Читать интересную книгу Альрауне. История одного живого существа - Ганс Эверс

Он поднялся, позвонил лакею и велел подать чай.

– Хотя, впрочем, у вас есть одно преимущество, – продолжал он. – Когда советник юстиции полчаса тому назад протелефонировал мне о вашем приезде, я сообщил Альрауне, – по правде сказать, я думал, она вообще не захочет вас принять. Но об этом я бы позаботился. Между тем я ошибся: она заявила, что с радостью встретит вас, так как вы уже несколько месяцев с нею переписываетесь. Поэтому…

Фрида Гонтрам перебила.

– Ты пишешь ей? – воскликнула она резко.

Графиня Ольга пробормотала:

– Я, я – правда, ей писала по поводу смерти отца – и-и…

– Ты лжешь! – вскричала Фрида.

Графиня вскочила:

– А ты? Разве ты ей не писала? Я знала, что ты ей пишешь чуть ли не через день, – поэтому ты так долго и оставалась по утрам в своей комнате.

«Ты шпионила за мной через прислугу», – крикнула Фрида Гонтрам. Взгляды подруг скрестились: в них засверкала страшная ненависть. Они понимали друг друга: графиня чувствовала, что в первый раз в жизни не сделает того, чего потребует от нее подруга, а Фрида Гонтрам поняла, что встретит впервые сопротивление своей властной воле. Но их связывало столько лет дружбы, столько общих воспоминаний! Все не могло рухнуть в один миг.

Франк Браун понял это.

– Я вам мешаю, – сказал он. – Впрочем, Альрауне сама сейчас появится, она одевается. – Поклонился и вышел в сад: – Мы еще увидимся, надеюсь?

Подруги замолчали. Ольга сидела в большом садовом кресле. Фрида Гонтрам крупными шагами ходила взад и вперед.

Потом остановилась и подошла к подруге.

– Послушай, Ольга, – тихо сказала она. – Я тебе всегда помогала – и в серьезных делах, и пустяках. Во всех твоих приключениях и интригах. Правда?

Графиня кивнула:

– Да, правда. Но и я всегда платила тебе тем же, – разве я тебе не помогала?

– Насколько могла, – заметила Фрида Гонтрам. – Я этого не отрицаю. Мы, значит, останемся друзьями?

– Конечно, – воскликнула графиня Ольга. – Только, только я ведь немногого требую.

– Чего же ты требуешь? – спросила Фрида Гонтрам.

Она ответила:

– Не мешай мне!

– Не мешай? – перебила ее Фрида. – То есть как это «не мешай»? Каждый должен испытать свое счастье. Будем соперничать, – помнишь, как я говорила тебе тогда, на маскараде?

– Нет, – продолжала графиня, – я не хочу с тобой делиться. Я слишком часто делилась – и всегда лишь проигрывала. У нас неравные силы: ты должна мне на этот раз уступить.

– То есть как – неравные силы? – повторила Фрида Гонтрам. – Хотя, впрочем, превосходство на твоей стороне – ты гораздо красивее меня.

– Да, – ответила подруга, – но не в том дело. Ты умнее меня. Мне часто приходилось убеждаться, что это гораздо важнее – в таких делах.

Фрида Гонтрам схватила ее руку. «Послушай, Ольга, – начала она, – будь же благоразумна. Мы ведь приехали сюда не только ради наших чувств: послушай, если мне удастся уговорить Альрауне, если я спасу миллионы твои и твоей матери, – дашь ли ты мне свободу? Пойди в сад, оставь нас наедине».

Крупные слезы заблестели в глазах графини. «Я не могу, – прошептала она, – дай мне поговорить с нею, деньги я охотно предоставлю тебе. Для тебя ведь это всего мимолетный каприз…»

Фрида глубоко вздохнула, бросилась на кушетку и стала нервно теребить шелковый платок.

– Каприз? Неужели ты думаешь, что я способна волноваться так из-за пустого каприза? Для меня это имеет не меньшее значение, чем для тебя.

Лицо ее стало серьезным, и глаза уставились тупо в пространство. Ольга заметила, вскочила, опустилась на колени перед подругой. Их руки встретились, они тесно прижались друг к другу и заплакали.

– Что же нам делать? – спросила графиня.

– Отказаться, – резко заметила Фрида. – Отказаться обеим. Будь что будет.

Графиня Ольга кивнула головою и еще крепче прижалась к подруге.

– Встань, – прошептала та. – Кажется, она уже идет. Вытри скорее слезы. Вот носовой платок.

Ольга послушалась и молча отошла в сторону.

Но Альрауне тен-Бринкен заметила их волнение. Она стояла в дверях в черном трико – в костюме принца Орловского из «Летучей мыши». Принц поклонился, поздоровался, поцеловал дамам руки.

