Читать интересную книгу Лингвистическая психотерапия - Надежда Фёдоровна Калина

К (агрессивно): Ну и что в этом плохого? Если он сам не может вести себя правильно… (после паузы) Что Вы думаете, что это? Что, это плохо?

Т: Я думаю, плохо не то, что Вы хотите, а то, как Вы пытаетесь достичь желаемого. Я уверена: если тебя любят, потому что должны любить, тем более – вынуждены, то радости никакой.

К: Как это?

Т: Очень просто. Предположим, я взмахну волшебной палочкой – ап! – и муж Вас любит. Или Вы предпочтете, чтобы он сам Вас любил, без всякого колдовства?

К: Ну конечно (размышляет). Лучше честно, чем так. Но ведь я не знаю, что на самом деле – любит он меня или нет. А вдруг нет?

Т (с иронией): Тогда пусть ходит по струнке. Ишь какой!

К: Но ведь он должен иметь какие-то обязанности… нормы… чувство долга, наконец. В бизнесе он привык, что все, по большому счету, я решаю – и сделки, и командировки – всегда я езжу. Номинально он – глава, но все знают, кто на самом деле в деле разбирается. А чуть что не так – он кричит "Почему деньги не поменяны?", "Почему то, се?" Как бы мне хотелось, чтобы он взял на себя больше работы, но ведь разве ему можно что-то поручить? За все я отдуваюсь.

Т: Получается, Вы полностью контролируете бизнес? А муж – на вторых ролях?

К: Ха, на вторых. На четвертых! Людмила или Тамара, мой заместитель, – и те больше него в дело вникают. А мы – хозяин, нам свобода нужна, погулять хочется. Он никак не поймет, что хозяин – это тот, кто больше всех "пашет". Хозяйское дело – в баню ходить на полдня, с самого утра, как Вам это нравится?

Комментарий. На этом этапе терапевт увидел возможность смены дискурсных формаций клиентки. Главное, в чем нуждается Лариса – объективное тестирование реальности. Автоматически включающиеся психологические защиты не позволяют ей знать, как в действительности обстоят дела в семье, она давно предпочла неведение, которое вызывает со временем все большую неуверенность и тревогу. Но задача формирования "тела знания" осложняется отсутствием опыта искренних значимых отношений. Терапевт обозначает место желания в "зазоре" между сознательным Я клиентки и Я ее дискурса.

Т: Больше всего мне нравится знать правду, знать, как в действительности обстоят дела. Вот и сейчас мне бы этого хотелось. Но из Вашего рассказа много не почерпнешь (резкая конфронтация с клиенткой в функции "автор").

К: Как это? По-Вашему, я рассказываю неправду?

Т: Нет, почему же. Но это Ваша правда, не так ли? А правда, как она есть, – ведь Вы и сами ее не знаете. Вы уже давно перестали разговаривать с мужем откровенно. Вы боитесь узнать правду – вдруг она Вам не понравится. Поэтому Вы просите меня научить Вас манипулировать мужем, подчеркивая, что большего он недостоин. Неужели Вам действительно этого хочется?

К: Ну, Вы так об этом говорите…

Т: Говорю как есть. Говорю то, что поняла, то, что знаю. Вы, наверное, заметили, что можно понимать и то, о чем люди не говорят друг другу прямо. В общем, даже если человек сознательно скрывает и умалчивает о чем-то, всегда можно догадаться, если подумать о том, почему он это делает, зачем ему "фигура умолчания".

К: А мне зачем ? (Реплика показывает, что Лариса хорошо понимает скрытый подтекст сказанного).

Т: Ну, это я могу пояснить. В Вашем рассказе (в психотерапии его называют дискурсом), как и в любом другом, есть несколько уровней. Например, явный и скрытый. Кроме того, у Вас как у автора своего рассказа есть различные намерения (или интенции): о чем-то Вы хотите рассказать, а нечто предпочли бы скрыть. Но люди редко просто молчат о том, о чем им говорить не хочется, – как правило, вместо этого они рассказывают что-нибудь другое. А рассказы клиентов часто напоминают речь маленьких детей. Скажем, мать приходит с работы домой, а трехлетний сын встречает ее фразой: "Я эту вазу не разбивал и не трогал, она сама". Понятно?

К: Не очень.

Т: Сын сказал о том, что он не разбивал вазу, а на самом деле рассказал, что он это сделал. И даже отчасти как это произошло – сначала потрогал…

К: М-да… Ну, и что я Вам, получается, рассказала?

Т: Явный уровень Вашего рассказа (дискурса) – про то, что муж себя неправильно ведет. А скрытый – Вы боитесь, что, возможно, сами поступаете неправильно. Так ведь?

