Двадцать один час двадцать одна минута. Железнодорожный переезд?13 на третьей дистанции пути, перегон станция Жабинка — станция Теули магистрали «Брест-Москва».
Дрезину, говорят, придумал барон Дрезен… Поставил на рельсы тележку, покатил ея да и запрыгнул на ходу…Стали такие тележки на железке использовать — груз ли служебный подвести, рабочих ли путейских…
Так что обычно дрезина- это платформа двух — осная, на ней будка деревянная, в будке- двигатель, да лавочки для пролетариев…
А что такое бронедрезина? Да то же самое. Только в железе. Не видали мы, что ли? Вот польские жолнёжи два года тому назад ездили по этому же пути на чешской бронедрезине «Жук»- такой себе гробик на четырёх колёсиках…Знаем, знаем…
Командир бронедрезины лейтенант НКВД Бузов свою машину называл бронепоездом…
Действительно, мото-броневагон МБВ-2, в действительности- пяти-осная бронированная автомотрисса, производства Кировского завода, на гробик не походил…Скорее — на изящную подводную лодку, зачем-то поставленную на рельсы…
Обтекаемый корпус стремительных очертаний, рубка косым парусом- посреди…очень красиво.
А по огневой мощи? Две башни спереди, одна башня сзади…а в башнях- новейшие Л-11, которые в самых совершенных танках мира Т-34 ставят…Да пулемёты в бортах…Так что по мощи- не хуже, чем стандартный БЕПО производства мирного Брянского завода путевой техники «Красный Профинтерн«…А скорость? Танковый М-17Т способен разогнать машину до 120 кмчас, ежели нужно…а может- двигать машину почти бесшумно…глушитель, знаете, солидный.
На 12 километров пушки броневагона достают. Да только не понадобился сейчас такой большой прицел…
Унтер Вальтер Шнауфер только, гогоча, задрал стволом своего MP-40 подол застреленной им в спину русской бабы, как краем глаза увидел, как сзади, слева направо, неслышно, как во сне, по первому пути движется что-то…что-то…и он заорал в смертном ужасе…
Самое главное, беженцев было не зацепить…справились бойцы. Даже расчёты счетверенного «Максима», который выдвигался из корпуса на специальном лифте, и стрелки установленных на первой и второй башнях зенитных «ДА-2» тоже приняли участие…
Десант- уже добивал…
Советские бронедрезины- самые броневые от Бреста и до…Бреста, который на Атлантике.
Двадцать один час тридцать минут. Дорога Кременец — Жабинка. Лесной заказник.
Вековые дубы, ясени…Жёлтый песок дороги…
— «Das ist Rusland?
Die Wei?e Rusland» (Это Россия? Это БЕЛАЯ Россия)
«Господи, Боже мой, как же он мне надоел…»
Граф Турчанинов досадливо отвернулся…Проклятая немчура. Мало он натерпелся от них, проклятых колбасников, в голодные эмигрантские годы…
А что делать? Выбор был небольшим. Парижское такси…Болгарские угольные шахты…Берлинский ресторан «Medwed«…Граф выбрал последний вариант…
В ресторане хотя бы кормили бесплатно…Правда, объедками…а после экономных берлинцев их оставалось ох как немного…
Но теперь, о! Теперь…
Единственное, о чём мечтал граф- истово, мучительно, все эти годы- чтобы поганое, сиволапое мужичьё не спилило бы вековые липы перед парадным крыльцом родовой усадьбы…Иначе- где же он их вешать будет?
Теперь, с победоносным Адольфом- мечта о возвращении в родные пенаты становилась явью!
Правда, возвращался граф на родную землю в чужом мундире, и статусе неопределённого «Добровольного помощника», но ведь это же ничего? В конце концов, его благородный предок, мурза Турчин, прибыл покорять грязных урусов в войске «Сотрясателя Вселенной»!
И триста лет русские рабы покорно выполняли любые капризы и прихоти своих господ…
Теперь пришло время загнать в стойло взбунтовавшееся быдло!
О, граф будет строгим хозяином…В первую голову, половину мужичья- перевешать, а остальных- перепороть…Пригожих девок- в гарем…
Мотоцикл, взвизгув тормозами, внезапно остановился…Дорогу наискосок пересекала недлинная колонна мужиков в чёрных ватниках…О! Узники ГУЛАГа! Жервы сталинскокровавогорежима!!
Двадцать один час сорок семь минут. Дорога Кременец — Жабинка. Лесной заказник.
«…и вы обязаны до последнего вздоха быть благодарны Победоносной Германской Армии и её Гениальному Главнокомандующему, Фюреру Великогерманского народа Господину Гитлеру! На колени, уроды! Целуйте сапоги ваших новых Господ!»
