Читать интересную книгу Статьи из журнала «Компания» - Дмитрий Быков

Еще пример, не менее наглядный, хотя из другой области. Журналистка центральной газеты сначала пишет лживую и заказную заметку о визите Владимира Буковского в Москву, где, как минимум, дважды лажается по фактам, а потом у себя в ЖЖ сетует, что ей надо кормить детей, и вот пришлось писать такую гнусь. Цитату из ЖЖ тотчас тиражируют по всему Интернету. Ее радостно приветствует прежде московский, а ныне мюнхенский журналист: как же, покаялась! Не фарисействуйте, не добивайте грешницу… На самом деле он защищает несчастную не потому, что сострадает ей, а потому, что она подтвердила его худшие подозрения о коллегах. Ему и так казалось, что все здесь продались, он давно нуждается в оправдании своего выбора и теперь счастлив: все замараны, а он чист! Немудрено, что все профессиональное сообщество, живущее и работающее в Москве, в ответ дружно клеймит несчастную: она их капитально подставила, создав иллюзию, что сегодня в Москве обязательно писать гадости о хороших людях! Для довершения чуда Магдалине приходится уйти из газеты, и вслед ей несется: «Никто тебя не заставлял, дорогая!» В выигрыше все, кроме нее. То есть не получится уже сегодня совершить мелкое свинство на работе, прийти все на ту же кухню и тихо покаяться. Во-первых, кухня стала прозрачная, а во-вторых, мелкие свинства в наше время уж больно противны, с покаянием несовместимы. Никто ведь в самом деле не приказывал оплевывать старика. Это требование носилось в воздухе, но не было императивным — и в этом особенная противноватость эпохи: оправдать конформизм приказами, шантажом и насилием еще нельзя. А лишиться работы за нонконформизм уже можно.

Вот вам две ситуации, вполне достаточные, чтобы убедиться в бесперспективности «скрытой оппозиции». Эпоха кухни кончилась. На кухне ведь не только разговаривают. Там еще едят. А конформизм в наше время чреват согласием с такой гадостью, что какой уж тут, товарищи, аппетит.

26 октября 2007 года 

№ 40(485), 29 октября 2007 года

Русские гении

Как ни крути, а западное представление о России вполне адекватно. Даже, пожалуй, адекватней русского. Допустим, Daily Telegraph публикует список ста ныне живущих гениев человечества — и, пожалуйста, среди них трое русских. И это не Путин, Грызлов и Миронов, как вы, конечно, подумали, а Калашников, Каспаров и Перельман.

Списки гениев у них вообще составляются адекватно — из всех возможных критериев выбран, кажется, один, в некотором смысле веллеровский. Именно философия Михаила Веллера определяет человека как единственное существо во Вселенной, для которого стремление к максимальному результату (и максимальному действию) сильнее инстинкта самосохранения. Все гении в списке подобраны по этому признаку — кто из них оказал наибольшее влияние на мир в последние годы; художественный результат, научная оригинальность и даже личная нравственность играют тут вторую роль, хотя люди все, в общем, приличные. Тут и Пол Маккартни, и изобретатель Интернета Тим Бернерс-Ли, и Джоан Роулинг, и Стивен Кинг. Усама бен Ладен тоже попал в список гениев — не потому, что хорошо пишет (его обращения довольно бледны по языку) или хорошо выглядит (так себе он выглядит), а потому, что его влияния на мир, каким он сложился в XXI веке, не будет отрицать и самый упертый противник радикального ислама. Повлиял, нечего сказать, даже если и демонизирован.

