— У всех такая реакция, — весело подмигнула Синаку Дарья. — Я уж думала, не заметите.
— Реакция? На что? — Синак явно был растерян. — Почему они все такие…
— Такие похожие? — Дарья улыбнулась самой обворожительной улыбкой, на которую была способна. — Когда люди впервые попадают на производство, где трудятся репликанты, у них у всех такая же реакция, как у вас сейчас. Все удивляются и недоумевают. Одно дело знать заранее, что встретишь с десяток-другой клонов. И совсем другое дело — осознать это в процессе.
— Так это все репликанты?
— Так точно, — ответил за Дарью Уно. — А теперь, с вашего позволения, мы все же проедем в зал заседаний.
— Да. И Реджи, я прошу вас, спокойнее, — Дарья положила свою маленькую ладонь на плечо Синака и крепко его сжала. — Вам многое предстоит узнать сегодня. И мы всё вам расскажем, но не здесь, разумеется. Наберитесь терпения и, по возможности, запаситесь мужеством. То, что вы узнаете, не каждый перенесет спокойно, — Мирская еще раз подмигнула Синаку и перевела взгляд на Уно. — Сперва в мой кабинет, переодень его в рабочую одежду, а затем пулей на брифинг. Мы и так уже задерживаемся.
Глава 16
— Я впервые имею дело с репликантом, — признался Синак. Внимательный взгляд Уно на мгновение замер на его лице, крепкие руки остановились возле шеи беспомощного мужчины – репликант как раз поправлял воротник его рубашки.
— Вы не бывали в колониях… — Синак не сразу понял, что репликант не спрашивает, а скорее утверждает этот факт, — во всяком случае, в тех колониях, где добываются ресурсы для планеты. Наш рабский труд наиболее широко распространен именно там.
На самом деле Синак не планировал завязывать разговор с репликантом и уж тем более не собирался беседовать с ним о его правах или задевать его чувства. Признаться, он даже не знал, есть ли они вообще у репликантов — чувства. Просто конкретно сейчас Синака напрягала та молчаливая сосредоточенность, с которой здоровенный мужик облачал его в робу и приводил одежду в порядок.
Видит бог, Реджи сделал бы все возможное, чтобы переодеться и привести себя в приличный вид самостоятельно. Как только мужчины оказались в скудно освещенном кабинете Дарьи Мирской, Синак попытался подняться со своего кресла, но тотчас же рухнул обратно. Ноги его не держали, голова кружилась, а перед глазами бегали мушки.
Такому самочувствию тут же нашлось объяснение — от репликанта Реджи узнал, что за последний месяц он перенес два покушения на свою жизнь, две сложные операции на мозге и одну клиническую смерть. Его случаем занимались лучшие нейрохирурги страны, (из тех, разумеется, кто еще остался жив и в здравом уме), они же и ввели Реджи в медикаментозную кому.
— После таких злоключений любому человеку требуется длительная реабилитация, — спокойно констатировал Уно, наблюдая за тщетными попытками Синака подняться. — Позвольте, все же я? — и тому ничего не оставалось, как смириться со своим нынешним положением. Он молча кивнул, и Уно приступил к работе.
Разумеется, Синак отметил укол репликанта насчет «рабского труда» и пришел к выводу, что имеет дело с той самой моделью, о которой говорили в новостях уже лет пятнадцать подряд. С момента внедрения в эксплуатацию именно этой «проблемной» модели репликантов начались все эти разговоры правозащитников и антиглобалистов о наличии у таких «бракованных» экземпляров зачатков души. Особо рьяные противники генной инженерии осмеливались публично называть репликантов личностями, а использование их труда и их органов не чем иным, как работорговлей двадцать третьего века.
