Читать интересную книгу Лингвистическая психотерапия - Надежда Фёдоровна Калина

Семиотика симптома связывает последний не только с нарциссической феноменологией субъекта, но и с символическим порядком языка, порядком, нарушенным форклюзией (вытеснением, отбрасыванием – см. параграф 3.1. наст. книги) некоего реального ядра, вокруг которого структурируется взаимодействие означающих. В лингвистической психотерапии абсолютизация означающего уместна и правомерна, поскольку является действенным терапевтическим приемом, посредством которого конструируется фантазм, трансформирующий симптом клиента и предлагающий ему новое место в символической структуре мира как упорядоченной совокупности объектов и субъектов.

Однако конструированию фантазма на месте симптома должна предшествовать деконструкция той субстанциальной целостности означающих, которые придают устойчивость символической детерминации субъекта, предъявляющего симптом. Последний в качестве субстанции наслаждения, его реального ядра предстает в терапии как система не-субстанциональных, дифференциальных отношений между означаемыми и означающими, причем ряд ключевых означающих из нее вытеснен (в неврозе) или полностью исключен и отвергнут (при психозе). Символическая сверхдетерминация симптома может и должна рассматриваться как зашифрованное, закодированное сообщение, адресованного Другому; симптом возникает там, где движение символической коммуникации прерывается. В терапии симптом есть продолжение коммуникации другими средствами, и лингвистический терапевт, занимая позицию Символического Другого знает, что симптом не только может быть истолкован и понят, но – более того – что он изначально формируется ради своего толкования, ибо направленность к Другому и наделяет его смыслом.

Разумеется, адресатом симптома изначально является не аналитик, а значимый Другой из числа близких клиента, однако в терапевтическом дискурсе последнего всегда содержится призыв показать его скрытое значение. Задача терапевта не исчерпывается интерпретацией зашифрованного в симптоме сообщения, ему необходимо предложить клиенту другой способ организации наслаждения, итогом которого может стать "исчезновение симптома как сюрприз".

В данном конкретном случае интерпретация симптома клиентки сопровождалась изменением ее самоидентификации. Свойственная Ларисе (как и большинству из нас) воображаемая идентификация (с привлекательным, "хорошим" образом, которым ей хотелось бы быть, своего рода "идеальным Я" – у Фрейда это называется Idealich) была заменена символической – идентификацией с местом, откуда она видит себя хорошей, правильной, достойной восхищения и любви (Ich-Ideal по Фрейду). Для этого воображаемый нарциссический регистр (и соответствующий ему порядок дискурса) на сеансе последовательно элиминировался в пользу символических отношений (сначала только с терапевтом).

Терапевт рассказала о содержании анальной симптоматики и ее происхождении, связав теоретическую информацию с действиями и поступками клиентки и ее проблемой.

К: И что же мне теперь делать? Я не могу, просто не могу контролировать все. Значит, буду все время чувствовать себя скверной?

Т: Скажите, насколько Вы контролируете ситуацию вот здесь, на сеансе, разговаривая со мной?

К: Не знаю. Наверное, совсем не контролирую. То есть Вы говорите… делаете… (Неожиданный поворот). Вам лучше знать. Почему Вы спрашиваете?

Т: Чтобы привести наглядный пример – в этой ситуации я в большей степени контролирую то, о чем мы с Вами разговариваем. Некоторые аспекты нашей беседы могли бы шокировать человека неподготовленного. Кто-нибудь из нас грязный?

К: Нет, конечно. Но… Вы теперь знаете многие вещи.

Т: Да, я кое-что знаю о глубинном уровне Ваших проблем. Вы стали от этого плохой? Я стала относиться к Вам хуже, чем вначале?

К: А как Вы ко мне раньше теперь относитесь? И вообще – что Вы обо мне думаете?

Комментарий. Типично трансферентная реакция. Логика трансфера в том, что создается иллюзия отставания означаемого от потока означающих. Эта иллюзия имеет самое прямое отношение к смыслу симптома, который (смысл) в терапии ведь не открывается, не извлекается из глубин прошлого, а ретроактивно конструируется. Истина вырабатывается в ходе терапии: анализ задает границы значения, наделяющие симптом его смыслом и местом в символическом. Этот "ретроверсивный эффект" лингвистической терапии следует объяснить клиентке.

