пожарную часть Сольны-Сундбюберга и сообщило о пожаре на Рингвеген, 37. Поскольку в Сундбюберге есть улица Рингвеген, пожарные выехали по этому адресу. Одновременно в установленном порядке сообщения о предполагаемом пожаре были переданы в полицию и центральную диспетчерскую Большого Стокгольма[25] для того, чтобы избежать дублирования. Приблизительно в 23.15 патрульный Цакриссон позвонил в центральную диспетчерскую из телефона-автомата на Розенлундсгатан и сообщил о пожаре на Рингвеген, 37, не указав при этом, о каком районе города идет речь. Поскольку дежурный в центральной диспетчерской только что получил сообщение из Сольны-Сундбюберга, то решил, что речь идет о том же самом пожаре, и сказал патрульному Цакриссону, что пожарная машина выехала и уже должна быть на месте пожара (она действительно уже стояла на Рингвеген, но в Сундбюберге). В 23.21 патрульный Цакриссон снова позвонил в центральную диспетчерскую, теперь уже по спецтелефону срочного вызова. Так как на этот раз, по его собственным словам, он сказал: «Пожар! Пожар на Шёльдгатан!» – ошибки не произошло. В результате пожарные выехали на Рингвеген, 37, в Стокгольме, другими словами, к дому на Шёльдгатан.
Патрульный Цакриссон не звонил в пожарную часть Сольны-Сундбюберга. Это сделал кто-то другой.
Выводы. Пожар возник в результате поджога, совершенного с помощью химического зажигательного устройства с часовым детонатором. Если показания патрульного Цакриссона верны, то это устройство было помещено в квартире Мальма самое позднее в 21.00. В этом случае часовой механизм был установлен на три часа. За столь долгое время злоумышленник мог спокойно исчезнуть в любом направлении. Человек, спланировавший пожар (либо подстрекатель, если таковой существует), был единственным, кто мог знать, что пожар должен начаться в 23.10. Таким образом, вероятнее всего, именно это лицо позвонило в пожарную часть Сундбюберга.
Вопрос № 1. Почему это лицо позвонило не в ту пожарную часть, в которую следовало звонить? Вероятный ответ: потому что это лицо находилось в Сольне или Сундбюберге и плохо знало Стокгольм и его пригороды.
Вопрос № 2. Почему это лицо вообще позвонило в пожарную часть? Вероятный ответ: потому что его целью было убийство Мальма и оно не хотело, чтобы остальные десять человек, находящиеся в доме, погибли или получили ранения. Данный аспект является существенным, так как указывает на тщательно спланированный и профессиональный характер преступления.
Гунвальд Ларссон прочел написанное. Он подумал немного и исправил в слове «сообщения» последнюю букву на «е» и вычеркнул слова «в полицию». Сделал он это так тщательно, что даже экспертиза не смогла бы разобрать первоначальный текст, даже если бы захотела.
– Гунвальду удалось кое-что раскопать, – сказал Мартин Бек.
– Да неужели? – скептически заметил Кольберг. – Он переквалифицировался в землекопы?
– Да нет. Он действительно обнаружил нечто очень важное. Это первая настоящая улика.
Кольберг прочел рапорт.
– Браво, Ларссон! – воскликнул он. – Неподражаемо! Особенно стиль. «Либо подстрекатель, если таковой существует». Блестяще.
– Ты так думаешь? – дружелюбно спросил Гунвальд Ларссон.
– Какие тут могут быть шутки, – заявил Кольберг. – Нам остается теперь только найти Олафссона и установить, что звонил именно он. Вопрос лишь в том, как это сделать.
– Очень просто, – сказал Гунвальд Ларссон. – Вызов принимала одна девушка. Думаю, она сумеет узнать его голос. У телефонисток хорошая память на голоса. К сожалению, она сейчас в отпуске и с ней нельзя поговорить. Но через три недели она возвратится.
– А до этого нам всего лишь нужно найти Олафссона, – сказал Кольберг.
– Да, – согласился Рённ.
Этот разговор состоялся в пятницу, двадцать девятого марта.
Прошло два дня. Начался новый месяц. Прошла еще одна неделя. Потом почти две. И по-прежнему не обнаружилось никаких следов человека по имени Бертиль Олафссон.
19
Мальмё – третий по величине город Швеции, совсем не похожий на Стокгольм. В Мальмё примерно в три раза меньше жителей, и он находится на равнине, в то время как Стокгольм расположен на холмистых островах. Кроме того, Мальмё на пятьсот километров южнее, и его порт связывает страну с континентом. Ритм жизни здесь спокойнее, атмосфера не такая агрессивная, и даже полиция, говорят, настроена дружелюбнее, возможно, потому что климат тут мягче. Дожди идут часто, но по-настоящему холодно бывает редко, и задолго до того, как начинает таять снег в окрестностях Стокгольма, волны Эресунна с журчанием накатываются на пологие песчаные берега и глинистые плато.
Весна, как правило, наступает раньше, чем в других районах страны, а февраль, март и апрель часто оказываются на удивление солнечными, безоблачными и безветренными.
Именно таким днем и была пятница, шестое апреля.
Начались пасхальные каникулы, и многие отправились привести в порядок свои летние домики, навестить друзей и знакомых. Сезон отпусков еще не наступил, но был не за горами, и вдоль обочин уже появились желтые весенние цветы.
В промышленном порту, в северной части города, эта суббота была как-то по-особенному спокойной, и не только потому, что этот район находится вдали от центра, но и потому, что вряд ли его можно назвать привлекательным для прогулок или автомобильных путешествий. Длинные пустынные доки с замершими подъемными кранами и грузовиками, штабеля досок и ржавых железных балок, редкий лай запертой где-то собаки и несколько пришвартованных к причалу датских землечерпалок, экипажи которых уехали домой на Пасху, – таков пейзаж промышленного порта.
Было тихо, если не считать собачьего лая и приглушенного шума нефтеочистительного завода, находившегося в пятистах метрах от доков. Вокруг разносился достаточно сильный запах нефти.
На огромном пространстве было безлюдно; лишь два маленьких мальчика, лежа на животах, ловили рыбу. Они лежали рядышком, раскинув ноги и свесив головы с причала. Эти два мальчика были очень похожи друг на друга. Обоим было по шесть с половиной лет, оба были темноволосые, кареглазые и загоревшие, хотя зима еще практически не закончилась.