На самом же деле проблема не стоила и выеденного яйца. Науке было известно лишь несколько случаев неповиновения репликантов на шахтах и рудниках на Марсе и Луне. Пара таких инцидентов завершилась мелкими стачками и сбоем в поставках сырья на Землю. С точки зрения промышленников, то были ситуации вполне заурядные, и по своим масштабам они не выходили за рамки допустимых и прогнозируемых производственных затрат. Однако вездесущие и жадные до сенсаций и всевозможных теорий заговоров СМИ год за годом подогревали интерес широкой общественности к этой теме. Естественно, на такой благодатной почве по всему миру, как грибы после дождя, начали появляться радикально настроенные правозащитные организации. Как правило, все эти горе-правозащитники выступали с банальными лозунгами из разряда «за все хорошее и против всего плохого» и никаких конкретных действий не предпринимали. Кроме, разве что, сбора средств от сочувствующих и недалеких граждан планеты на борьбу против «подлых угнетателей и эксплуататоров рабского труда репликантов». Тем, собственно, и жили.
В какой-то момент своей жизни Реджи осознал для себя тот факт, что проблема признания прав репликантов никак его не тревожит. А если точнее, он попросту не видел этой самой проблемы. Слышать — слышал, но напрямую с ней не сталкивался. Несмотря на то, что его собственный проект, его детище — программа «Осирис» — была во многом зависима от данного продукта (на каждом из звездолетов класса «Осирис» имелись капсулы-инкубаторы как раз с теми самыми репликантами), Синак не считал для себя необходимым вмешиваться в текущее мироустройство. К репликантам он относился именно как к продукту. Да, продукту сложному, продукту, наделенному определенными зачатками разума и способному выполнять непростые функции, заложенные в его мозг извне. Но в том и был замысел: репликант не человек, а всего лишь его имитация. Да, они выглядели, как люди, но по сути своей таковыми не являлись. Никому же не приходило в голову бороться за права роботов-андроидов, хотя по своим экстерьерным характеристикам они давно уже приблизились вплотную к человеческим. Выглядеть, как человек, и быть человеком — две большие разницы, считал Синак.
Да, с одной стороны, было не так уж гуманно выращивать этих биологических роботов. Бытовало мнение, что было бы куда проще использовать труд андроидов. Но, во-первых, вырастить репликанта было на порядок дешевле, чем создать аналогичного по характеристикам андроида. Биологические клоны служили те же пять-семь лет, а после утилизировались и приносили обществу пользу. Тысячи репликантов по всей земле — это огромное число дармовых органов для трансплантации, кровь и все ее компоненты для банков крови. Индустрия, породившая репликантов, решила огромное количество проблем в медицине — как этических, так и сугубо практических. Это вам и генетические эксперименты, и испытания новейших препаратов, причем как на взрослых особях, так и на репликантах-детях. Ходили слухи, что велись исследования по созданию беременных репликантов-женщин для испытаний препаратов на беременных с последующим использованием их плаценты все в той же фармацевтической индустрии. В случае же с андроидами всё вышеперечисленное было попросту невозможно. Как только андроид устаревал или ломался, его попросту списывали в утиль. Вкупе с экономическими затратами выходило, что трудочас репликанта на порядок дешевле аналогичного у робота.
А во-вторых, перед человеком всегда возникали такие задачи, решение которых нельзя было поручить роботам. Взять ту же программу «Осирис» — к звездам можно было послать и андроидов (на некоторых кораблях они действительно входили в перечень оснащения), но по прибытии на место для изучения условий пребывания на экзопланетах более подходящей кандидатуры, нежели репликант, представить себе было трудно. Организмы человека и репликанта были схожи на 99,9%. Если на планете сможет жить и трудиться репликант, выживет и колонист из числа homo sapiens.
— Ты прав, — согласился Реджи с доводом Уно, — я бывал во многих колониях, но с вашим братом дел не имел.
— Насколько я знаю, вы послали несколько моих братьев в длительное космическое путешествие.
Синак не понял, куда клонит этот, бесспорно, свободолюбивый репликант. С таким нужно было держать ухо востро. И поскольку сейчас жизнь Синака всецело зависела от настроения именно этого индивидуума, Реджи постарался ответить максимально осторожно.