— Мы?
— Венценосец просит сопровождать его на охоту,— с унылой усмешкой объяснил Галайн.— Сначала пригласил герцога, но брат отказался, сославшись на дела в провинции. Тогда он принялся за меня. Уклониться невозможно.
— Я поеду с тобой? — спросила Иньянна.
— Вряд ли это получится.
— О,— вздохнула она совершенно спокойно и, помолчав, спросила: — Когда ты вернешься?
— Обычно охота длится не меньше трех месяцев, пока не кончится сезон южных ветров, да еще добираться до Пилиплока, снаряжать судно, и само возвращение… Месяцев семь-девять, наверное. К весне вернусь.
— Понимаю.
Галайн лег к ней и прижал к себе.
— Это будет очень долгая разлука для меня, клянусь тебе.
Она хотела сказать — неужели ты не можешь отказаться? Или, может, я смогу поехать с тобой? — но понимала, что это ничего не даст. И она не протестовала. Она обняла его, и объятия длились до самого восхода солнца.
Накануне отъезда в Пилиплок, где стояли в гавани корабли охотников на драконов, Галайн позвал ее в свой кабинет на верхнем этаже Ниссиморн Проспект и протянул толстую пачку документов.
— Что это? — спросила она, не решаясь взять.
— Наш брачный договор.
— Шутка неумная, господин.
— Это не шутка, Иньянна, совсем не шутка.
— Но…
— Я хотел все обсудить с тобой зимой, но тут накатила эта проклятая поездка за драконом, не остается времени. Вот и пришлось поторопить события. Для меня ты не просто любовница, эти бумаги узаконивают нашу связь.
— Разве наша любовь нуждается в узаконивании?
— Я отправляюсь в рискованную поездку, из которой, естественно, хочу вернуться живым. Но в море моя судьба будет в руках Дивине. Как у любовницы, у тебя нет права наследования, но как у моей жены…
Иньянна была ошарашена.
— Но если риск так велик, ради Дивине, откажись от поездки.
— Ты знаешь, что это невозможно. Придется рискнуть. Но я хочу тебя обеспечить. Посмотри бумаги, Иньянна.
Она долго смотрела в бесконечные разделы и подразделы, но ничего не видела в изящной каллиграфии письма. Жена Галайна? Ей это казалось чудовищным, переходящим все границы. И все же, все же…
Он ждет. Она не может отказать ЕМУ.
Утром он уехал с Венценосцем в Пилиплок, и весь день унылая и смущенная Иньянна бродила по коридорам и комнатам Ниссиморн Проспект. Вечером ее пригласил на обед Герцог, на следующий вечер Дюранд Ливолк со своей дамой сердца заманили на Нарабальский островок. Приглашения следовали одно за другим, так что не оставалось ни минуты свободного времени, и месяцы летели. А потом пришла весть об огромном драконе, отправившим корабль Властителя Молибора на дно Великого Моря. Погибли и Венценосец, и все, кто находился с ним на корабле. Некий Вориакс был провозглашен новым Венценосцем. По завещанию Галайна Иньянна вступила в полное владение его имуществом, в частности, особняком Ниссиморн Проспект.
Когда закончился траур и настало время заняться устройством собственных дел, Иньянна вызвала одного из управляющих и распорядилась значительную сумму денег в виде дара доставить на Большой Базар и вручить вору Агормэйлу и членам его семьи. Так она давала понять, что не забыла их.
— Передадите мне их точные слова, которые они скажут, когда будут получать кошельки,— наказала служащему, надеясь, что воры пошлют ей теплый привет о совместно прожитых днях.
Но никто не сказал ничего интересного — просто благодарили госпожу Иньянну, кроме одного человека по имени Сидэйн, который наотрез отказался от подарка, несмотря на все уговоры.
Иньянна печально улыбнулась и раздала двадцать роалов, не принятых Сидэйном, детям на улицах, после чего больше не имела никаких дел с ворами большого Базара и никогда не бывала там.
Несколько лет спустя во время прогулки по лавкам Паутинной Галереи Иньянна обратила внимание на двух подозрительных субъектов, которые топтались в магазинчике с безделушками из кости морских драконов. Их движения и то, как они переглядывались, вызывали подозрение, что это воры, собирающиеся в удобный момент обчистить лавку. Присмотревшись, поняла, что видела их раньше — и невысокого коротко остриженного, и длинного бледного заморыша с шишковатым лицом. Она подала знак сопровождающим, и те спокойно и быстро окружили парочку.
