Астон создает другой огненный вихрь, когда ветры уносят нас подальше… лес взрывается искрами и дымом, поскольку мы проносимся по небу.
Я бы ликовала, если бы Гас не кашлял и не брызгал слюной.
— Нам стоит замедлиться, — кричу я. — Скорость его убьет.
— Если мы замедлимся, они настигнут нас за секунды, — утверждает Вейн, указывая на анемометр, который все еще пищит, предупреждая о Буреносцах, идущих по следу.
— Может, нет, — говорит Астон, пальцем проверяя воздух. — Я не ощущаю присутствия поблизости Буреносцев.
— Но я все еще чувствую озноб, — шепчет моя мать.
Гас снова кашляет, глаза Астона расширяются, и он хватает мамин клинок и бьет им по шее Гаса.
— Что ты делаешь? — выкрикиваю я.
— Пытаюсь спасти его.
Он рубит по шее Гаса, прежде чем я могу его остановить.
Кожа Гаса лишь чуть поцарапана, но здесь столько криков, визга и взмахов, что я не могу разобрать слова, пока не улавливаю два слова:
Самоубийственный порыв.
— НЕТ! — кричу я. — ИЗБАВЬСЯ ОТ НЕГО!
Астон делает еще один разрез.
Но ветрорез бессилен.
Как и команды, которые выкрикивают Астон и Солана.
Гаса душит сильнее и сильнее, пока его шея не ломается, а тело не падает на землю и холодеет.
Глава 33
ВЕЙН
Гас…
Я не могу.
Глава 34
ОДРИ
Это провал.
Глава 35
ВЕЙН
Я не понимаю.
Как Гас может…
Острое жало по щеке возвращает меня в реальность.
— Наконец-то, — говорит Астон, и я понимаю, что он ударил меня…, и я потерял контроль над ветрами.
— Мне нужно, чтобы вы посадили нас, — говорит он. — Можешь справиться с этим?
Я пытаюсь.
Это грубая посадка, но снег смягчает ее.
Я опускаюсь в холод, позволяя нечувствительности вступить во владение. Это помогает мне столкнуться с вопросом, который я не хочу задавать.
Мы могли что-нибудь сделать?
Я пытаюсь найти предупреждения, которые мы могли пропустить, но ничто не выделяется… кроме последней угрозы Райдена о цене, которую мы заплатим, если побежим.
— Где Одри? — спрашиваю я, садясь.
— Она в порядке, — обещает Астон. — И все остальные. Анемометр молчал, с тех пор…
Он не заканчивает предложение. Бросает взгляд туда, где Одри сидит наполовину в снегу, цепляясь за тело Гаса.
Тело Гаса.
У меня сжимается живот, и мне приходится отползти, потому что меня тошнит, в ближайшие кусты.
Меня продолжает тошнить, даже когда выходит одна желчь. И, когда все прекращается, я не могу понять, как встать.
— Пошли, — говорит Солана, ее голос полон слез, когда она хватает меня за здоровую руку и пытается поднять на ноги. — Шторм становится сильнее.
Я не замечал ветер, но она права. Он рвет, гнет деревья. И гром похож на район боевых действий.
— Вы должны пробраться внутрь, — говорит нам Арелла.
— Внутрь?
Я думал, мы были в середине леса. Но я перехожу туда, куда она указывает, и вижу, что мы на самом деле в середине… Я не уверен.
Там огромное красно-белое здание с остроконечными крышами и узкими окнами. Оно выглядит почти как замок, но я предполагаю, что это, наверное, отель.
— Вы должны убежать от ветра, — говорит Арелла. — Я пошлю Райдена по ложному следу, но он не поверит, если найдет реальный.
Она должна использовать ту же самую уловку, которую использовала после того, как убила моих родителей, чтобы убедить Райдена, что мы все мертвы. Сильфиды теряют часть себя, когда кто-то, которого мы любим, умирает, и Арелла знает, как изменить потерю и заставить ее нести сообщение. В этом не смысла, но если это даст нам немного времени, я не собираюсь останавливать ее.
Мы должны обработать раны и немного передохнуть. Но успеваем сделать всего несколько шагов, прежде чем я слышу, как Одри кричит.
Я представляю ломающуюся шею и самоубийственный порыв, когда бегу через снег к ней.
Это почти так же душераздирающе, когда я обнаруживаю реальную проблему: Астон пытается отделить ее от Гаса.
— Я позабочусь о нем, — обещает Астон.
Она сжимается, держится, пинаясь, рыдая и крутясь.
Пока она не замечает меня.
Боль в ее глазах почти сбивает меня с ног, и я пытаюсь придумать, что ей сказать.
Все, что я могу сделать, вытянуть руки и предложить объятия, чтобы утешить.
Медленно — очень медленно — она отпускает Гаса и бредет ко мне, пряча лицо на моем плече.
Я сжимаю ее так сильно, как могу, точно так же, как я сделал после шторма, который разрушил наши семьи.
Другой вид связи сформировался между нами в тот день.
Но прямо сейчас… Я не могу почувствовать его.
Я не могу чувствовать ничего, кроме гнева, настолько сильного, что он наполняет меня самым темным, самым холодным видом ненависти.
Хруст веток заставляет нас подскочить, и мы поворачиваемся и видим, как Астон несет Гаса к деревьям.
Я не знаю, что он собирается с ним делать, но рад, что не увижу этого.
— Он ушел, — шепчет Одри. — Как он мог уйти?
— Я не знаю.
Но я знаю, что все изменилось.
Мои инстинкты молчат.
Я, наконец, готов сделать то, что должно быть сделано.
Собираюсь закончить это единственным способом, которым это действительно закончится.
Я собираюсь найти способ убить Райдена.
Глава 36
ОДРИ
Я должна была уделять ему больше внимания.
Должна была придумать способ спасти Гаса.
Вместо этого я беспомощно парила и позволила Райдену забрать его жизнь.
После всех жертв, принесенных Гасом.
Всех страданий, которые он перенес.
Я его подвела.
А затем… я вдохнула его дар.
Я не хотела.
Но Гас меня выбрал.
Его последним сообщением стало: «Чтобы быть уверенным, что ты продолжишь сражаться».
Так что я вдохнула силу, дала ей обосноваться в душе, как и в тот день, когда вдохнула дар отца.
Крошечный его кусочек, за который можно цепляться.
Но этого никогда не будет достаточно.
И я никогда не буду его достойна.
Астон возвращается из леса с пустыми руками и пустым взглядом, и я не могу заставить себя спросить, что он сделал с телом.
— Я знаю, что ты не поверишь, — говорит он, поворачиваясь лицом к грозовому небу. — Но ты ничего не могла изменить. В ту же секунду, в которую Райден обвязал вокруг шеи твоего друга порыв, он был потерян. Я должен был знать. Именно так Райден сломал меня.
Он приподнял плащ и указал на отверстия, покрывающие плечо.
— Я получил их за двадцать девять дней пыток. Но на тридцатый Райден пригрозил связать меня самоубийственным порывом. Как я знал, после такого сбежать невозможно. Поэтому я сдался силе боли, чтобы спасти свою шею… в прямом смысле.