К: Так.

Т: Я хочу выделить пока, на мой взгляд, главное. Явный уровень – то, что вы знаете о своих отношениях с мужем и согласны рассказать. Скрытый (латентный) – то, что Вы знаете (или догадываетесь), но рассказывать не хотите. И, наконец, глубинный (бессознательный) уровень – это то, чего Вы не знаете, поэтому и рассказать не можете.

К: Но я хочу знать!

Т: Но и боитесь, и именно в этом проблема. Знаете, если человек боится узнать правду – он ее уже наполовину знает, так ведь?

К: А я как страус – голову в песок…

Т: Я согласна, это не самый лучший способ.

После этого сеанса Лариса поговорила с мужем откровенно. Узнав много неприятного и "ужасного", она не стала выражать свои эмоции в разговоре с ним, замкнулась и предпочла перенести отреагирование в терапию. При следующей встрече она сразу расплакалась и долго не могла успокоиться. Было видно, что Лариса не может справиться со своими чувствами и не знает, что ей делать дальше. Из ее сбивчивого рассказа стало ясно, что муж имеет любовницу, молодую девушку из Бахчисарая, и часто ездит к ней под предлогом деловых командировок. Большая часть сеанса представляла собой работу по контейнированию сильных эмоций и чувств – гнева, ярости, обиды. Для стратегии терапевтической помощи важным было окончание сеанса. Диалог с Ларисой был подчинен правилу "означающее как означающее", т.е. терапевт в разговоре ориентировался на смысл высказанного клиенткой, игнорируя ее сознательные интенции защитного характера. Ключевые фразы выделены для лучшего понимания логики смысла дискурса и "метафизики" отчуждения от него нарциссического Я клиентки.

К: Кажется, все я уже рассказала и мы обсудили все, а я вот плачу, плачу – и остановиться не могу. Не знаю, зачем это все нужно. Главное, в разговоре с Виктором я не плакала совсем. Была как каменная. Он даже испугался, что со мной что-нибудь случится – сердце там… Можно подумать, он мне нужен со своей заботой.

Т: Я так и думаю. И Вам можно об это подумать.

К: Еще чего! Не хватало мне на него рассчитывать! Столько времени лгал, унижал, обманывал – надо же. Как все рассчитано было! Нашел дурочку… А я целый день с утра до вечера – и на работе, и дома. Я ведь так не умею – уехала, и привет! У него машины, у него водители, у него все. А я работаю – на другое ума нет.

Т: Хотя Вам этого не хватает, Вы не привыкли полагаться на мужа, рассчитывать на него. И поэтому он нашел себе дурочку в Бахчисарае?

К: Ну, это мы еще посмотрим. (Очень важное сообщение, которое терапевт, к сожалению, проигнорировала. Оно встречается в дискурсе несколько раз, и уже поэтому должно было привлечь внимание терапевта). Посмотрим еще… Посмотрим, кто будет плакать в конце концов.

Т: Вы не хотели показывать мужу свою слабость и то, как Вас задела его измена? Поэтому Вы не плакали в беседе с ним, хотя плачете сейчас, пересказывая этот разговор?

К: Я не собираюсь ему этого… ничего показывать. И не собираюсь ничего слушать больше.

Т: Вы не будете показывать мужу, что любите его и что он Вам нужен?

К: Я собираюсь сама увидеть!

Т: Что Вы хотите увидеть?

К: Я не знаю. Посмотрим. (Долгая пауза). Я не собираюсь демонстрировать свою слабость. Мне не нужны ничьи утешения.

Т: Если Вы выскажете мужу свою потребность в любви, значит, продемонстрируете слабость?

К: Не знаю.

Т: Он не поймет этого и не оценит? Он монстр?

К: Конечно. (Смеется). Ну, мы еще посмотрим, кто кого!

Комментарий. И приведенные выше, и несколько дальнейших высказываний терапевта исходили из интерпретации, что Лариса боится обнаружить перед мужем свои истинные экзистенциальные потребности – в любви, поддержке, понимании. В действительности же фраза "мы еще посмотрим" в качестве полной речи выражала конкретное намерение клиентки увидеть самой другую женщину своего мужа. Это намерение было неосознаваемым, но устойчивым и сильным. Поэтому клиентка отбрасывала любые интерпретации в этой области, бессознательно сосредоточившись на планировании и выполнении задуманного. В конце концов терапевт поняла, что часто повторяющиеся обороты "не собираюсь слушать" и "это не главное" относятся не к мужу, а к конкретной ситуации на сеансе. Терапевт высказала эту догадку и снова получила ответ "Да, но не в этом дело". Сеанс закончился, а при следующей встрече клиентка начала рассказ с красноречивой реплики: