— Не зацикливайтесь на этом, ваше величество. Помните, рыцари Тьярны всегда вас поддержат.
— Тамарик! — раздалось в дальнем конце коридора. — Слава богу, ты отвлеклась от своей бесконечной работы.
— Опаздываешь, Катерина.
— Ой, можно подумать, это проблема. Девушке не пристало приходить вовремя. А вот если ты, Рей, не сдержал слово, это уже будет настоящей проблемой.
— Можешь быть спокойна. Прошу.
Ненадолго они замолчали, и я вдруг со всей ясностью осознала, что бесстыдно подслушиваю их разговор. Но я не сдвинулась с места, побоявшись, что дам себя обнаружить.
— Он точно нам подойдёт?
— Это лучший из вариантов. Тихая и безболезненная смерть через несколько часов. Никто даже не поймёт, что произошло.
— Звучит как обман.
— Давай опробуем на одной из твоих собак, если не веришь.
Выдержав короткую паузу, Катерина произнесла с холодной яростью:
— Посмеешь ещё хоть раз сказать подобное, и содержимое пузырька будет опробовано на тебе.
— Прекратите паясничать. Рей, меня этот вариант полностью устраивает, хорошая работа.
— Спасибо, ваше величество, что цените мой труд.
— Тоже мне труд, да это даже не полдела. Хочешь реально помочь — сделай что-нибудь с вороном. Пока он мельтешит вокруг, у нас, считай, руки связаны.
— Решила меня под удар подставить? Без особого распоряжения его и пальцем тронуть нельзя, сама знаешь.
— Его надо не трогать, а временно устранить. Нашему плану ворон не помешает, но он, наверняка, поднимет шум и привлечёт ненужное внимание. Нам бы только его отвлечь, верно, Тамарик?
— Тихо. Оба в мой кабинет. Кажется, у нас лишние уши.
Сердце подскочило к горлу. Я вжалась в стену, задержала дыхание. По паркету стукнул каблук. Один раз, второй, третий. Стук становился громче и отдавался эхом не то в пустоте коридора, не то в моей голове. В висках затрещало. Каждый невыносимо медленный шаг крепче приколачивал меня к полу. Сбежать было невозможно.
— Ваше величество!
В тот миг я подумала, что умру на месте. Но подняв глаза, увидела Рут. Твёрдой походкой она прошла мимо меня и, незаметным жестом приказав мне не двигаться, встала на пересечении двух коридоров.
— А, Рут, это ты. Тренируешься в шпионаже? — Выждав несколько секунд, будто подстерегая меня, королева продолжила: — У тебя что-то срочное?
— Нет. Я пришла с докладом, о котором вы просили.
— Точно, точно. Я сейчас занята. Зайди через полчаса.
Снова застучали каблуки. Шаги удалялись, стихали и, наконец, прервались хлопком двери.
Не успела я выдохнуть, как Рут схватила меня за локоть и потянула в противоположном направлении. Заплетаясь, я едва переставляла ноги.
— Как много ты слышала?
— Не знаю, я…
— Как много? — грозно повторила она, сдавив мою руку.
Я сглотнула и ответила:
— Достаточно.
Мы вышли на улицу, но Рут не ослабляла хватку и не сбавляла темп. Дыхание сбилось, и я почувствовала, что вот-вот упаду.
— Рут, — окликнула я, но она не отреагировала. — Рут, мне больно.
Резко, как будто её вдруг выключили, Рут остановилась и разжала пальцы. Я влетела ей в спину, пошатнулась, но она придержала меня за плечи.
— Прости. Как рыцарь я не имела никакого права применять силу. Но, — её обычно непроницаемое лицо исказилось сожалением, — сейчас я действую как твой друг. Прости. Ты не должна была этого слышать.
Она уронила голову. Ветер обдавал нас неистовыми порывами. Он трепал волосы, царапал кожу и пробирал холодом до костей. Но жар от ладоней Рут достигал меня даже через плотную пальтовую ткань.
— Если нас кто-то заметил, — осторожно сказала я, — у тебя ведь будут проблемы, да?