Т: Смотрите, как интересно получается. Мы задаем вопрос другому человеку о том, какие мы на самом деле. Неужели он знает лучше? Это иллюзия, которая парадоксальным образом помогает нам выработать само знание – лишь опираясь на иллюзию, что другой уже обладает этим знанием, знает нас, мы узнаем это от другого.

К: Узнаем про себя?

Т: Да, как будто другой знает меня лучше, чем я сама.

К: Но ведь… Но ведь я не могу знать, что Вы обо мне думаете, пока Вы сами не скажете.

Т: Безусловно. Но Вы и не обязаны знать о себе именно то, что я о Вас думаю.

К: А что Вы думаете? Ну, скажите, а?

Т: Вот это в терапии называется аналитической фрустрацией. Вам важно услышать о меня, что Вы хорошая, или там правильная, просто замечательная. Как будто это автоматически сделает Вас хорошей.

К: Ну да.

Т: А если я скажу, что Вы фиолетовая или там шершавая – Вы сразу станете именно фиолетовой и шершавой?

К (тревожно): Где шершавая?

Т (многозначительно): ТАМ! (Пауза). А где фиолетовая? (Обе смеются, Лариса – с заметным облегчением). Видите, как сильно наше мнение о себе зависит от суждений другого человека, тем более – Значимого Другого.

К: Получается, что я всегда буду зависеть от того, что думают обо мне другие люди?

Т: Придется выслушать еще одно теоретическое объяснение. Но я не хочу топить Вас в терминах "плавающее означающее", "жесткий десигнатор" и т.п. Вместо этого расскажу одну несколько фривольную историю. Представьте себе на выставке картину или художественную фотографию, на которой изображена молодая пара в постели в супружеской спальне. Внизу название: "Муж в командировке". Искусствовед поясняет "Обнаженная женщина справа – это жена, рядом ее возлюбленный". Посетитель спрашивает "А где же муж?" – "Муж в командировке".

Это история – как раз про плавающее означающее, означающее нехватки. Сюжет картины, ее субъект – муж, хотя его там нет. Но на картине все указывает на субъекта. В системе социальных отношений субъект – это место, которое он в ней занимает. Другие люди (или социальные институции, обычаи, правила и нормы) определяют, кто он, "пристегивая" его к тому или другому месту в структуре. Субъект, человек как означаемое всегда зависит от того, как его означивают, определяют. Но большинство людей не склонны задумываться о таких вещах – о том, насколько, говоря словами одного известного психолога, человек как означаемое есть эффект означающего. Это означивание люди воспринимают как жесткое, неизменное, хотя на самом деле это вовсе не так.

К: Интересно получается. Выходит, я могу не согласиться с тем, кем меня считают другие. Ну, это так и есть, между прочим.

Т: Вы можете не согласиться и с тем, кем (или чем) Вы сами себя считаете. Например, грязной. Или жертвой.

К: Интересно…

Т: Вот обычное выражение: "Вы смотрите на себя со стороны". Но Вы находитесь в этой фразе не только там, куда падает взгляд, но и в том месте, откуда он падает. Измените этот "момент взгляда" – и многое изменится. Посмотрите не себя с другой точки, другими глазами.

К: Это Вы так смотрите!

Т: Блестящая догадка. Действительно, я посмотрела с другой позиции и "пристегнула" другие означающие. Я изменила систему значений, которые, как Вам казалось, были жестко связаны с Вашей проблемой. Терапевт по своей профессии и есть этот самый Символический Другой, который всегда может легко менять точку "момента взгляда". Но он никогда не скажет клиенту, что именно он видит – в данном случае, какая Вы, что я о Вас думаю. Потому что моя задача не в этом, а в том, чтобы Вы тоже научились занимать любую точку зрения. Чтобы Вы не чувствовали себя загнанной в тот образ (или значение, или смысл) которые навязывает Вам структура. Это всего лишь Воображаемое с большой буквы.

К: Как это?

Т: Это непросто, и Вам придется об этом хорошенько поразмыслить. Но чтобы легче было думать конкретно, а не вообще, я расскажу Вам еще одну историю. Двое влюбленных, Жермен и Альбертина, договорились о свидании на бале-маскараде. Там они укрылись в беседке и бросились друг другу в объятия. Когда же молодые люди, наконец, сняли маски, то Жермен обнаружил, что перед ним вовсе не Альбертина, а Альбертина увидела, что обнимает не Жермена, а какого-то незнакомца.