Тело Валеры отвезли в госпиталь, где я оставил в одежде Валеры записки с его данными и предупредил всех врачей, думал, что его тело в ближайшее время будет переправлено в Ростов. Однако оказалось, что в Ростов его привезли только 20 января, позвонили мне, чтобы я приехал на опознание. Записки не помогли.
Я обошел все три вагона-рефрижератора и опознал Валеру. Его похоронили на кладбище Северном г. Ростова. Валера награжден орденом «Мужества» посмертно».[317]
Итоги боя 1 января 1995 года, по свидетельству начальника штаба 276-го мотострелкового полка подполковника Василия Долгова, таковы: «Погибло 60 человек (вероятно, здесь имеются в виду общие потери в колонне 131-й ОМСБр и 276-го МСП. — Прим. авт.) и многие пропали без вести. <…> Вышло из окружения всего человек двадцать…»[318]
Числились пропавшими без вести 13 человек: капитан Игорь Черентаев и двенадцать солдат его мотострелковой роты.
Отход главных сил из района железнодорожного вокзала
Несколько позже покинули занимаемый район основные силы 1-го штурмового отряда 131-й бригады и части 81-го полка. По свидетельству командира взвода связи старшего лейтенанта Алексея Кириллина, вокзал был оставлен после 17 часов. По свидетельству капитана Андрея Чёрного, тела погибших пришлось оставить в здании вокзала по причине того, что рабочей техники «…в бригаде оставалось 2 БМП и 1 танк, и всю эту технику… заняли под раненых».[319]
Раненых выносили через дверной проем в левом крыле вокзала. Прикрываясь подбитой «Тунгуской», несли к железнодорожному полотну. Затем через проломы бетонного забора, огораживавшего стройку, раненых доставляли во внутренний двор стройки к зданию с надписью «Вулканизация».
Психологическое состояние солдат и офицеров, державшихся под непрерывным огнем противника уже более суток, и их отход описывает рядовой Денис Шачнев: «Ползком все выбрались из комнаты в коридор и спустились в подвал. Ручная граната, брошенная в окно, наводила на тревожные мысли. Вокзал уже практически никто не оборонял, и противник начал уверенно приближаться. Отсиживаться в подвале становилось опасным — мы могли быть отсечены от своих основных сил. Наверху еще слышалась стрельба. Я предложил нашим срочно покинуть подвал, пока не поздно. Однако все как будто оцепенели. Тогда я решил подать пример и первым полез из подвала. Выбравшись наверх, осторожно осмотрелся: боевиков не было, стрельба наших доносилась как бы издалека. Я оглянулся и понял, что за мной никто не пошел. Пришлось вернуться. Все стояли в конце лестничного марша и выходить не собирались. Я схватил первого попавшегося бойца за бушлат и потащил за собой. Поднявшись наверх, обернулся и увидел, что солдаты гуськом двинулись за мной. Однако когда стал осматриваться вокруг, нет ли противника, солдаты вновь убежали в подвал. Спускаюсь в третий раз. Чуть не волоком вытаскиваю всех оттуда, и только таким образом их удалось вывести. В этот момент у меня на какое-то время пропало зрение, в глазах потемнело — сказывалась контузия. Я закричал: «Лыков, я ничего не вижу!» Знал, что он был где-то рядом, но Валера не отозвался. Через несколько секунд зрение восстановилось. <…> Мы вбежали в зал ожидания. Здесь перед выходом на перрон была баррикада и два пулеметчика, которые прикрывали отход из здания вокзала. Я к ним прыгаю, а один мне говорит: «Если бы не твой шлемофон, мы бы вас всех положили!». То есть наши уже конкретно эту часть вокзала отрезали и ждали боевиков. Те уже вот-вот должны были зайти со стороны, откуда мы из подвала выскочили и на пулеметчиков вышли! Мы распределили секторы огня, выскочили на перрон через двустворчатые двери и, отстреливаясь, стали отходить по железнодорожным путям».[320]
Погрузка раненых на бронетехнику происходила во внутреннем дворике одноэтажного здания с надписью «Вулканизация». Здесь находились одна БМП-2 и командно-штабной БТР-60ПУ «Чайка» подполковника Семена Бурлакова. Зампотех 1-й мотострелковой роты 131-й бригады Владимир Макаров, по свидетельству старшего прапорщика Мамеда Керим-Задэ, запустил двигатель БМП-2, однако завести БТР-60 как ни пытался, не смог. По этой причине БМП-2 пришлось загрузить максимально возможным образом.