Иньянна сказала:
— Один из вас — Стойг, второй называет себя Безаном Ормусом, правда, я не помню, кто из вас кто. Зато все остальные детали нашей встречи помню очень подробно.
— Госпожа,— сказал высокий,— вы ошибаетесь. Меня зовут Елакон Мирц, а моего друга — Тануз.
— Сейчас, может быть. Но во время посещения Велатхуса звали вас по-другому. Вижу, сменили мошеннические проделки на обычное воровство. Расскажите-ка, сколько еще наследников Ниссиморн Проспект отыскали, прежде чем заняться новым делом?
Теперь в их глазах читалась откровенная паника. Они, кажется, прикидывали шансы прорваться к двери мимо людей Иньянны, но это было бессмысленно, тем более, что стража Паутинной Галереи, заметив происшествие, собралась у выхода снаружи.
— Мы честные торговцы, госпожа,— сказал низенький дрожащим голосом.
— Вы неисправимые мерзавцы,— отрезала Иньянна.— Посмейте только еще раз сказать, что я вас не знаю, и я отправлю вас на каторжные работы!
— Госпожа…
— Говорить правду! — предупредила Иньянна.
— Признаем обвинение. Но это было давно. Если мы оскорбили вас, готовы полностью возместить убытки.
— Оскорбили? — расхохоталась Иньянна.— Скорей уж сослужили великую службу. Я, Иньянна Форлэйн, лавочница из Велатхуса, которую вы надули на двадцать роалов, стала Иньянной из Ни-мои, владелицей Ниссиморн Проспект, по воле Дивине.— Она кивнула страже: — Отведите эту парочку к прокторам и скажите, что доказательства я представлю позже, но прошу отнестись к ним снисходительно — месяца три исправительных работ или что-нибудь в этом роде. После возьму к себе на службу.— Она махнула рукой, и их увели. Иньянна повернулась к хозяину лавки.— Сожалею о случившемся. Значит, гербы города стоят десять роалов за штуку? А что вы скажете о тридцати роалах, если добавить резьбу вот по этим кругам?..
Десять
Вориакс и Валентайн
Из всего, что узнал Хиссун, история Иньянны Форлэйн больше всего тронула его сердце. Отчасти потому, что жила она в его время и мир ее не казался таким чуждым, как мир художника или Тесме. Но главная причина заключалась в том, что чувства Хиссуна были созвучны чувствам современницы из Велатхуса, ведь и лавочница начинала практически с нуля, лишившись всего, но тем не менее достигла могущества, величия и богатства. Старая истина: Дивине помогает тем, кто помогает себе сам, а Иньянна своими делами, вернее, отношением к жизни, внушала уважение. Конечно, счастье ей улыбнулось — привлекла внимание нужного человека в нужный момент, но разве у других не может быть так же? Во всяком случае, Хиссун, сам оказавшийся в нужное время в нужном месте, когда Властитель Валентайн несколько лет назад одиноко скитался по Лабиринту, верил в это. Но мог ли он рассчитывать на что-нибудь выше места писца? Да! Пусть ему уже восемнадцать и делать карьеру поздновато — перед ним пример Иньянны Форлэйн. Почему Властитель Валентайн, прибывший в Лабиринт на прошлой неделе, не может послать за ним в любую минуту? Он может вызвать его и сказать: "Хиссун, ты уже достаточно послужил в этом грязном месте. Хочешь жить у меня в Замке Горы?" Разумеется, да! Но он пока не слышал подобных предложений от Венценосца и вряд ли услышит. Несмотря на свою богатую фантазию, Хиссун никогда не тешил себя несбыточными мечтами. Поэтому продолжал исполнять свою работу и осмысливать то, что познал в Счетчике Душ… И вот настал день, когда маленький писец принялся искать в хранилище запись Властителя Валентайна. Это была дерзость. Разумеется, опасно искушать судьбу: он бы не удивился, если бы вспыхнул свет, зазвенела тревога и стража схватила юного наглеца, без малейшего трепета проникшего в душу самого Венценосца? Самое же непостижимое заключалось в том, что механизм буднично выдал ему запись Властителя Валентайна, сделанную очень давно. Хиссун не колебался…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});