Читать интересную книгу Статьи из журнала «Компания» - Дмитрий Быков

Беречь бы вам этот поясок, господа. А то вы и при девяноста долларах за баррель умудритесь вляпаться в тот самый Октябрь семнадцатого, о юбилее которого так стараетесь сегодня забыть.

12 ноября 2007 года 

№ 42(487), 12 ноября 2007 года

Подсевшие братья

Всякое лекарство, как известно, в больших количествах ядовито. Более того: некоторые лекарства вызывают привыкание. К их числу принадлежат «бархатные революции» — практически стопроцентно эффективные на коротких исторических дистанциях, но в долгосрочной перспективе наносящие нации фатальный урон.

Постсоветское пространство СНГ — замечательный спектр политических систем. Едва всех отпустила советская власть, как Средняя Азия с наслаждением плюхнулась в первобытное байство, Белоруссия — в поздний феодализм, Россия — в традиционную для нее бюрократическую империю (правда, с уменьшившимся военным и ничтожным интеллектуальным потенциалом), а самые продвинутые — Украина и Грузия — ударились в бурную политическую жизнь: Украина — по запорожскому, Грузия — по близкому ей ландшафтно и климатически латиноамериканскому сценарию. Украинская «оранжевая революция» породила феномен Майдана, уйти с которого оказалось трудней, чем из-под российского покровительства; грузинская «революция роз», тоже проходящая на Площади Свободы, подарила нации несколько минут столь пылких восторгов и самоупоения, что соблазн повторить ее оказался слишком силен. Алкоголик тоже отлично понимает, что надо бы выйти из запоя и пойти поработать, но никакая работа не дает ему таких запоминающихся ощущений.

На Украине политическая жизнь до сих пор блуждает в трех соснах, из которых одна — с косой, другая якобы была отравлена, а третья крутится вокруг своей оси, считаясь то пророссийской, то национально ориентированной. Народу эта ситуация очень нравится и даже на экономике не сказывается: все всерьез, с детским наслаждением играют в демократические процедуры, разгоняют и выбирают Раду, формируют и ниспровергают кабинет — в общем, все это несколько однообразно, но трогательно и почти не вредно. Единственный вред заключается в том, что на политику такого рода отвлекается слишком большой интеллектуальный и информационный ресурс, вследствие чего прокламированное возрождение нации отодвигается на неопределенный срок, а самоуважение выглядит вовсе уж незаслуженным.

Гораздо опасней грузинский, он же латиноамериканский сценарий, при котором очередного переворотчика если не убивают, то изгоняют с треском. По идее, Михаил Саакашвили мог последовать русскому сценарию и после победы устроить заморозок с равноудалением олигархов, но если на равноудаление единственного грузинского настоящего олигарха Бадри Патаркацишвили у него хватило ресурса, то полноценный заморозок в грузинских условиях проблематичен. В результате схема свелась к двухтактной: революция — ссора с соратниками и контрреволюция. Сегодня бывшие сторонники Саакашвили выкрикивают в прессе разнообразный компромат на него, Бадри Патаркацишвили клянется, что у него хватит денег избавить страну от хунты, американцы смотрят на все это без прежнего восторга и не выказывают явного сочувствия ни к одной из сторон. Дело идет к выборам, а превращение выборного сценария в переворотный как раз и составляет ноу-хау любой цветной революции.

«Бархатная революция», конечно, хорошее лекарство от застоя, от торжества коррумпированных элит, от несменяемости властных кланов и т. д. Но оно из тех лекарств, на которые подсаживаешься. Поскольку народ, совершивший бескровную и, в сущности, бессмысленную революцию, всего лишь меняет гуся на порося, но при этом искренне собою восхищается и наслаждается благосклонным вниманием Запада, и никакое более осмысленное занятие не может ему заменить новых и новых повторений революционной ситуации. И кто бы ни сменил Саакашвили (если это произойдет вообще), новое похмелье и новая порция горячительного так же неизбежна, как вползание России в новый тоталитаризм.

Черт их разберет, что лучше: оба хуже. Но чего вы хотите от бывшего СССР? У безбожных и распутных родителей не бывает здоровых детей.

19 ноября 2007 года 

№ 43(488), 19 ноября 2007 года

Пещерные люди

Россия — страна народной веры. Двадцать девять сектантов, включая одного доктора наук и пятерых малолетних детей, сидят в пещере под Пензой, общаются с внешним миром через вентиляционное окошко и ждут конца света. В деревню с символичным названием Погановка толпами съезжаются журналисты. Журналистов к переговорам не допускают. Архиепископ Пензенский и Кузнецкий Филарет пишет обращение к сектантам, цитируя апостола Павла — там, где про разделения и лжеучения. Сектанты игнорируют как Павла, так и Филарета. Организатор секты, некто Кузнецов, шизофреник со справкой, находится в бегах. Стал известен примерный социальный состав затворников: одна — беженка с Украины, с тремя детьми, давно объявленная пропавшей без вести; несколько человек из Брестской области, тоже давно числящиеся в пропавших… Все они ждут конца света и уверены, что тот наступит зимой.