Владимир Зрядний, начальник группы планирования отдела боевой подготовки 67-го армейского корпуса, подполковник:
«Начали людей садить в боевое отделение — куда можно только было: в десантное… как можно больше! Десантное отделение, правую сторону, еле-еле закрыли, так как там живые же сидели, раненые люди! Поставили носилки с тяжелыми на броню, сзади на десант (десантное отделение. — Прим. авт.)… В общем, машины были облеплены настолько, в общем-то, не было живого места в «броне» видно!»[321]
Николай Рябцев, огнеметчик 3-й мотострелковой роты, рядовой:
«Ну, вот туда на броню нас и погрузили, под завязку. Когда меня грузили, уже места не было. Меня закинули туда, а «летеха» (лейтенант, командир взвода. — Прим. авт.) (Царство ему Небесное), который сидел с краю, за шиворот бушлата держит меня, я его обнял, коленками на фальшборте стою, а ноги в воздухе свисают. Так, обнявшись, и поехали».[322]
По свидетельству очевидцев, в БМП удалось погрузить более 40 человек. Старшим машины был назначен начальник связи 131-й бригады подполковник Анатолий Чумак. Он знал Грозный, ориентировался в нем и мог вывести БМП из города.
Вадим Шибков, начальник узла связи радиотехнической бригады, старший прапорщик:
— При мне комбриг ставил задачу начальнику связи Чумаку. Он ему конкретно сказал: «Выходи по улице Маяковского — она широкая!»
Ближайшей задачей подполковника Чумака был выход в ЦПКиО имени Ленина, а последующей, в случае неудачи, — отход в направлении аэропорта «Грозный-Северный». Маршрут выхода из города не сложно предположить — улица Маяковского, Старопромысловское шоссе и далее. К ЦПКиО имени Ленина предстояло выйти вдоль железнодорожного полотна.
Юрий Клапцов, начальник оперативного отдела 131-й бригады, подполковник:
— Отходили мы, как говорится, ночью по звездам. Было видно, что шел большой огневой бой в районе дворца, в районе рынка, в районе парка Ленина и в районе «Трех мужиков» (площадь Дружбы народов. — Прим. авт.) — так и ориентировались. Когда бой идет ночью, все сверкает, все горит! Пытались выходить второстепенными улицами, где частные дома, так, чтоб проскочить это все…
Подполковник Анатолий Чумак, стоя в люке наводчика-оператора, указывал дорогу, а старший прапорщик Мамед Керим-Задэ, находясь сразу за люком механика-водителя, дублировал команду водителю БМП. Таким образом, вышли к трамвайному кольцу перед парком Ленина. Попытавшись перевалить через трамвайные пути и войти в парк имени Ленина, встретили огневое сопротивление противника — из близлежащих домов машина была обстреляна.
Юрий Клапцов, начальник оперативного отдела 131-й бригады, подполковник:
— Там, где была площадка перед входом в парк, практически ничего живого не было! Простреливался каждый метр!
Пробиться в парк не удалось, и Чумак принимает решение отходить к аэропорту «Грозный-Северный». Машина с ранеными выходит на улицу Маяковского и движется в сторону Дома печати. Достигнув перекрестка со Старопромысловским шоссе и повернув налево, машина попадает в засаду.
Владимир Зрядний, начальник группы планирования отдела боевой подготовки 67-го армейского корпуса, подполковник:
«…По какой улице мы двигались — я не знаю. Но, дойдя до более широкой улицы, повернули налево. Я услышал голос, что неправильно [едем], нужно разворачиваться в обратную сторону! Развернули машину в обратную сторону, начали двигаться. Приближались к перекрестку который [был] освещен».[323]
Именно в этот момент в БМП ударили из гранатомета.
Владимир Зрядний, начальник группы планирования отдела боевой подготовки 67-го армейского корпуса, подполковник:
«С правой стороны ударил очень близко гранатомет. И буквально в течение, наверное, полутора-двух секунд ударил еще один гранатомет… Это было настолько неожиданно, такой эффект мощный: один и второй сразу по одной машине! Машину резко бросило сразу с одной стороны в другую. И тут третий выстрел — с правой стороны! Машину понесло влево, потом резко ударило ее о бордюр… правую сторону, и дерево!.. Я сидел на самом эжекторе. Держался за полы сзади сидящего человека. Меня сбросило, и я улетел через ступеньки, потому что сильно ударился. Это была еще одна контузия».[324]
Выстрелов действительно было три. Судя по всему, первый выстрел был произведен справа и, по свидетельству рядового Николая Рябцева, в машину не попал. Второй выстрел справа, сделанный почти одновременно с первым, угодил в правый борт машины напротив десантного отделения.