Огненная нить перечеркнула черный проем, послышалось шипение.
– Падай! – успел крикнуть Фесс. Наложить отпорное заклятье он уже не успел бы, осталось лишь отводить, отворачивать хлынувшие из двери клубы синеватого зловонного дыма. Вдохнуть его означало умереть быстро, но мучительно.
Фарг растянулся на камнях; напрягая все силы. Фесс отводил лезущие и лезущие из двери клубы в сторону и вверх. Ну когда же это наконец кончится – дым был чистой магией, а вовсе не примитивной ловушкой, что порой устраивали хитроумные монахи во времена Войны Монастырей, тщетно надеясь, что ядовитые испарения защитят их высеченные в скалах твердыни от вторжения чародеев Радуги.
«Заклятие не может быть настолько сильно! Я сейчас не выдержу!»
…Дым кончился. Фесс обессиленно привалился к стене. Сейчас он не мог даже поднять руку, утереть заливающий глаза пот.
…Это сделал Фарг. К вящему облегчению Фесса, центурион не задал ни одного вопроса. Искажающий Камень, потухший и темный, лежал возле самого порога башни.
– Первую ловушку сняли, – прохрипел наконец Фесс. – Первую сняли, но, боги, если придется тратить столько же сил на последующие…
– А ты не торопись, ночь впереди длинная, – спокойно сказал Фарг. Казалось, центурион ничуть не удивлен способностями своего нового легионера. Как, впрочем, и не кажется особо взволнованным из-за того, что они только что чудом избегли смерти. – Дверь открывать можно?
– Теперь – да, – отозвался Фесс.
Центурион зацепил крюком створку, потянул на себя. Дверь бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях – маги не жалели масла.
Открылся темный холл, дальние углы тонули во мраке, У дальней стены еле-еле просматривалась винтовая лестница.
Фарг выжидательно посмотрел на Фесса. Тот вновь взял в руки Искажающий Камень. Только что обезвреженная ловушка была далеко не единственной.
Камень начал сперва блестеть, потом вновь засветился – куда ярче, чем в прошлый раз. Зеленые лучи рванулись внутрь; быстрые блики заиграли на множестве нитей, во всех направлениях пересекавших полуокружность холла.
«Еще! Сильнее! Жарче!» – Фесс не помнил формул управления Искажающим Камнем, он просто воззвал к его собственной разрушительной природе; нити наливались зеленым пламенем, вот во множестве мест закурился дымок, вот пробились тонкие лепестки огня, вот лопнула первая нить, за ней – вторая, третья…
Хорошо, что дверь открывалась наружу. Фарг оттянул ее не полностью, и сейчас тяжелая створка попросту сбросила их с крыльца – в нее, словно в парус, ударила могучая волна пламени. Вторая западня Радуги оказалась куда серьезнее первой. И обезвредить ее просто так Фессу не удалось.
…Когда они наконец поднялись, огонь наверху уже утих. Над дверьми по каменной кладке тянулся язык гари. Фесс тяжело вздохнул и вновь побрел вверх по ступеням.
Повиновение Империи, приказ надо выполнять.
* * *
Тави удалось обогнуть Хвалин, удалось миновать несколько расставленных у нее на пути засад. Урок пошел впрок, маги Радуги теперь не спешили навязывать безумной девчонке ближний бой. Теперь они скорее теснили ее, отжимая в бесплодные и безжизненные края, выжженные Смертным Ливнем, где вода до сих пор еще несла в себе следы лившегося с небес яда. Тави же, напротив, пыталась пробраться на Тракт, пробиться на юг – нечего было и надеяться оторваться от магов Семицветья тут, в лесах.
И все же разрыв между ними увеличился. Тави сжигала себя, в ход шло все, чему она успела научиться; девушка чудовищно исхудала, а когда оцарапалась, проступившая кровь оказалась темно-коричневого цвета. Сознание же с необычайной четкостью, и ясностью отсчитывало оставшиеся дни. Тави точно знала, через сколько времени она свалится без сил, став легкой добычей преследователей.
Если до того времени не случится чуда. И все-таки ей повезло. В момент предельного напряжения обостряются дремлющие инстинкты, жертва – словно судьба дает ей последний шанс – неосознанно чувствует, где преследователь. И, как правило, бежит прочь от него. Тави поступила наоборот. Она побежала навстречу…Она столкнулась с магами возле самого Тракта, что вел от Хвалина на юго-восток, к имперской столице. Развернувшись редкой цепью, около дюжины аколитов младших ступеней посвящения прочесывали лес. Тави тут скорее всего не ждали – она загнала себя почти насмерть, она бежала всю ночь без отдыха; из носа, не переставая, сочилась кровь.
«Я прорвусь или умру», – равнодушно подумала она.
Волшебница хотела устроить засаду, однако ей противостояли не зеленые новички. Они почувствовали ее раньше, чем она их, и успели подготовиться, перехватив ее возле самого Тракта. Было их немного, всего пять человек – остальные семеро оказались далеко от места схватки, – молодых, но уже тертых. Тави уловила дрожь великого Эфира, предвестник сплетаемого заклятья, инстинкт опередил сознание, она бросилась плашмя, одновременно воздвигая свой собственный щит, но чары – это не стрела, что безвредно пролетает над твоей головой, если тебе повезет вовремя нагнуться.
Ее не пытались убить, она нужна была Арку живой и только живой; очевидно, дело было уже не только и не сколько в том, что Тави знала, сколько в желании отомстить.
…Неподъемная, давящая и не дающая поднять голову Сила навалилась ей на плечи. Не пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Я держу ее! – завопил ломающийся мальчишеский басок.
Какой прыткий, однако…
Терзая зубами и без того уже изувеченную губу, Тави тащила клинок из ножен. Теплая искра в груди не угасала, но молодые охотники действовали на редкость слаженно. Волшебница не могла разорвать цепей наложенного на нее заклятья.
«Неужели ты был прав, священник? Мы тяжко оскорбили богов, и удача отвернулась от нас…»
– Эй, вы, там! А ну-ка, хватит! – раздался вдруг с дороги дребезжащий старческий фальцет.
– Что такое? Это что еще за образина? – со всегдашним жестоким презрением молодости к старикам, рявкнул кто-то из аколитов.
– А ты посмотри на меня и узнаешь, – жизнерадостно предложил все тот же голос.
– Какого… А-а-а-а!!! – Вопрос прервался воплем такого дикого животного ужаса, что Тави вздрогнула. С разных сторон послышались истошное ржание, крики, треск кустов и быстрый-быстрый перестук копыт.
Прижимавшее ее к земле заклятие исчезло.
– Выходи, девочка, – сказали с Тракта. Прямо посреди осенней дороги, под низким серым небом, стоял старик в поношенном, залатанном плаще неопределенного цвета, в основном – цвета жидкой дорожной грязи. Совершенно обыкновенный старик, морщинистый, сутулый, с длинной спутанной бородой; голову покрывал засаленный платок, из-под которого во все стороны торчали седые волосы, явно забывшие как о мытье, так и о гребне. Правда, абсолютно ничего страшного в нем не было. Обыкновенный грязный нищий, какие во множестве шатались по имперским городам, несмотря на строгие указы Радуги против бродяжничества и угрозу попасть в работные дома.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});