Однако небольшая толпа, обступившая мотоциклистов, тупо молчала, тупо рассматривая их своими тупыми глазами…
Только один из мужиков, огромный, с узеньким лбом на кажущейся крохотной голове над мощным торсом, промычал что-то вроде: «Про сапоги и колени- базар фильтруй!»
«О Господи, какие же тупые эти русские! Они что, думают, что на рынок пришли?» — устало подумал граф…Впрочем, не все проявляли явную тупость…Один из узников ГУЛАГа, весь покрытый синевой татуировок, прямо приплясывал от нетерпения….
«А вопросик можно, господин хороший?» — заискивающе спросил он.
«Валяй…»- валяжно ответил расслабившийся граф. Херр официр тоже с интересом рассматривал занятного туземца.
«Это что же…Значит, мы всех жидов должны перебить, а за это нам позволят…дышать? Так выходит?
Ну, право дышать- вы ещё должны заслужить. А жидов-большевиков вы обязаны истребить, да!
Ага, ага…А где тут у нас жиды? Соломон, выходи, тут тебя сейчас истребить желают!»
Из толпы вышел худенький старичок, с тонкой жилистой шейкой, высовывающейся из воротника новенького ватника…
«Ну шо я могу на это сказать…Меня много кто хотел истребить…И царское Сыскное, и петлюровские сердюки, и польска Дефензива, и советское Угро…однако до сю пору жив, чего и всем присутствующим искренне желаю…
А скажи-ка нам, Соломон, ты человек битый, засиженный, авторитетный…Будет ли у немцев верх?
Ну шо я могу на это сказать…Видал я Батьку Усатого, на Красноярской пересылке…Чистодел, одно слово. Банки брал, казначейство. Конечно, мокрушник, не без того, одобрить его модус операнди не хочу…Но и не беспредельшик. Люди его уважали…И ихнего я видал, в Вене, в тринадцатом году…Мазилка! Лох голимый, не украсть, не на вассере постоять…Нет. С НАШИМ и рядом не лежало. Не будет ИХНЕГО верха…
Хорошо. А с этими что делать?
А я вот что скажу. Я- Варшавский вор. Шестерить перед ЭТИМИ- даже за жизнь…Не буду.
Нет, Соломон, ты вола не крути…Что с этими делать будем?
Ой, да шо с имя делать…Мочить козлов.»
И с этими словами старичок что-то выплюнул из беззубого старческого рта…И это что-то, блеснув, вонзилось херру официру в шею. Вверх взметнулся фонтан алой крови…
Толпа в чёрном резко подалась вперёд…Одно и тоже, везде одно и тоже…Никакого уважения, даже простого «спасибо» освободителям от кровавосталинскойтирании…И на Западной Лице, и в Московском участке гидротехнических сооружений канала имени Москвы — ДмитровЛаге, и в Вишере. А на Северном фронте сейчас целая добровольческая Полярная Дивизия формируется…из добровольцев.(случаи подлинные). Это ведь только истинные интеллигенты мечтали, чтобы их из лагеря освободили фашисты…да и то- в величайшем труде Исая Александровича Солженицера «В четвёртом квадрате»..
А Росписной опять чуть не плакал: «Нет, ну вы куда торопитесь? Как голые в баню. Вот никакого уважения к братану…Я, например, вот этого толстомясого по шоколадному цеху определить думал…»
Бугор- «вольняшка», уже привычно вытирая верную киркомотыгу: «Всё бы тебе, Росписной, зверствовать…Много ещё?»
Росписной, показывая наборную, из цветного «плестигласса» (Плекиглас, Торговое название органического стекла — листового полиметилметакрилата). ручку финки: «Только всего две зарубочки…а я ведь на всё перо забожился! На всё перо!»
Двадцать один час сорок семь минут. Буховичи. Штаб 4-ой Армии.
Исполняющий Обязанности Командующего Армией генерал-майор Сандалов: «Ну и что?»
Берия: «Как ну и что? Ведь прорвались!»
Сандалов: «Ну и прорвались. Танк…а может, танкетка? А я так думаю, что просто на мотоциклах проехали. Ну и что?»
Берия: «Не понимаю Вас, поясните»
Сандалов, вполне академическим тоном: «Мы создали противотанковые рубежи, с использованием зенитной артиллерии…»
Берия: «По Вашему настоянию, товарищ Сандалов! Хотя немецкая авиация бомбит наши города Брест, Пинск, Кобрин…»
Сандалов: «Да, бомбит. Но что толку оборонять их с воздуха — если немцы ворвутся на их улицы? Мы жертвуем количеством…в обмен на качество. А я бы вообще начал планомерный отход, меняя пространство на время…да не удастся. Отход — самый сложный вид боевых действий. Стронь войска с позиций- побегут ведь…
Так что умирать будем- где стоим. Итак, продолжу. И попрошу, товарищ Нарком, меня впредь не перебивать. Жену свою на кухне перебивайте…»