Рэнделл, уже тогда с трудом сдерживавший улыбку, выслушал рассказ следователей о том, как мисс Дорсон утерла всем нос, высказав несколько версий, весьма близких к официальным.
Подумал: какая жалость, что он был занят в тот момент! Похоже, в это самое время он как раз инспектировал местный морг, ужасаясь от мысли, что жуткий труп мог оказаться Робин Дорсон...
Но все сводилось к тому, что Робин жива, вполне здорова и неплохо устроилась в Монрее. Ей принадлежал дом на побережье, в котором она даже успела разместить раненых со «Славы Атрии», и теперь явилась в жандармерию, потребовав вернуть им багаж.
Кое-что из вещей пассажиров уцелело, поэтому Рэнделл немедленно отдал приказ еще раз все осмотреть, выяснить принадлежность и отправить хозяевам.
Продолжая работать над расследованием, в своих мыслях он постоянно возвращался к Робин. Думал о том, что ничего не знал о собственности Дорсонов в Монрее, а его секретарь так и не успел разузнать. Но решил, что обязательно все выяснит при личной встрече.
К тому же после обнаружения Робин у него появился вполне резонный вопрос: если ее не было на дирижабле, тогда кто же тогда летел на «Славе Атрии» под ее именем?
Разобраться в этом Рэнделл поручил Артону, которого в Арберг с собой не брал. Нагрузил секретаря массой поручений – тот должен был отправить несколько запросов в столицу, заставив следователей еще раз пообщаться с работником «Королевских Линий» и втащить из того правду.
К тому же Артон должен был раздобыть для него приглашение в мэрию и отправить письмо и подарок Робин Дорсон, потому что Рэнделл не успевал сделать это лично.
Вернее, письмо-то он написал, изложив в нем то, что давно уже собирался ей сказать. Упомянул, что сожалеет о своем отсутствии в Хардене в столь трудное для нее время, когда Робин осталась без поддержки, отвергнутая столичным обществом. Затем добавил, что рад был узнать, что она жива и здорова, и надеется на их скорую встречу в мэрии на приеме, где – Рэнделл уже знал – ей будет отведено особое место.
НАСКОЛЬКО он был рад узнать, уточнять в письме Рэнделл не стал, потому что собственная реакция его порядком удивляла. Заказать цветы у него тоже не хватило времени, но Рэнделл решил, что с этим простым заданием вполне справится и Артон.
…И все потому, что вчера он отправил в столицу по пневмо-почте небольшой кусок трубки с хронометром, потребовав как можно скорее провести анализ сплава. Сегодня пришел ответ, а вместе с ним и список артефакторов, способных создать подобную вещь.
В списке было всего лишь два человека. Один артефактор жил на границе с Истраном, на другом конце страны, хотя Рэнделл тут же потребовал его допросить. Зато второй...
Выходило, специализировавшийся на подобных сплавах артефактор проживал как раз неподалеку – в Арберге, что в сотне километров от Монрея. И это Рэнделл счел серьезной зацепкой.
Но было и еще кое-что – пропавший без следа Сидни Прийс прошлое лето и осень тоже проработал в Арберге. Правда, что это была за работа, заплаканная мать техника со «Славы Атрии» прояснить так и не смогла.
Она не знала, но твердила, что ее сын нашел хорошо оплачиваемую и важную должность, а потом, вернувшись из Арберга, сразу же получил место на «Королевских Линиях» – что, несомненно, стало для простого паренька из Монрея огромной удачей.
Но теперь он пропал, и его нигде не найти!..
Взвесив все «за» и «против», Рэнделл решил, что он лично отправится в Арберг – потому что чувствовал, что нащупал нечто важное. К тому же герцог привык доверять своей интуиции – она редко его подводила.
Вот и сейчас внутренний голос твердил, что к поездке в Арберг стоило отнестись со всем вниманием. Возможно, именно там его ждали желаемые ответы, которые помогут продвинуться следствию.
Но при этом внутренний голос забормотал что-то совсем уж непонятное, когда Рэнделл протягивал секретарю письмо для Робин Дорсон. Что-то внутри него противилось этому факту, и Рэнделлу такое нисколько не понравилось.
