стало быть. И раз государь наш Фёдор Васильевич дело одобрил, то и спрашивать тут больше нечего. Мне-то, знаешь ли, про затею с этим гимнастическим обществом много чего говорили… Уж не обессудь, Алексей Филиппович, пересказывать тебе не стану. Но высоко ты поднялся, и завистников у тебя прибавилось. Ну да цену их словам я теперь знаю, так что ежели опять до меня их речи дойдут, так и пропадут втуне. Только ты, вот что, Алексей Филиппович…
Я весь обратился во внимание. Архимандрит прав, завистников у меня наверняка хватает, и завистников деятельных — вон, даже его высокопреподобию накляузничали. Пожалел меня отец Власий, пожалуй, напрасно, что пересказывать те кляузы не стал, я и так неплохо себе представлял, что там могло быть написано, но расположение своё показал. И как вот после такого к его словам не прислушаться?
— Ты как точно известно станет, где больницу и гимнастический дом строить будут, мне о том сообщи. Прямо сюда, на подворье, пришли письмо, мне передадут. А я посмотрю, кто там в ближайшем храме Божием настоятель… — ну да, про то, что если архимандриту тот настоятель чем не угодит, тут же его и поменяют, вслух говорить и правда нет смысла, я не дурак, уже и так понял. То есть присмотр церкви Женскому гимнастическому обществу царевны Татьяны Филипповны обеспечен. И не просто церкви, а церковной тайной службы. Ну да ладно, раз так, то так. Избежать, как я понимаю, такого счастья не выйдет, значит, будем жить и работать с ним. Хм, а может, оно и к лучшему?
— И про завистников, Алексей Филиппович, не забывай, — похоже, архимандрит взялся приводить нашу беседу к завершению. — Они ещё не раз и не два жизнь тебе попортить возжелают… Но ежели ты сам чист останешься, ничего у них не выйдёт, кроме вреда собственным их душам. Веруй в Бога, молись Ему, уповай на Него, и устроит Господь тебе всё по правде Своей. А мы с братией за тебя Бога молить будем ежедневно, дабы укрепил Он тебя и направил. Помощь Божия никому не лишняя, и тебе лишней не будет.
Перед прощанием архимандрит подарил мне серебряный медальон-икону Михаила Архангела, небесного покровителя князей и бояр, и выказал преизряднейшее уважение, лично проводив меня до ворот подворья.
Домой я ехал в смешанных чувствах. Благорасположение его высокопреподобия — это в любом случае хорошо, даже в совмещении с неявно обещанным мне присмотром. Так, царь за мной уже присматривает, глава церковной тайной службы теперь тоже. И кто тут может оказаться следующим?..
[1] Длинное (до пят) одеяние с широким запахом, глухим воротом и узкими рукавами, ушитое в талии и расширенное к низу. Носится на богослужении (исключительно чёрный) или как повседневная одежда (любого неяркого цвета)
[2] См. роман «Семейные тайны»
[3] См. роман «Хитрая затея»
Глава 19
Два провокатора
Справившись с впечатлениями от беседы с архимандритом Власием, я уже вскорости вернулся к заботам текущим, а потому и более для меня важным на сегодня. И едва ли не главное место среди тех забот занимали раздумья, как бы прояснить роль многоуважаемого Ивана Фёдоровича Смирнова во всём этом переплетении непонятных и неприятных событий, происходящих вокруг меня с конца февраля. Во-первых, я полагал, что прояснение это станет ключом для разгадки смысла всех прочих происшествий. В самом же деле, господин Тихонов имел какие-то дела с присяжным поверенным Карцевым, а, возможно, и с самим Смирновым тоже, до того ещё, как пришёл к Курдюмову искать вора, способного влезть ко мне в окно, стало быть, стоит Смирнов у самого начала всей этой злополучной цепи. Во-вторых, мне представлялось, что в любом случае понять, какое отношение имеет Иван Фёдорович к вышеназванным событиям, или хотя бы более-менее правдоподобно что-то на сей счёт предположить для меня будет легче, чем тягаться с тайными. И, в-третьих, тешил я себя надеждою, что само общение с людьми князя Свирского проще пойдёт, если я разберусь, при чём тут Смирнов. При всём при том я не забывал, что сильно портить отношения с Иваном Фёдоровичем мне тоже совсем не с руки. Вот и откладывал я встречу с издателем до того, как смогу что-то такое придумать, что заставит многоуважаемого господина Смирнова хотя бы в какой-то степени передо мной раскрыться. И раз уж я посчитал, что у Ивана Фёдоровича с тайными вышла какая-то размолвка, то и неприятных, а тем более опасных для меня последствий с его стороны не ожидал.
Вышло, однако, так, что со Смирновым мы совершенно случайно встретились в театре и Иван Фёдорович, улучив момент, когда Варварушка с Оленькой отвлеклись на коротенький разговор с княжной Засельской, пригласил меня к себе, причём именно меня одного. Приглашение пришлось принять — не хватало ещё показывать, что я избегаю общения, но пару дней времени на раздумья я получил, сославшись на всяческие дела. Как следует продумать, однако, за эти дни свои замыслы я так и не смог, и к Смирнову отправился проводить, как говорят военные, разведку боем, благо, предвидение подсказывало, что разведка эта окажется не бесполезной.
Едва переступив порог особняка Смирнова, я понял, что ждёт меня нечто интересное. Да и как тут не понять, если слуга, приняв мои трость и шляпу, проводил меня не в кабинет, где до того мы с Иваном Фёдоровичем только и встречались, а в гостиную, а уж там господин Смирнов встретил меня в обществе хорошо мне уже знакомой Ангелины Красавиной⁈
Пока Ангелина Павловна старательно и, как она это умеет, весьма убедительно показывала, насколько сильно рада она новой встрече со мною, Иван Фёдорович явственным образом наслаждался произведённым на меня впечатлением. М-да, и ведь было чем наслаждаться… От Шаболдина я уже знал, что актрисе удалось-таки завлечь издателя в любовную сеть, но всё-таки одно дело — слышать, что господин Смирнов ходит к Красавиной за кулисы, и совсем другое — видеть, что они вдвоём принимают гостя в доме Смирнова. Особенно при том, что гость этот я сам и есть.
Необязательная, но весьма, должен сказать, занятная беседа, которой мы втроём предавались, всё же стала мне потихоньку надоедать. Не сама по себе, нет, как я уже сказал, собеседниками ни о чём что Иван Фёдорович, что Ангелина Павловна оказались вполне приятными, но я-то шёл сюда не за этим! Но Смирнов, конечно, тот ещё нехороший человек — нет бы, с супругой меня пригласить! Варварушка смогла бы, пожалуй,