Арсений Данилович вел машину среди новостроек на окраине Москвы. Чемодан с деньгами лежал рядом с ним. В ухе бывшего заместителя председателя госкомитета чернела гарнитура мобильного телефона.
– Я проехал строящуюся заправку, – произнес Мокрицкий. – Куда дальше?
– Доезжаешь до перекрестка, там свернешь налево, – донесся из гарнитуры несколько искаженный помехами голос Граерова.
Мокрицкий послушно свернул. Вот уже полчаса он колесил по этому безжизненному району, среди бетонных коробок новостроек. По нескольку раз проезжал одни и те же места. А голос в наушнике все указывал и указывал ему дорогу. Мокрицкий вытер вспотевший лоб.
– А теперь куда?
– Теперь прямо. Не разгоняйся, смотри направо, как увидишь меня, тормози и выходи. Я уеду на твоей машине, – отозвалась гарнитура, и связь прервалась…
Граеров не понимал, как он оказался в этом странном месте. Воспоминания о последних днях были смутными. Его постоянно кололи какой-то дрянью, от которой мозги становились словно ватными. Юру о чем-то спрашивали, он отвечал, а что – в памяти не всплывало. А потом, после очередной инъекции, случился провал в сознании. Очнулся он от холода, болели переломанные и туго стянутые повязкой ребра. Вокруг была ночь, высились бетонные коробки новостроек. Граеров сидел на скамейке недостроенной остановки. Перед ним расстилалась пустынная улица с гладко поблескивающим свежеуложенным асфальтом. Карман светлой куртки почему-то оттягивал тяжелый пистолет, и Юра постоянно ощупывал его, опустив руку в карман. Пару раз он пытался подняться, но ноги не слушались, голова кружилась. Граеров поднял голову, прищурился, в перспективе улицы показались огни фар. Машина ехала неторопливо, затем скрипнули тормоза. Юра не сразу узнал человека, подбежавшего к нему с чемоданом.
– Вот твои сраные деньги! – крикнул Арсений Данилович, бросая чемодан на лавку. – Где моя дочь? Зачем тебе все это?
– А, это ты, – прищурился Граеров. – Какие бабки? Ты о чем?
Мокрицкий рванул крышку чемодана. Юра тупо посмотрел на тугие пачки баксов.
– Где моя дочь? – Мокрицкий принялся трясти его.
Из-за темной громады многоярусной парковки вылетел микроавтобус. Завизжали тормоза. Арсений Данилович отпрянул от Юры, которого вмиг окружил спецназ. Стволы автоматов были направлены на Граерова.
– Руки подними! Только медленно, – прозвучал приказ.
Щека бандита дернулась.
– Ментов привел… – с ненавистью проговорил он и вытащил из кармана пистолет.
В тот же момент прозвучал выстрел, и Граеров с простреленной головой упал на открытый чемодан. Кровь струей полилась на пачки долларов.
– Где моя дочь? – растерянно повторил Мокрицкий.
– Он в вас целился, – ответил стрелявший спецназовец.
Дым тонкой струйкой стекал из ствола автомата.
Мокрицкий окаменел душой. Его привезли домой. Бубнов помог зайти в квартиру, прилечь на кровать.
– Найдите ее, прошу, – прошептал Арсений Данилович.
– Мы сделаем все, что нужно, – пообещал седой спецслужбист. – Вам нужно уснуть. Все будет хорошо. Проспите до самого утра.
Мокрицкий криво улыбнулся.
– Не бойтесь оставить меня одного. Я не наложу на себя руки, во всяком случае, пока, – добавил он.
Медик склонился над Мокрицким. Тот не сопротивлялся, позволил сделать инъекцию.
– Спать будет часов десять, не меньше.
Чужие тихо покинули квартиру.
Мокрицкий очнулся, вышел из забытья, когда солнце уже клонилось к закату. Он лежал и смотрел в потолок. Жить не хотелось. Прошло полчаса, а он так и не пошевелился, понимал, что, если Бубнов не звонит, значит, ситуация так и не прояснилась.
