— Да неужели? — уязвлённо переспросил Мэтт.
— Поясняю. — Сажусь, спуская ноги на пол. — О чём я спрашивал? Вид чар, целостность и возможность починки. Кстати, последнее ты упустил, ну да боги с тобой... Итак, вид. Он легко устанавливается по результату снятия заклинания. Что мы видели? Немедленное и плохоуправляемое превращение человека в волка.
Маг сразу же выделил из моих слов главное по значимости:
— Плохоуправляемое?
— Именно. Обычно оборотень способен замедлять превращение, а в нашем случае просто обязан был так поступить, поскольку перед закреплением облика нужно избавиться от всего постороннего, что могла затянуть в себя смена Пластов. То бишь от сети. Однако не избавился. Стало быть, не умеет. Какой вывод следует дальше? Парень превращался целиком и полностью под управлением заклинания, а не самостоятельно.
А связано это наверняка с тем, что Нирмун — полукровка: Кружева изначально рознились по силам и при слиянии не образовали устойчивого рисунка. Вроде бы сей порок исправляется как раз путём цепочки обращений со строго заданной длительностью и при помощи наставника. Но Мэтт вовсе не нуждается в знании подобных подробностей.
— То, что в округе не подозревали о странностях молодого хозяина Кер-Эллида, ясно доказывает: превращения происходили только в определённое время и без свидетелей. Что для этого требуется? Ограничивать токи Силы, влияющие на смену облика. Понятно?
— Э... Да. А второе? Как можно было решить, что чары целые, даже не осматривая их?
Любознательность заняла место обиды? Очень хорошо. Удовлетворим и эту даму:
— Легко. Они не были замкнуты в кольцо намертво, и ясно, почему: во время превращения и после него, когда Нирмун бегал по лесу в волчьей шкуре, закреплённый шнурок мог зацепиться за что угодно и порваться. А петля со скользящим узлом только растягивается и раскрывается.
Мэтт вздохнул:
— Когда ты говоришь, всё кажется совершенно простым и понятным. Но сам я бы не сообразил...
— Научишься. Нужно лишь следовать простому правилу: магия всегда призвана для воздействия на реальность, на видимое глазами безо всяких ухищрений. Поэтому можно с большой точностью предположить, что из себя представляет заклинание, если понаблюдать за результатом его применения. Или не-применения. Ты учился на боевого мага?
— Вроде того.
— Почему так неопределённо?
Белобрысый махнул рукой:
— Поначалу изучал только боёвку, а потом попал к Рогару, и тот решил, что моё место — в поддержке. Пришлось заняться оборонительными и лечебными чарами.
Не могу не подколоть:
— Судя по всему, в лекарском деле ты далеко не продвинулся.
— А как ты догадался?
— Лекарю тоже нужно внимательно изучать результат ущерба, а по нему уже определять, как именно лечить.
— Зато я хорошо ставлю оборону! — задрал нос Мэтт.
— Потому что она требует уловить только направление удара и сопутствующие изменения в пространстве, дабы правильно подобрать блокирующее заклинание. Я прав?
Маг усмехнулся:
— Вот смотрю я на тебя, смотрю... И никак не могу понять: то ли ты умеешь всё на свете, то ли притворяешься, что умеешь.
— Скорее второе. Но согласись: я очень умело притворяюсь!
И мы весело расхохотались. Однако наш хохот не заглушил странных звуков, раздавшихся за дверью. Словно одновременно бряцало железо и стучали кости, поднимаясь по лестнице и выходя в коридор... А вдох спустя Мэтт начал ожесточённо тереть виски.
— В чём дело?
— Где-то совсем рядом волшба. Но она... Какая-то странная. И в ней много Силы. Очень много.
Хм, а у меня к горлу подкатил комок, напоминающий приближение икоты. Совпадение же указанных деталей в пространстве и времени может означать только одно: Кер-Эллид почтил своим присутствием некромант.
Рядом с лестничной площадкой, всего в нескольких шагах от моей комнаты стоял мертвяк. Вернее, не стоял, а остановился, потому что в следующее мгновение он поднял правую ногу с раздроблённым и собранным заново — очевидно, для обеспечения лучшей опоры — остовом ступни и сделал шаг вперёд по коридору, то есть подальше от дверного проёма, из которого мы с Мэттом выглянули, дабы установить источник непонятного шума.
Мертвяк был именно таким, каким принято пугать детей в страшных сказках: чистенький скелет с бесстыдно оголёнными, смутно белеющими в сумерках плохо освещённого помещения костями. Из того, что могло быть принято за одежду, на костях болтался только массивный панцирь, скрывавший под собой все ребра, зато вооружён пришлец был изрядно: в каждой лапе по короткому и широкому клинку без рукояти, скобами прикреплённому прямо к костям. И правильно, зачем скелету обычный меч? Всё равно нечем за него взяться. А так и надёжно, и дёшево. Если же учесть, сколько неизвестному магу понадобилось Силы, чтобы заставить мертвяка осмысленно двигаться, можно понять, что прочее оснащение покупалось на оставшиеся, весьма немногочисленные гроши.
Приоткрытая дверь и высунувшиеся в щель головы ничем не заинтересовали скелет. И потому, что он шёл от нас, а не к нам (хотя, глаз-то у него не было и быть не могло), и потому, что целью его пришествия определённо были не мы. Подобное заключение с одной стороны радовало, а с другой заставляло задуматься: с кем же на встречу прислан мертвяк?
— Что будем делать? — спросил маг, не оставляя в покое виски, от чего кожа на них уже напоминала по цвету одёжку варёного рака.
— Стоять и смотреть.
Если на свете практиковалось умение кричать шёпотом, то белобрысый мог бы по праву считаться одним из мастеров сего искусства.
— Опять?!
— Не дёргайся! Ему нет до нас никакого дела, видишь?
Я открыл дверь настежь и шагнул в коридор. Скелет, разумеется, и ухом не повёл. Правда, ушей у него также не наблюдалось, но детали не меняют сути: мертвяка могло заставить хоть как-то реагировать лишь происходящее где-то перед ним, а не позади.
Мэтт осторожно присоединился ко мне. С тем же результатом: ходячая костяная статуя продолжила движение, звонко стуча об пол ступнями, «подкованными» железом наподобие копыт.
— Он не станет на тебя нападать первый, — вполголоса пояснил я. — Некроманту и так требуется неимоверное количество Силы, чтобы удерживать всё это нагромождение костей в стоячем положении, а заставлять двигаться зря — и вовсе непозволительное расточительство.
— Ты ещё и некромантию изучал?
— Немного.
— А мёртвого поднять сможешь?
Поворачиваюсь и больно щёлкаю Мэтта по лбу:
— Отставить дурацкие вопросы!
— И всё же?
Вместо ответа я приложил палец к губам белобрысого, кивком головы приглашая взглянуть на лестницу, по которой медленно, но упорно поднимался следующий мертвяк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});