— Да, Уно, это так.
— Позвольте уточнить, доктор Синак. Зачем?
— Программа «Осирис» — мероприятие крайне опасное и, по сути своей, является нашим первым шагом на пути к расселению человека в галактике.
— Вашим первым шагом, — поправил репликант Синака.
— Нашим, — согласился Реджи. — Я так и сказал.
Синаку не хотелось уступать этому выскочке. Чувствовалось, что репликант транслирует вовне не совсем свои мысли. Вероятнее всего, эти суждения ему были кем-то внушены или же крамольную информацию загрузили ему непосредственно в мозг при создании. Синак даже догадывался, кому за это следует сказать спасибо. Биологический робот, коим и является любой репликант, попросту не мог задаваться такими философскими вопросами. Здесь же налицо губительное для всей индустрии репликации человеческого слепка растление сознания вопросами бытия. Кто я, откуда я, куда иду — все эти вопросы свойственны человеку, но не машине, пусть и биологической. А если биологический робот начал задаваться такими вопросами — ищи того, кто запрограммировал его на это.
Уно уловил настроение Синака и вернулся к руслу беседы.
— Если вы рассчитывали расселять именно человека, почему не послали людей?
Синак знал ответ и на этот вопрос, а потому уверенно сообщил любопытному репликанту:
— Часть звездных систем, куда были устремлены наши взоры, действительно в зоне нашей досягаемости. Туда долетел бы и человек, воспользовавшись, к примеру, технологией гибернации. Однако бо́льшая часть из пунктов назначения кораблей программы «Осирис» находятся слишком далеко от Земли. Наши корабли достигнут их, когда нас уже не будет в живых. Ни нас, ни наших потомков вплоть до двадцатого колена. А такую гибернацию человек перенести уже не в состоянии. Во всяком случае, пока.
— Какой же тогда смысл в таких экспедициях?
— Один ученый, пионер в изучении космоса, как-то сказал: «Земля — это колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели».
— Это сказал Циолковский.
— Да. Ты знаком с историей?
— Дарья Павловна нас воспитывает.
— Учит? — на всякий случай уточнил Синак.
— Нет, именно воспитывает.
— И кого же она в вас воспитывает? — Синаку было крайне интересно, что ответит репликант. Кем он позиционирует себя уже сейчас? Уно уловил интерес собеседника и уклонился от ответа.
— Дарья Павловна велела рассказать в общих чертах текущее положение дел. Вам предстоит участвовать в непростом заседании, на которое мы уже опаздываем.
К этому моменту Реджи осталось лишь накинуть верхнюю куртку и обуться.
— Что ж, тогда вводи меня в курс дела.
— Вам рассказывать с того момента, как вы потеряли связь с реальностью, или же только о событиях последнего месяца?
«Вот сучонок, — подумал Реджи, — намекает на мой многолетний перманентный запой».
— Давай краткий месячный экскурс. Не так уж и сильно я выпал из реальности за последние два года. Даже из запоя было заметно, в какой глобальный звездец мы все катимся.
— Как скажете, доктор Синак, — Уно накинул куртку на плечи Реджи и приступил к шнуровке его ботинок. — Если кратко, то месяц назад в стране произошел военный переворот. Группа высших военных чинов, предварительно сговорившись, воспользовалась ситуацией и объявила о создании военной республики.
— Воспользовавшись какой ситуацией? — не понял Синак.
— Вы же в курсе, что текущая власть слишком уж боялась применять радикальные меры для сдерживания насилия и купирования беспорядков в стране. Президент и его администрация посчитали, что слишком радикальные меры, предложенные военными, могут негативно сказаться на общей картине управления государством. Введение комендантского часа, военного положения, продуктовых карточек и всех вытекающих из этих мер последствий в такой стране, как Россия, могут привести к бунтам и революциям. Вам ли не знать, что любая власть боится лишь одного — потерять эту самую власть.
— И что же сделал президент?
— Бежал из столицы. Занял ЦП в одном из бункеров за Уралом и пытался руководить страной оттуда. Военным это не понравилось, и они взяли управление государством в свои руки. Они отстранили президента от управления ядерным арсеналом и выдвинули ультиматум: или он добровольно отдает коды доступа к системам РВСН и ПРО, или же страну ждут локальные бомбардировки с орбиты.
