отпраздновать.
Если бы это была не ее художественная выставка, я бы перекинул ее через плечо и отнес в ближайший номер отеля.
— Детка, ты сказала, что красавчика из GQ здесь не будет. — Вмешивается мужчина, приподняв бровь.
Единственное слово, на которое я обращаю внимание, — «детка».
Я поворачиваюсь к нему лицом и переношу руку на поясницу Марлоу, притягивая ее ближе к себе.
— Кто твой друг? — Спрашиваю я, делая небольшую паузу, прежде чем протянуть руку мужчине.
— Меня зовут Гэвин. — Он крепко пожимает мне руку, ничуть не обеспокоенный тем, что я встал между ними. — Приятно познакомиться.
И тут я замечаю его обручальное кольцо.
— Гэвин — один из моих самых дорогих друзей и куратор в «The Artist». Он организовал мою выставку. — Говорит Марлоу, ободряюще похлопывая меня по груди.
Я ворчу в знак признательности. Друг он или нет, но мне не нравится, как он прикасался к Марлоу и как называл ее деткой. Возможно, я поступаю неразумно, но трудно не дать волю эмоциям, когда речь идет о Марлоу.
— Почему ты не рассказала мне об этом? Это невероятно.
Я жестом обвожу галерею.
Независимо от причины, я бы хотел, чтобы она отправила мне приглашение, чтобы я мог быть рядом с ней с самого начала. Я знаю, что не должен, но меня беспокоит, что другой мужчина является ее главным источником поддержки сегодня вечером, в то время как хотел бы, чтобы это был я.
Я сделаю все, чтобы в следующий раз так и было.
— Я не хотела беспокоить тебя, когда у тебя столько всего происходит. Кроме того, это всего лишь небольшая выставка в галерее. Ничего особенного. — Говорит она, изо всех сил стараясь преуменьшить ситуацию.
— Ничего особенного? Ты ведь шутишь, да? — Гэвин насмехается. — Марлоу, несколько покровителей прилетели из Европы, чтобы посетить твое сегодняшнее шоу. Если это не является достаточным доказательством того, что дело серьезное, то мы продали все работы из твоей коллекции, кроме одной, а выставка началась всего тридцать минут назад.
— Я покупаю последнюю картину. — Говорю я Гэвину.
— Ты уверен? Она самая дорогая в коллекции. Она стоит девяносто…
— Стоимость не имеет значения. Я хочу ее. — Заявляю я, не оставляя места для споров.
— Считай, что дело сделано. — Он бросает на нас с Марлоу знающий взгляд. — Я отмечу эту картину как проданную. Приятно было познакомиться, Дилан.
Он уходит, оставляя нас с Марлоу в напряженном поединке.
— Ты понятия не имеешь, какую картину купил. Что, если она тебе не понравится?
Марлоу зашипела, вырываясь из моих объятий.
— Ты ее создала. Конечно, она мне понравится. — Убежденно говорю я.
Она смотрит на меня, ошеломленная моим заявлением. Через несколько секунд ее взгляд становится