– На твой вклад полюбуемся этой ночью…, – и она весьма красноречиво провела язычком по губам с дорогой, до сих пор не стёршейся помадой.
Внешне Загралов улыбался насколько мог томно и многообещающе, но вот морально уже готовился к позорному фиаско как любовника. Потому что ни внутри своего тела, ни у себя в штанах не ощущал даже малейшего шевеления, ни малейшего проблеска физического желания, даже никаких крох мужского инстинкта у него не намечалось. Только и оставалось, что как можно дольше протянуть время до грядущего позора.
Поэтому он издал короткий смешок и уточнил:
– А если ты во мне разочаруешься?
– Зависит от тебя, – раздался вполне резонный ответ.
– Тогда показывай, какие у тебя есть полотенца. Мне нравятся огромные и самых ярких расцветок.
– Ой! И мне! – отвлекшаяся от немедленных ласк, на которые она настроилась уже, Ольга поспешила в спальню к шкафам во всю стенку и там предложила выбрать самое красочное полотенце, из тех, что по величине не уступали простыне.
Гость выбрал себе с насыщенным зелёным цветом, накинул его на плечо и спросил мимоходом:
– Кто первый отправляется в ванну? – услышав что он, удовлетворённо кивнул, и подойдя к кровати, даже снял с себя пуловер и повесил его на спинку мягкого стула: – Кстати, а знаешь, что меня в тебе больше всего поразило?
– Понятия не имею! – игриво ответила Ольга, привыкшая к восхвалению своей красоты и ожидая сейчас того же самого. И сообразив это, мужчина вначале сделал полупоклон и начал с извинений:
– Надеюсь, ты меня простишь, что я не буду распинаться о твоей неотразимости и убивающей наповал красоте. Уверен, тебе и так этого в жизни хватает с избытком от других озабоченных мачо…
– Ага! А ты значит не озабоченный?
– Нисколечко! А поразило меня в тебе, неприсущее таким изящным, таким разбалованным можно сказать женщинам, умение отлично готовить. Ведь вчера всё получилось изумительно вкусно и благодаря этому, вечер прошёл, мало сказать что великолепно. Ты – истинная кудесница в кулинарии!
Наверное, у неё это случалось довольно редко, но сейчас мадмуазель Фаншель засмущалась и покраснела от удовольствия одновременно:
– Вообще-то я редко готовлю…, но Елена была такой счастливой и так просила…
– И кто тебя обучал? – при этом он вместе с девушкой, захватив полотенце, незаметно смещался в зал, преследуя свои определённые цели.
– Мама! – с гордостью стала хвастаться красавица. – Она до сих пор считается среди всей нашей многочисленной родни самой знающей, самой опытной и практически без её советов и плотной опеки не обходится ни одно грандиозное, праздничное мероприятие.
Загралов даже в ладоши захлопал:
– Вот уж повезёт кому-то! И жена – умеет готовить, и тёща! Прям как в сказке будет жить! – в тон ему продолжила и девушка:
– А если ещё и сам умеет готовить…, у-у-у! А ты где научился?
На что последовала весьма интересная история, растянувшаяся на четверть часа, в которой гость живописал своего знаменитого деда и то, каким образом к кулинарному искусству был привлечён внук. Дед Ивана, по материнской линии и в самом деле был известнейшей фигурой в ранге о табелях среди поварской братии. Он считался одним из лучших шеф-поваров, работал в самых прославленных ресторанах, и жаль что рано ушёл их жизни, сломленный неожиданным инфарктом. Но зато успел привить единственному внуку не только любовь к кулинарии, но и истинные умения.
Затем рассказчик воскликнул:
– А как он умел готовить кофе! Знал сорок сортов приготовления! – и незаметно сменил вначале тему, а потом и стал показывать, как готовится один, а потом и второй сорт знаменитого напитка.
На это ушло ещё полчаса. Потом полчаса на пробы, и приготовление третьего вида. И только когда прошло два часа, а Ольга неожиданно наткнулась взглядом на зелёное полотенце, в её глазах проклюнулось непонимание, пополам с осмыслением. И она выдала:
– Я что-то не догоняю… Это у тебя так издалека начинаются предварительные ласки? – на что Иван вполне искренне и счастливо рассмеялся:
– Надо же! Как ты меня увлекла приятной беседой! А я ведь уже давно должен был искупаться, и…, только потом пить кофе! Всё, жди меня и я вернусь!
Но только он подхватил выделенное полотенце, как судьба вновь подкинула ему отсрочку: звякнул дверной звонок. Причём не снизу, от подъезда, а явно из коридора. Красавица сразу нахмурилась:
– Кто-то их моих…, – потом быстро выхватила полотенце из рук кавалера, аккуратно его сложила и положила на полку для головных уборов, после чего открыла дверь, не заглядывая в зрачок и не спрашивая "Кто там?".
– Привет! Ты ещё не спишь? – послышался мужской голос.
– Спала бы, уже не открыла бы, – несколько раздражённо отвечала девушка. – Что-то случилось?
При этом она отстранилась от двери, пропуская внутрь черноволосого, довольно подтянутого, спортивного вида мужчину. На вид лет сорока, сорока пяти, рост за сто восемьдесят, вьющиеся, без седины чёрные волосы, и пронзительный, довольно неприятный, колючий взгляд глаз стального цвета. Вошёл он слишком уж хозяйской походкой, и сразу замер на месте, уставившись на незнакомца. И при этом окончательно проявилось некое сходство в лицах, что позволило сделать верный вывод:
"Не иначе как папочка Фаншель заявился… Или у него другая фамилия? Что мне там ценного про него Базальт рассказывал? Не припомню… Вроде ничего конкретного, только что шишка какая-то неслабая…"
– Да ничего не случилось, – проговорил мужчина, оглядываясь на дочь и присматриваясь ко всему её внешнему облику: – А у тебя гости?
– Не гости, а гость. И можно подумать, что Славик тебе уже не доложил когда и с кем я домой вернулась.
– Может, ты нас представишь? А то как-то неудобно здороваться с незнакомым человеком.
Ольга вздохнула с великомученическим видом и представила:
– Папа – это Ванюша. Ванюша – это мой папа.
Мужчины шагнули друг к другу и обменялись рукопожатиями:
– Очень приятно! – Первым заговорил Загралов и уточнил о себе полным перечислением: – Иван Фёдорович Загралов, программист, системный управленец и специалист робототехнических систем и комплексов.
На это отец хозяйки квартиры представился более чем лаконично:
– Карл Гансович, коллекционер.
Потом отступил на шаг, и теперь уже скорей чисто показательно просмотрел гостя от его носков до макушки. Словно рентгеном просветил. И словно одним взглядом дал понять, что он думает о серости и невзрачности наряда. Сам он был одет, в простые с виду, но очень дорогие и стильные вещи. Даже мягкие тапочки могли удивить своей диковинной тканью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});