— Будут. — Рут выпрямилась и медленно опустила руки. — Несомненно, мне придётся ответить за свои действия. Для меня это может плохо кончиться. Но если выбирать между рыцарским долгом и обещанием, данным её высочеству, то я выберу последнее и обеспечу твою безопасность. В каком-то роде я всё равно выполню рыцарский долг, не так ли? — Она глубоко вздохнула, и облачко пара на мгновение, пока его не развеял ветер, скрыло её глаза. Тогда их взгляд переменился, наполнился решимостью. — Будет тяжело. Но я прошу, ни в коем случае не подавай вида, что тебе что-то известно, и не пытайся что-либо предпринять. Похорони этот секрет глубоко внутри, убеди себя, что ничего не сможешь изменить, что это тебя не касается. Как бы ни хотела, услышанное ты уже не забудешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Предлагаешь мне сдаться? — Голос дрогнул, и я почувствовала подступающие слёзы. — Принять это как неизбежное? Нет, я не могу так, не могу…
— Марта, я понимаю. Становясь рыцарем, не раз проходишь через подобное. Тебе придётся собрать все силы, которые только найдёшь в себе, чтобы, когда наступит время, выдержать этот удар. Теперь ты будешь к нему готова.
— Откуда такая уверенность? — отчаянно вскричала я. — Как можно подготовиться к такому? Зачем… Зачем я услышала всё это?
Казалось, вес всего мира обрушился на мои плечи. «Счастье в неведении», — всплыли в голове брошенные Бертраном слова. Хорошо мне знакомые. Впервые в жизни я в полной мере ощутила их смысл.
Рут молчала. Она стояла, точно статуя, выражая поддержку своим безмолвным присутствием, и я была благодарна ей. Но всё же в глубине души мне хотелось, чтобы меня приободрили и обнадёжили. Даже если бы это были лишь пустые дежурные фразы.
Рут продолжала молчать. Я слышала вой ветра, шелест ветвей, молящий, чтобы их не переломило. Холод завладел мною, я перестала его замечать. Мысли прояснились. И тогда, открыв глаза, подняв голову и увидев серое, без единого просвета небо, я сдалась. Отступила перед преградой, что была мне не по плечу. Легче не стало. Разве что дышалось полнее.
Не было желания знать причину. Как и не было желания больше об этом думать.
Осталось только гнетущее ожидание.
Тот день ничем не отличался от обычного буднего. Поначалу.
Около десяти утра мы приехали в агентство и привычно сели пить кофе. К Киру вернулось хорошее настроение, и последняя неделя прошла на удивление мирно, даже Петер был спокойнее, чем раньше. Мы так не поговорили о том, что случилось в мёртвой зоне, в лесу, месяц назад. Кир не поднимал эту тему, а я не осмеливалась спросить. Несмотря на то что он, похоже, наконец справился с шоком, мне казалось, в нём что-то сильно изменилось. Что-то незаметное глазу.
После полудня к нам спустилась Мария.
— Мальчики, мне нужна ваша помощь. Давайте за мной.
Я осталась в кухне. Однако, когда сверху послышался стук молотка, заинтригованная, взбежала по лестнице на второй этаж.
В кабинете Марии заколачивали окно: Петер держал доску, а Кир прибивал её к оконной раме. Сама Мария стояла поодаль и командовала.
— Конечно, приятно поработать в кои-то веки, — сказал Кир, утирая лоб, — но у нас точно нет шуруповёрта?
— Отставить нытьё. Времени в обрез, а окон два. Пошевеливайтесь.
— Так точно, шеф, — вяло отозвался Кир.
— Зачем это? — поинтересовалась я.
— Все мои сотрудники такие любопытные. — Мария посмотрела на меня с недовольством. — Если начальник даёт задание, то выполнять его надо без лишних вопросов. Ты же не выспрашиваешь у наших клиентов, зачем они сделали заказ?
— Клиенты обычно сами всё рассказывают.
— Тебе везло с клиентами, — заключила Мария и больше не обращала на меня внимания.
Либо она понемногу открывалась мне, либо же я просто научилась читать её потаённые эмоции, но тогда в её взгляде мелькнуло терзание. Точно мимолётная слабость, оно исчезло под прикрытыми веками. Точно слеза, которую сморгнули.
Пока я спускалась по лестнице, в агентство вошла Франтишка. Она поругалась на шум, но не стала спрашивать, зачем Марии понадобилось заколачивать окна. Обед волновал её гораздо больше.
Как и Кир, Франтишка оправилась после недавнего срыва. В детский сад она не вернулась, но исправно приходила в агентство и занималась домашними делами. Как прежде. Я и не подозревала, как сильно мне не хватало её улыбок, танцующих движений и безостановочной болтовни. Агентство снова было таким, каким оно мне полюбилось. И я всем сердцем желала, чтобы оно никогда не менялось.