– Не плачьте, – засмеялась она, – не надо плакать: это портит прелестные глазки.

Она хлопнула в ладоши и велела лакею подать шампанского. Сама налила бокалы, поднесла дамам и заставила их выпить.

Она подвела графиню Ольгу к кушетке, погладила ее полную руку. Села потом рядом с Фридой и устремила на нее свой смеющийся взгляд. Она исполняла свою роль: предлагала кекс, пирожные, лила «Па-д'эспань» из своего золотого флакончика на платки дам.

И затем вдруг начала:

– Да, правда, очень печально, что я ничем не могу вам помочь. Мне так жаль, так жаль.

Фрида Гонтрам встала и с трудом ей ответила:

– Почему же?

– У меня нет на то причин, – ответила Альрауне. – Право, нет никаких. Я просто-напросто не могу – вот и все.

Она обратилась к графине:

– Действительно ваша мать очень пострадает? – Она подчеркнула слово «очень».

Графиня вздрогнула под ее взглядом.

– Ах, нет, – сказала она, – не очень. – И повторила слова Фриды: – У нее ведь еще вилла в Бонне и замок на Рейне. И проценты с венгерских виноградников. Да и я к тому же получаю русскую ренту и… Она запнулась: она понятия не имела об их положении – вообще не знала, что такое деньги. Знала только, что с деньгами можно ходить в хорошие магазины, покупать шляпы и много других красивых вещей. На это ведь у нее всегда хватит. Она даже извинилась: это просто мамина блажь. Но пусть Альрауне не огорчается, – она надеется, что этот инцидент не омрачит их дружбы…

Она болтала, не думая. Говорила всякий вздор. Не обращала внимания на строгие взгляды подруги и чувствовала себя тепло и уютно под взглядом Альрауне тен-Бринкен, как зайчик под солнцем на капустном поле.

Фрида Гонтрам начала нервничать. Сначала невероятная глупость подруги ее рассердила, потом же ее поведение показалось смешным и некрасивым. Даже муха, подумала она, не летит так жадно на сахар. В конце же концов, чем больше Ольга болтала, тем быстрее под взглядом Альрауне таял условный покров ее чувств, – ив душе Фриды пробудилось вдруг чувство, которого она не в силах была побороть. Ее взгляд тоже устремился туда – и с ревностью скользил по стройной фигуре принца Орловского.

Альрауне заметила это.

– Благодарю вас, дорогая графиня. – сказала она, – меня успокоили ваши слова, – Затем она обратилась к Фриде Гонтрам: – Советник юстиции рассказал такие страшные вещи о неминуемом разорении княгини.

Фрида ухватилась за последнее спасение, всеми силами старалась прийти в себя

– Мой отец был совершенно прав, – резко ответила она. – Разорение княгини неминуемо. Ей придется продать свой замок на Рейне.

– О, это ничего не значит, – заявила графиня, – мы и так никогда там не живем.

– Молчи, – закричала Фрида. Глаза ее потускнели, она почувствовала, что бесцельно борется за проигранное дело. – Княгине придется бросить хозяйство, ей будет страшно трудно привыкнуть к новым условиям. Очень сомнительно, будет ли она даже в состоянии держать автомобиль. Вероятно, нет.

– Ах, как жаль, – воскликнула Альрауне.

– Придется продать лошадей и экипажи, – продолжала Фрида, – распустить прислугу…

Альрауне перебила:

– А что будет с вами, фрейлейн Гонтрам? Вы останетесь у княгини?

Она не нашлась, что ответить: вопрос был совсем неожиданный. «Я…-пробормотала она, – я – да, конечно…»

Фрейлейн тен-Бринкен не унималась:

– А то я была бы очень рада предложить вам свое гостеприимство. Я так одинока, мне необходимо общество – переезжайте ко мне.

Фрида боролась, колебавшись мгновение

– К вам – фрейлейн?…

Но Ольга перебила ее:

– Нет, нет, она должна остаться у нас. Она не может покинуть мою мать теперь.

– Я никогда не была у твоей матери, – заявила Фрида Гонтрам, – я была у тебя.

– Безразлично, – вскричала графиня. – У меня или у моей матери – я не хочу, чтобы ты здесь оставалась.

– Но, – простите, – засмеялась Альрауне, – мне кажется, фрейлейн Гонтрам имеет свое собственное мнение.

Графиня Ольга поднялась – кровь отлила у нее от лица.

– Нет, – закричала она, – нет и нет.

«Я ведь никого не насилую, – засмеялся принц Орловский, – таков уж мой обычай. И не настаиваю даже – оставайтесь у княгини, если вам это приятнее, фрейлейн Гонтрам». Она подошла ближе и взяла ее за руки. «Ваш брат был моим другом, – медленно произнесла она, – и моим верным товарищем. – Я так часто его целовала…»