У Вашингтона в то время были совсем другие заботы: в том же сентябре стало известно, что лорд Данмор начинает раздавать патенты на земли, лежащие за рекой Сциото, по прокламации 1763 года. «Если это так, нельзя терять времени, пока в нашей политической системе не произошел новый переворот», — писал Вашингтон Уильяму Кроуфорду. Он жаждал завладеть самыми хорошими участками; к тому же на реке Кентукки были обнаружены соляные источники. «Мне бы хотелось получить один из участков там; я бы немедленно обратил его к большой общественной пользе, равно как и к частной выгоде». Он рвался туда, разузнавал, где взять хороших проводников среди индейцев — а вдруг таких источников там много?
Двадцать девятого ноября 1773 года в старом Южном зале собраний Бостона собралось несколько тысяч горожан по призыву лидера вигов Сэмюэла Адамса. Причиной послужил заход в порт корабля «Дартмут» с грузом чая. По британским законам в течение двадцати дней должны были состояться разгрузка судна и уплата ввозной пошлины, иначе груз подлежал конфискации таможенниками. Собрание приняло резолюцию, составленную Адамсом на основе похожих документов, уже принятых в Филадельфии: капитану «Дартмута» предписывалось отправить корабль обратно, а пошлину не платить. Были назначены 25 человек для присмотра за судном, чтобы груз как-нибудь не оказался на берегу.
Губернатор Хатчинсон не дал своего позволения на уход «Дартмута» без уплаты пошлины. В порт Бостона зашли еще два «чайных» судна — «Элеанор» и «Бивер». 16 декабря, когда истекал срок стоянки «Дартмута», возле дома собраний столпились семь тысяч человек. «Собрание больше не может ничего сделать, чтобы спасти страну», — заявил Адамс.
Тогда народ решил перейти от слов к делу и, несмотря на все усилия Адамса его удержать, ринулся в порт. «Сыны свободы» нарядились индейцами из племени могавков. Около сотни человек поднялись на три корабля и часа за три побросали за борт 342 тюка с чаем. Больше они не тронули ничего и никого.
Новости из Бостона добрались до Маунт-Вернона ближе к Новому году. Вашингтон был раздосадован методами «Сынов свободы», хотя и считал налог на чай категорически неприемлемым. Он знал, что Лондон этого так не оставит. Не дай бог наступит тот самый переворот, которого он опасался…
Тут как раз пришло письмо от доктора Купера: он не может противиться желанию Джеки покинуть колледж и вступить в законный брак. Вашингтон остался в одиночестве, лишившись последнего союзника. Марта была на стороне сына, к тому же тот был последним из рода Кастисов. Бог с ним, пусть женится.
Второго февраля 1774 года в Маунт-Эри, Мэриленд, вотчине клана Калвертов, состоялось бракосочетание девятнадцатилетнего Джона Парка Кастиса и шестнадцатилетней Элеанор Калверт. После смерти Пэтси прошло всего полгода; Марта Вашингтон не сочла возможным явиться на свадьбу в трауре и осталась дома, передав новобрачным через своего супруга поздравительное письмо. Разумеется, она с нетерпением ожидала их в Маунт-Верноне. А Джордж поехал. Теперь он больше не опекун и ни за кого не отвечает.
Часть вторая
ГЕНЕРАЛ
ДЕЛЕГАТ КОНГРЕССА
Известие о «Бостонском чаепитии» потрясло британскую политическую элиту; даже те, кто ранее симпатизировал колонистам, теперь примкнули к сторонникам жесткой линии, к которой призывал и губернатор Массачусетса Томас Хатчинсон. Генерал Томас Гейдж, отмежевавшийся от колонистов, уверял свое начальство в Лондоне, что те — «львы, пока мы ягнята, но если мы будем действовать решительно, они станут кроткими». Уже 1 марта парламент принял закон о закрытии бостонского порта до тех пор, пока Ост-Индской компании не будет возмещен ущерб за утопленный чай, а порядок не будет восстановлен.
Двадцать второго апреля 1774 года британский премьер-министр лорд Норт выступил в палате общин, призывая проявить твердость: «Американцы вываливали в смоле и перьях ваших подданных, разоряли ваших купцов, сжигали ваши корабли, отказывались подчиняться вашим законам и вашей власти; несмотря на всю нашу снисходительность и долготерпение, отныне мы обязаны пойти иным путем. Каковы бы ни были последствия, мы должны на что-то отважиться, иначе всё будет кончено».
(Кстати, Бенджамин Франклин тоже считал необходимым возместить ущерб и даже вызвался заплатить за утопленный чай из собственных средств девять тысяч фунтов, из расчета по два шиллинга за фунт чая. Нью-йоркский купец Роберт Мюррей вместе с тремя товарищами явился к лорду Норту и предложил покрыть убытки, но его предложение было отвергнуто.)
Пятого мая 1774 года в Уильямсберге открылась сессия палаты горожан. Вашингтон на нее не торопился: в первые дни на повестке дня была «текучка» — стычки с индейцами на приграничных территориях и тяжба с Пенсильванией. Он предпочел отправиться на пикник вместе с Кастисами и парой-тройкой родственников и знакомых: на берегу Раппаханнока расстелили на травке два десятка одеял, смотрели на лодочные гонки (лодки с мускулистыми гребцами-рабами мчались парами наперегонки до стоящего на якоре судна и обратно), жарили барбекю, запивали кларетом (Вашингтон захватил с собой 48 бутылок). В столицу они с Мартой прибыли только 16-го. Тут как гром среди ясного неба грянула новость о закрытии бостонского порта с 1 июня. Более того, в Бостоне высадились три тысячи английских солдат, присланных на подкрепление Гейджу; это было, по мнению Вашингтона, «беспримерное свидетельство самой деспотичной тирании».
Самый молодой и рьяный из виргинских депутатов, Роберт Картер Николас, предложил провозгласить 1 июня «днем поста, смирения и молитвы»: весь депутатский корпус должен был отправиться в церковь. Предложение утвердили, и губернатор Данмор, опасаясь, что депутаты под благочестивым предлогом станут подбивать народ к неповиновению британским властям, распустил палату. Однако он сам в письме графу Дартмуту признал, что погорячился: в большинстве своем депутаты придерживались умеренных взглядов и даже осадили чересчур горячего поборника гражданских свобод Ричарда Генри Ли, призывавшего прекратить экспорт американских товаров, заявив ему, что прежде надо решить насущные проблемы.
Но сделанного не воротишь. На следующий день после роспуска 89 депутатов собрались в зале Аполлона таверны Рэйли, высказали друг другу всё, что накипело на душе, и приняли решение бойкотировать чай и другие ост-индские товары, а также списаться с коллегами и созвать Конгресс, направив туда делегатов от всех колоний. На губернатора они зла не держали: вечером члены палаты дали бал в честь его супруги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});