Он не видел ни единой причины для недоверия – Артон верой и правдой прослужил ему много лет, беспрекословно выполняя все его поручения и приказы. Что уж тут говорить – без него Рэнделл был как без рук.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
К тому же в Монрее Артон проявил себя с лучшей стороны – внес весомый вклад в расследование, поддерживая постоянную связь со столичным управлением.
Но все же что-то его останавливало.
- Ваша светлость?.. – кашлянув, произнес секретарь.
Уставился с недоумением на Рэнделла, который почему-то до сих пор медлил – стоял посреди гостиной с письмом в руках.
Наконец, Рэнделл протянул ему белый конверт.
- Доставь его лично, Артон! Из рук в руки мисс Дорсон, адрес у тебя есть. И вот еще, не забудь о цветах.
- Какие цветы, ваша светлость? – деловито поинтересовался секретарь. Достал блокнот и карандаш и приготовился записывать.
Рэнделл едва заметно поморщился.
- Такие, чтобы произвели надлежащее впечатление на мисс Дорсон. И не скупись, пусть это будет самый роскошный букет.
- О, я непременно найду то, что порадует мисс Дорсон! – склонил голову секретарь, и Рэнделлу вновь послышалось в его голосе нечто странное, чему он не мог найти объяснения.
Впрочем, после двух суток ползания на животе по обгорелому остову дирижабля и развалинам западного крыла Воздушного Вокзала странным ему казалось почти все – каждый кусок дерева или осколок стекла с металлом, а также разные носки на ногах следователя Нипсена или же нечищеные ботинки начальника местной жандармерии.
Если с Нипсеном было все понятно – тот по своей рассеянности вполне мог перепутать родную мать с отцом, то ботинки Теодора Штрауса наводили на размышления.
Интересно, где он их испачкал, если проживал в центре города с семьей и тремя детьми, а грязь на подошве, прилипшая к ней хвоя и помятый вид начальника жандармерии свидетельствовали о том, что эту ночь он провел вдали от дома?
Рэнделл этого не знал и решил, что ему нисколько не хочется узнавать.
- И вот еще, – качнув головой, продолжил он, – я вернусь послезавтра к обеду. Проследи, чтобы Джон все подготовил к приему в мэрии. Я твердо намерен его посетить.
После чего отправился в спальню, решив переодеться в дорожную одежду, и не заметил взгляда, с которым секретарь уставился ему вслед.
Артон остался стоять посреди гостиной, сжимая в руке письмо герцога. Сильнее и сильнее, пока окончательно не скомкал конверт.
***
Он прекрасно понимал, что герцог Суэсский его не пощадит, если узнает правду, и что ему нужно действовать с умом. Провернуть все так, чтобы хозяин ничего не заподозрил.
Но при этом Артон нисколько не сомневался в том, что сумеет переиграть Рэнделла Корнвея. Слишком уж хорошо он его изучил – к тому же за эти годы Артону удалось заслужить безграничное доверие его светлости.
У меня все получится, сказал он себе. Вернее, он получит то, что желал больше всего на свете.
То, что стало для него наваждением.
Ту, которая стала его наваждением, его болью, слабостью и утехой. Пределом его мечтаний и смыслом его существования.
Он все-таки не удержался – узнав, что Эйвери Иссан приехала в город, разыскал ее в «Звезде Монрея», якобы действуя по приказу герцога. Уговорил себя, что его чувства к ней давно уже остались в прошлом и что он силен духом, поэтому пойдет на встречу, чтобы лишний раз в этом убедиться.
Но стоило ему бросить на Эйвери один лишь взгляд, как все то, что он так старательно в себе подавлял, вспыхнуло с новой силой. Нет же, это оказалось куда сильнее, чем он мог себе представить!..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Правда, теперь у него появилась надежда, что она будет принадлежать ему. Нужно лишь сделать так, как желает Эйвери.
Отомстить.
О да, она хотела именно этого!
Месть за разбитое сердце Эйвери Иссан, которую он, Артон Джойс, поможет ей осуществить. После этого он ее утешит, а заодно утрет нос тому, кто родился с золотой ложкой во рту. Пусть он уважал герцога Суэсского, но в глубине души ему завидовал, а порой и ненавидел за то, что у Рэнделла Корнвея было все, что ему, Артону, приходилось добывать кровью и потом.