— Удачное время вы нашли для творческого кризиса, — буркнула Мошка, залезая с ногами в роскошное библиотечное кресло.
— Вот. — Клент положил на стол перед Мошкой узел. Внутри оказался кошелек, нож в кожаных ножнах, хлеб и сыр, завернутые в платок, тростниковое перо, бутылочка чернил и футляр с чистой бумагой. — Немного… но сэр Фельдролл боится, что набьет тебе карманы, а ты оплатишь выход из Побора и скроешься в тумане. Держи, пригодится.
На стол легла карта с пафосной подписью «Чесный горад Побор».
— Это карта Дневного Побора, — сказала Мошка, глядя на приличные названия улиц.
— Знаю, после заката многое исчезнет. Но кое-что останется. — Кончиком пальца он коснулся шпиля, дерева, Часовой башни, замка. — Это высокие точки. Взгляни поверх крыш, найди их, и ты вычислишь свое положение. И городская стена никуда не денется. Мошка, если дело обернется совсем плохо, найди стену и иди вдоль нее к дому нашей грозной повитухи. Она хотя бы не ест детей. Один раз она тебя приняла, примет и второй. Письма оставляй в стене, во рту статуи Добряка Белабла. И я… тоже тебе напишу.
Мошка кивнула, проглотив комок сухого, шершавого ничего. Повисла тишина.
— Во имя Почтенных, следи за своим чепчиком, — наконец прервал молчание Клент. Он поднял Мошкин чепчик со стула и напялил ей на голову. — Бегать простоволосой, как беспризорница… — Он умолк на полуслове.
— А вы найдите того, кто будет трезво оценивать глупость ваших идей, — угрюмо сказала Мошка. — Впрочем, меня вы не особо слушали.
— Даже не представляю, как я буду жить без этих колкостей, так украшающих наши беседы, — ответил Клент, хмуро поправляя Мошкин чепчик.
Перед закатом люди мэра проводили Мошку с Клентом в Комитет Часов. Мошка несла Сарацина в руках. Она заметила, что дневной воздух пахнет поздней осенью. Цветы давно отцвели, но холодное солнце успело нагреть землю. Пахло прелыми листьями и гнилыми яблоками. В косых лучах жирно блестела грязь на дорогах, ярко зеленел мох на крышах. Блестящие простыни на веревках меж балконов хлопали ей вслед и щекотали ноздри ледяной свежестью.
Освещенная паутина кружевным узором украсила темное дерево. На коновязи скакал дрозд с алой грудкой, будто его макнули в томатный суп. Палая листва лежала под ногами желто-рыже-красным ковром. Мошка поняла, что не может вообразить себе жизнь без солнца. Навсегда остаться в ночи — все равно что ослепнуть. Чтобы не смотреть Кленту в лицо, она уставилась на его видавшие виды туфли.
Вечерний край неба выцветал и зеленел, как несвежая ветчина. Блестели иглы первых звезд. Скоро их будет уйма.
В Комитете Часов их встретил Малиновый. При виде посетителей его сросшаяся бровь сломалась посередине, а глаза превратились в щелочки.
— Ага. Нам сообщили, что вы придете. Кеннинг, коробки!
Кеннинг послушно бросился вон и притащил две коробки. В одной лежали светлые значки, в другой темные. Именно в нее зарылся Малиновый.
— Ага… вот.
Он ткнул пальцем в коробку, и покорный Кеннинг щипцами выудил один из значков. На вытянутых руках, будто раскаленное железо, он подал его Мошке. Та осторожно приняла брошь, морально готовая обжечься. Муха на черной деревяшке была, а вот цветного ободка, как на гостевых значках, не было.
Малиновый так и пялился в коробку с черными значками. Кеннинг вежливо обошел его, достал из другой коробки светлый значок и вложил в руку начальника. Малиновый удивленно опустил глаза, подозвал Кеннинга и зашептал ему на ухо. Мошка уловила обрывки фраз.
— …В сложившихся обстоятельствах… изменить категорию… с такими-то спутниками… ошибка?
Кеннинг так же тихо зашептал в ответ:
— …Пока отклонили… еще… пересмотрят.
При этом оба искоса поглядывали на Эпонимия Клента, каковой факт от него не укрылся. Клент налился краской, пальцы забарабанили по карману.
Вот оно что. Клент родился в час Фангавота, а ведь дневной статус этого Почтенного висел на волоске. После того как Клент сыграл свою роль в похищении Лучезары Марлеборн, перед Фангавотом и всеми, кто рожден в его время, замаячила перспектива уйти в ночь. Малиновый держал в руках светлый значок без гостевого ободка, но отдавать его Кленту не спешил.
Его спутники… Речь явно шла про Мошку. Не только похищение поставило Клента под удар, но и тесное знакомство с ночной девчонкой…
— Катись отсюда, жирный опарыш! — без объявления войны напала Мошка на Клента. — Валяй, гуляй под солнышком, мне плевать! Хотя бы не придется больше слушать твое нытье! Я-то, дура, думала выехать на твоем горбу из города! Так ты и здесь облажался! Не переживай, тебе расскажут, какой ты хороший и какое у тебя «светлое имя», похвалят, что избавился от меня! Нет, это я избавилась от тебя, лощеный, бесполезный пузырь с ядовитым языком!
Мошка моргнула, сгоняя слезу. Зато всех зрителей от ее выступления передернуло. Клент потерянно посмотрел на нее, потом лицо его сложилось в злую гримасу, и только кончики губ нет-нет да и лезли вверх. Прокашлявшись, он прикрыл рот ладонью, будто не находит слов.
— Чудовищное дитя, — наконец придушенно буркнул он. — Гадюка среди добрых плодов раскрывает пасть и обнажает клыки…
Мошка подняла черную брошь над головой.
— Значит, теперь это мой значок? Отлично! — Муху с цветной каймой она сняла и швырнула на стол, а абсолютно черную приколола на платье. — Я буду носить его с гордостью! Ночь еще не началась? Пустите меня уже скорее к приличным людям! Видеть больше не хочу этих двуличных, заносчивых дневных! — Она обернулась к Малиновому. — К вам это тоже относится, надутый прыщ!
— Вышвырните ее! — Малиновый так потемнел лицом, что превратился практически в Ежевичного. — Вышвырните! Ее! Отсюда!
Пара охранников подхватили Мошку под руки и стремительно поволокли к двери. Напоследок она посмотрела Кленту в глаза.
— Да, уведите ее, — тихо сказал тот. Его лоб превратился в лабиринт морщин, излучающих долготерпение. — Она как дырка у меня в рубахе, уголек в глазу…
— Чтоб ты подавился пирогом! — попрощалась Мошка, и Клент исчез из ее поля зрения.
Усилиями стражников она плыла по коридору, болтая ногами, в ту самую комнату, где ее по прибытии в Побор допрашивали таможенники. Там ее бесцеремонно шваркнули на лавку, где уже сидело три человека.
Когда стражники ушли, она огляделась и поняла, что все взгляды сосредоточены на ней.
— Чего уставились? — Мошка поправила чепчик. — Никогда не видели личный эскорт? Надо было пустить Комитету пыль в глаза.
— Вот оно что, — хором откликнулись люди.
Мошка обхватила взглядом всю очередь, отметив у всех черные значки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});