type="note">[598]. Лишь подеста Перы — пригорода древней и исторической столицы Византии и оплота генуэзской власти на Босфоре, мог претендовать на сходную роль, распространяя свой контроль на некоторые поселения в Анатолии. Консул Каффы избирался в Генуе из представителей высшего патрициата метрополии, имел свиту и прислугу. Его появления перед народом были сопряжены с особым, торжественным ритуалом. Он представлял власть и персонифицировал могущество и авторитет Генуэзской республики. У него находилась печать и другие атрибуты коммуны. Он, вместе с викарием — доктором прав — вершил суд в факториях. В большой зале консульского дворца Каффы стояло для устрашения и применения в дознании пыточное устройство (tortura seu tormentum)[599].
Обладая высшей административной и судебной властью, консул, вместе с тем, избирался лишь на один год, приносил присягу перед генеральными синдиками Каффы в соблюдении Устава Каффы и законов Генуи. Он был лишен права брать в откуп налоги, заниматься коммерческой деятельностью, за исключением последних четырех месяцев правления, при том на сумму, не превышающую его жалования, брать подарки от каких бы то ни было лиц, включая и государей. Официальные дары он был обязан тотчас же передавать специальной комиссии — Оффиции монеты. Ежемесячно консул Каффы должен был заботиться о том, чтобы глашатай объявлял в Каффе и ее предместьях, что каждый может принести консулу и его совету жалобу на любого оффициала и консул, под угрозой синдикамента, должен эту жалобу расследовать по закону. Но и сам он находился под властью сурового закона. Еще перед своим отъездом из Генуи он был должен оставить специальный залог, из которого могли быть произведены вычеты, а по истечении полномочий он подлежал суду синдиков, вне зависимости от результатов своего правления. Любой человек, недовольный его действиями, мог обвинить его перед синдиками, и те имели право приговорить его к высокому штрафу или иному наказанию. Широта прерогатив при исполнении должности оборачивалась унизительной процедурой сразу по истечении мандата[600]. Метрополия, охваченная постоянным соперничеством олигархических группировок, страшилась узурпации власти в факториях, превышения полномочий должностных лиц и лоббирования ими клановых интересов. Республика нередко была недовольна своеволием консулов, например, при выдаче ими разрешений на применение права марки по отношению к подданным местных государей (царя Грузии, Трапезундского императора, а тем более, хана Золотой Орды или турецкого султана)[601].
Власти Генуи тщательно разработали процедуру синдикации[602] и давали поручение специальным судьям и вновь избранным консулам Каффы рассматривать иски против сменяемых консулов[603].
Благодаря обнаружению большого фонда петиций, подаваемых лигурийцами верховным органам власти в Генуе[604], мы имеем редкую возможность увидеть, как на практике действовала эта система.
В 1419/20 г. консулом Каффы был избран юрист, доктор прав, Леонардо Каттанео. Он должен был сначала исполнять должность массария (одного из двух председателей палаты счетов Каффы), а затем через 2 года стать консулом. Юридическое образование не помогло ему избежать приговора синдиков к уплате штрафов за какие-то нарушения, которые сам Каттанео не признавал таковыми. Едва завершился его первый год, когда он еще был массарием, как в июле 1420 г. он был обвинен в злоупотреблениях. Он обжаловал приговор, но в 1421 г. новый консул Манфредо Саули, привел приговор в исполнение и взыскал с Каттанео сумму штрафа. Не помогли и решения дожа Томмазо ди Кампофрегозо от 16 октября 1421 г., и, вслед за тем совета старейшин, собравшегося по настоянию миланского герцога, ставшего верховным правителем Генуи, от 12 ноября 1422 г., признавшие правоту истца, отклонившие обвинения и постановившие к ним впредь не возвращаться, то есть прекратившие дело[605]. Истец не был удовлетворен этим, ибо не получил компенсации, и настоял на назначении в 1424 г. специальной комиссии, в состав которой попал и всемирно известный юрист Бартоломео Боско. Комиссия не смогла решить вопроса, относится ли дело к компетенции губернатора и старейшин, или же нет[606]. И через 11 лет, после долгих и безрезультатных попыток добиться компенсации, Каттанео вновь обратился к губернатору миланского герцога, правителя Генуи, и его комиссарию, которые, вместе со старейшинами, опять признали правоту бывшего консула и вынесли решение о возмещении ему ущерба, но не за счет казны Генуи или Каффы. Подобные приговоры, без указания источников поступления денег, были в Генуе скорее актом морального удовлетворения истца[607].
Преемник Каттанео, Манфредо Саули, также не избежал осуждения. Как кажется, он был честным и строгим администратором. В петиции отмечено, что он похвально и с достоинством (graviter), мудро и хорошо вершил дела, без чего Каффа подвергалась бы явным опасностям и испытаниям. Ему не повезло потому, что конец его правления был ознаменован крутой переменой в политическом положении самой Генуи. Саули получил назначение от дожа Томмазо ди Кампофрегозо (1414–1421), а сдавал он полномочия уже синдикам миланско-го герцога Филиппо Мариа Висконти, под власть которого перешла Генуэзская республика. Видимо, он и его родственники были в оппозиции к Милану, и лишь спустя 21 год наследники Саули смогли подать жалобу на имя Томмазо Кампофрегозо, дожа, вторично возвратившегося к власти (1436–1442), того самого человека, который его некогда назначил.
В 1421 г., после оставления им должности, его обвиняли «из зависти и ненависти к принятым им мудрым решениям». Четыре синдика пристрастно вели следствие и вынесли, внимая заведомым наветам отдельных горожан (burgenses) и иных жителей Каффы, несправедливый обвинительный приговор. Он и его поручители были приговорены к уплате казначейству Каффы и различным лицам больших сумм денег, на что не хватило средств самого Манфредо Саули. Процесс длился долго и со многими несправедливостями, из которых истцы упоминают лишь две. В консульство Манфредо Саули в Каффе был настоящий голод, так что значительная часть населения питалась скорее травой, чем хлебом. Саули послал некого Джованни ди Сан-Донато, патрона навы, в Ло Коппу для доставки в Каффу зерна. Спустя много дней консул получил известие, что Джованни ди Сан-Донато отправился не в Каффу, а в Трапезунд, в нарушение своих обязательств. Консул приговорил его к штрафу 100 соммов[608], что тот и заслужил. Синдикаторы же за такой вердикт приговорили самого Манфредо к уплате максимальной суммы штрафа, что он счел небывалой несправедливостью.
Второй случай еще интереснее. Некий грек Папакостас был захвачен золотоордынским ханом и передан какому-то татарину для охраны. Грек бежал. Татарин, боясь расправы хана, искал убежища в Каффе и не по доброй воле, но ради корысти, пожелал принять крещение. Консул, учитывая нрав хана и опасности, могущие