Ну, эсхатологические тоталитарные секты в России не новость: они и при советской власти умудрялись функционировать, а уж после ее краха расцвели пышным цветом. Где одна страна кончается и начинается другая — там обязательно многие верят в конец света, потому что он, собственно, уже был на их глазах, и почему бы ему не повториться во всемирном масштабе? Концы света случались с подкупающей регулярностью. Все это — наш быт, и на памяти каждого русского поколения случается хоть одно масштабное упразднение всего прежнего уклада. Так что в эсхатологических, сиречь концесветных ожиданиях тут нет недостатка ни у кого — ни у крестьян, которым достается особенно солоно, ни у интеллигенции.

Подбор сектантской публики тоже предсказуем: в секты у нас обычно уходят люди, не находящие себе места в жизни, считающие себя как бы упраздненными, видящие единственное утешение в проповеди полуграмотного пророка. Почти всякое российское масштабное переустройство жизни сопровождается делением народа на чистых и нечистых, на достойных выживания и обреченных гибели. Поэтому маргиналы — а их у нас почти половина населения — вечно верят, что есть справедливость и для них. Но найти эту справедливость можно только в скиту, или в «Белом братстве», или в самолично вырытой пещере в Бековском районе Пензенской области.

Теперь, конечно, о них вспомнили и церковь, пишущая к ним послания, и журналисты, и родственники. Теперь о них говорят и пишут. Пресса искренне удивляется: как это в ХХI веке находятся люди, которым хочется в землянку, с детьми? Да вот так и находятся. Вас же не удивляет, что в том же самом XXI веке огромный процент населения России попросту никому не нужен? И обо всех этих беженцах, безработных докторах наук и гастарбайтерах вы предпочитаете не вспоминать вовсе — до тех пор, пока они не запалятся в скиту или не залезут в пещеру. Потому что ни местным властям, ни православным епархиям, ни соцслужбам до них нет дела — а тот, кому есть дело, обязательно оказывается лжепророком с трехклассным образованием и справкой из психдиспансера.

Кстати, в АО «МММ» состояли примерно те же люди. И в сети «Гербалайфа» тоже. Ибо по способу распространения учения и по интенсивности вербующей пропаганды это были точно такие же тоталитарные секты — что уже в 1993 году было понятно.

Разумеется, пребывание в пещере в ожидании конца света не свидетельствует о высоком интеллектуальном потенциале и психической адекватности. Но что-то я всерьез сомневаюсь, что в Русской православной церкви, какова она сегодня, отчаявшийся человек может получить сочувствие и ответ на мучающие его вопросы. В лучшем случае ему ответят, как Иоанн Кронштадтский — двадцатилетнему Горькому: молись, кайся… И если уж совсем начистоту — я совсем не убежден, что сектанты из Погановки намного фанатичней и зашоренней других сектантов, которые сегодня так боятся провести обычные выборы и сменить одного президента на другого.

26 ноября 2007 года 

№ 44(489), 26 ноября 2007 года

За Компанию

!

За последние десять лет, прошедшие со дня основания журнала «Компания», российские представления о бизнесе повернулись на 180 градусов — как, впрочем, почти все представления вообще. Это не значит, что они стали лучше. Синоним успеха в бизнесе девяностых — способность урвать и шикарно растратить, залог удачи в бизнесе двухтысячных — способность понравиться власти и влиться в нее; ни то ни другое не имеет отношения к бизнесу реальному, креативному, ответственному и увлекательному. В девяностые все были помешаны на пиаре, в двухтысячные — на тимбилдинге и корпоративной морали; и то и другое весьма мало способствует реальной производительности. В российском бизнесе был, пожалуй, один небольшой просвет — конец девяностых, когда все понемногу наелись и начали формировать какие-никакие правила; но формированию этих правил помешал очередной заморозок, и вместо саморегуляции мы вновь получили регуляцию — жесткую, некомпетентную и предсказуемую. Журнал «Компания», созданный в 1997 году, остался памятником тех идеалистических времен, когда российский бизнес осмотрелся, задумался и вроде как усовестился. Если бы этого не произошло, он не преодолел бы дефолт 1998 года. А он через него перевалил, экономика выжила — и есть даже мнение, что дефолт «способствовал ей много к украшенью».