Из прихожей послышалось, как кто-то ковыряется ключом в замке. Арсений Данилович сполз с кровати.
– Кто там? – спросил он, услышав, как открылась дверь.
– Это я с подругой, отец. Ты только не сердись, – прозвучал голос Аси. – Ты бы не отпустил меня на актерские курсы. У тебя полтысячи долларов наличными не найдется? Я должна преподавателю заплатить. А то моя карточка почему-то заблокирована… Это не ты постарался?
Мокрицкий выбежал в прихожую и, бросившись к Асе, обнял ее:
– Доченька, доченька…
Ася, ничего не понимая, смотрела через его плечо на актрису областного театра Лилю, скромно застывшую у двери.
* * *
Негромко работал телевизор, шел экономический блок новостей. На экране вице-премьер в торжественной обстановке подписывал контракт с главой «МегаСофта» на строительство суперсовременной оптоволоконной линии «Москва – северо-западная граница РФ». Диктор вещал о выгодах этого проекта. Сюжет окончился. На экране замелькали другие лица.
Ларин сидел на диване, а Павел Игнатьевич Дугин по своей привычке мерил шагами комнату конспиративной квартиры.
– Честно говоря, я сомневался. – Генерал дошел до окна и резко повернулся. – Но получилось. У тебя светлая голова.
– Не захвалите меня, – улыбнулся Ларин. – Я был не один.
– Маша тебе только помогла воплотить твой план…
– Обо мне говорите? Обсуждать людей за спиной невежливо. – Шарапова внесла в комнату поднос с кофейными чашками.
– Павел Игнатьевич тебя хвалит, а не обсуждает, – проговорил Ларин.
– Это одно и то же. – Маша выпрямилась и посмотрела на экран, где уже показывали новости культуры. – А вот и наши знакомые.
Из динамиков телевизора доносился зычный голос Владимира Рудольфовича. Карпов стоял на фоне киноконцертного комплекса «Россия» и с чувством рассказывал корреспонденту о съемках фильма «Огненный крест».
– …Эта работа уже почти сделана. Фильм находится в монтаже, и скоро ценители отечественного кинематографа смогут посетить его премьеру. Можно сказать, он уже состоялся.
– Значит, теперь вас больше волнуют планы на будущее?
– Настоящий творец всегда живет будущим. Ведь самый лучший фильм – это тот, который еще не снят, – гордо выпятил грудь монстр российского кинематографа. – Кино – коллективное искусство. Я бы никогда не стал тем, кто я есть, – нескромно заметил Карпов. – Если бы не талантливые артисты, операторы…
– Владимир Рудольфович, вы знамениты тем, что умеете открывать звезд.
– Что есть, то есть. Недавно мне удалось отыскать настоящий самородок, бриллиант. – Карпов замахал руками. – Ася, да подойди же ты. Пусть и тебя увидят.
На экране возникла немного смущенная Ася Мокрицкая. Учеба у Лили не прошла даром. Теперь Ася уже не выглядела вульгарно и развязно – появилась плавность в движениях, достоинство во взгляде.
– Запомните ее имя, всмотритесь в ее лицо. Это Ася Мокрицкая. Она сыграет одну из ролей в моем новом фильме. И с этой лентой мы еще подышим на «Оскара».
На этой оптимистической ноте сюжет окончился.
– Однако, – изумилась Маша. – Неужели в этой фифочке и в самом деле скрыт огромный талант. Или я чего-то не понимаю?
Ларин скромно промолчал, а вот Дугин не удержался и высказал свое мнение:
– Маша, из тебя могла бы получиться актриса не хуже, чем из нее. Просто благодаря Андрею и Ю-тубу Асю Мокрицкую солидно раскрутили. О ней вся страна узнала, запомнила. Да и папаша ее наверняка денег на съемку подбросил. Не надо воспринимать законы шоу-бизнеса как реальную жизнь. Все у нас продается и покупается.
– Странно слышать от вас такие слова, Павел Игнатьевич, – ухмыльнулся Ларин.