— Но чем они собираются воевать, если у них нет доступа к ядерному арсеналу?
— У адмирала Касаткина достаточно конвенциального оружия на орбите.
— И что же остальной мир?
— Когда в России происходят столь радикальные изменения, весь мир с замиранием сердца ожидает глобальных геополитических потрясений. Но в целом, никому сейчас до нас нет дела, поскольку наша страна одна из немногих, сохранивших еще хоть какое-то подобие государственности.
— Господи, в чьих же тогда руках другие ядерные арсеналы?
— Теперь вам понятно, почему власть впервые за двести лет поспешила за Урал?
— То есть сейчас в стране революция? Гражданская война? А в мире царит полная анархия?
— Доктор, — Уно пристально посмотрел в глаза Синаку. — Гражданская война в нашей стране идет уже два года. Просто сейчас она вошла в горячую стадию.
— И в каком лагере нахожусь я?
— Вы в лагере тех, кому вы нужны живым.
Синак вспомнил адмирала Касаткина и его сподручного, Виктора.
— Значит, мы за федералов?
— Мы за Дарью Мирскую, — Уно закончил шнуровать ботинки Реджи и, улыбнувшись одними уголками губ, поднялся во весь свой рост. — Я имею в виду общество репликантов.
— А за кого Дарья Мирская? — Реджи предпочел не выказывать своего удивления тем фактом, что бесправные биологические роботы стали вдруг называть себя «обществом». Как правило, такие заявления как раз на то и были нацелены — спровоцировать неподготовленного человека на эмоцию. Синак хорошо знал подобные манипулятивные приемы, которыми пользовались провокаторы всех мастей по всему миру, а потому предпочел проигнорировать данное заявление. У репликантов нет и не может быть никакого общества. Все, что сейчас говорил Уно, есть провокация и манипуляция, и Синак на них вестись не собирался.
— Точно не за военную хунту, — подумав, ответил Уно.
— Почему? Чем бездействующая власть лучше тех, кто пытается действовать огнем и мечом?
— У нас есть все основания полагать, что президент и его администрация не подвержены такому влиянию, какому подвержены те, кто не укрыт в подземных убежищах. Кстати, именно поэтому по нашей стране еще никто не нанес превентивный ядерный удар. Во-первых, все боятся ответа наших военных — никто ведь не знает, что у них нет доступа к ядерным арсеналам страны. Догадываются, ибо шила в мешке не утаишь, а внутриэлитный конфликт, увы, сейчас налицо, но военная доктрина в области применения ядерного оружия в нашей стране не менялась больше двух столетий.
— Ну, как раз это понятно, — кивнул Реджи. — Согласно нашей военной доктрине решение о нанесении ядерного удара может быть принято лишь коллегиально, и для этого по-прежнему необходима отмашка сразу трех первых лиц государства — президента, министра обороны и начальника генерального штаба. Но ты сказал «во-первых», а что второе?
— А во-вторых, правительства и генеральные штабы всех стран ядерного круга уже давно сидят по своим подвалам. Есть призрачная надежда, что влияние ваэрров на них также ничтожно.
— Ты сейчас о влиянии ваэрров на Землю в целом?
— Да. Их корабль находится на гелиостационарной орбите и использует Солнечную активность против нас. Судя по всему, их шар все же имеет некоторые уязвимости, иначе зачем бы им прятаться от нас за Солнцем? Кроме того, у нас есть данные о том, что корабль ваэрров не так уж и неуязвим.
— Так, и откуда ветер подул? — удивился Синак. — Я думал, ни от «Прорыва», ни от «Ксинь Джи» вестей за прошедшие годы не было.
Про себя же Синак подумал о том, что репликант либо что-то недоговаривает, либо сам о чем-то не знает. Кто вообще мог предположить такую чушь? Корабль ваэрров выдержал взрыв небывалой мощности, однако не только не был уничтожен, но и смог обезвредить два самых технологичных и мощных военных крейсера человечества, российский и китайский. Более того, после этого он еще и с легкостью добрался до Земли.