В этом смысле лучшего выбора, чем британский (в опросе участвовали тысячи англичан), применительно к России сделать было нельзя. Был бы жив Гагарин — тоже попал бы в перечень, вне зависимости от личных качеств. Калашников повлиял на человечество, пожалуй, не меньше, чем Усама бен Ладен, да и кто знал бы Усаму бен Ладена без Калашникова? Виктор Перельман — классический образ «сумасшедшего профессора» (архетипичность для Запада всегда важна — от законов массовой культуры куда же денешься?). Он доказал гипотезу Пуанкаре, о которой подавляющее большинство земного населения только и знает, что ее придумал Пуанкаре и что она как-то связана с яблоком и бубликом (из яблока нельзя сделать бублик и наоборот). Перельман это обосновал, но наотрез отказался от следующей ему премии и любых форм публичности, потому что недорого ценит славу, а также недоволен нравами в математическом сообществе. Для русского ученого это нормально; нормально даже и то, что он еврей — в советском обществе «это многих славных путь», а разницы между СССР и Россией на Западе не видят и правильно делают. Наконец, Каспаров — единственный (после смерти Политковской) известный на Западе русский оппозиционер, экс-чемпион мира по шахматам, автор нескольких прославленных компьютерных программ и талантливых книг о шахматах как модели жизни. Подобная популярная литература пользуется в Европе и Штатах огромным спросом. Короче, образ сегодняшней России идеально олицетворяется этими тремя личностями: в прошлом — грозная и мощная империя с автоматом наперевес, сегодня — попытка вернуть то же самое (да другой Россия и не бывает), но ее брутальность компенсирована наличием пассионарной оппозиции и безумной профессорской прослойки. Конечно, они все там в России не очень нормальные, и Каспаров — не самая типичная оппозиция (он все больше не дебатирует, а марширует), и Перельман — не самый предсказуемый профессор (он прячется от журналистов и даже не читает лекций), да и Калашников далеко не поп-герой, ибо при советской власти был засекречен, а в редких постсоветских интервью — немногословен. Символы интеллектуальной и духовной России сегодня — шахматная доска, маршировка в компании ОМОНа, автомат Калашникова, яблоко, бублик и безумный загнанный профессор. Неэстетичный, но, безусловно, яркий набор. Не хуже, чем водка, балалайка, медведи, ушанка и женщина в космосе.

4 ноября 2007 года 

№ 41(486), 5 ноября 2007 года

Украсть поясок

В последнее время у них завелась новая мода. Проводится элементарная разводка: сначала народ доводится воровством и идиотскими цензурными притеснениями до состояния повышенной злобности, потом ему указывают на интеллигенцию в качестве главного врага и первопричины зол, а интеллигенции говорят: видите, какие у нас люди злые? Бога вам надо молить за наше здоровьечко, ибо только мы еще удерживаем хрупкий щит между вами, тунеядцами, и диким нашим населением, мечтающим вас поглотить. В результате некоторая часть интеллигенции начинает поддерживать власть и даже выпускать сборники вроде «Вех».

Теперь они стали публиковать — в «Комсомольской правде», сетевом «Русском журнале» и других замечательных изданиях — типа редакционные комментарии о том, что народ ненавидит интеллектуальную элиту и вот уже готовится ее сожрать без соли, а президента, напротив, обожает и чует его нутром. Народ воспринял его иррационально, сердцем, поскольку остальные органы народу без надобности. Президент обращается к простым людям через головы ненужных теперь авгуров-политтехнологов, чиновничьих элит (там очень любят слово «элиты») и продажной прессы. Доверие народа — главный ресурс власти, народ воспринимает послания власти глубинно, утробно, а люди, пытающиеся объяснить ему ситуацию, только мутят воду. Эти водомуты живут внутри Садового кольца и настоящего навоза давно не нюхали, но ничего, мы им это устроим и т. д.

Вообще, если власть начинает льстить самым темным, забитым, тупым и грубым, — значит, дела ее реально плохи. Утверждение, будто вся оппозиция, которой не особенно нравятся культ Путина и культ плана Путина, живет внутри Садового кольца, — отвратительно по форме и наивно по сути. Российская власть умеет и любит делать ошибки и возлагать вину за них на своих оппонентов: у нее всегда были виноваты смутьяны, разночинцы, интеллигенты и вообще жиды. Проблема в том, что это уже и сто лет назад не очень хиляло. Уж как-нибудь не Рыжков с Шендеровичем пилят Стабфонд, сочиняя наукообразную ерунду и лобовую пропаганду за бюджетные деньги. Натравливать народ на оппозицию под тем предлогом, что она живет внутри Садового кольца и мало нюхала навозу, — не просто смешно (народ у нас не такой любитель навоза, как кажется его пастырям из кремлевской администрации). Это еще и нерасчетливо, и вот почему. Думать, будто оппозиция нужна исключительно Западу для отъема нашей нефти, — значит несколько недопонимать специфику отечественной власти с ее недвусмысленной тенденцией к выходу из берегов. Оппозиция в России играет роль того самого пояска из каверинской сказки, который опоясывал живот завистника и не давал ему лопнуть от зависти. Однажды у него этот поясок сперли, и он в ту же секунду лопнул, ибо ничто больше его не ограничивало. Отказавшись сегодня от любых ограничителей произвола, власть пилит тот самый сук, на котором сидит не только она, но и все благословенное Отечество. Ведь большинство русских проблем случалось на ровном месте, без особенных причин — просто потому, что ничем не сдерживаемые властители, волю почуя, принимались стремиться к абсолютному всемогуществу и принимались делать глупости. Толковой оппозиции не было ни у одного из русских царей — они либо душили ее в зародыше, либо быстро переставали слушать. Некому было возражать Сталину, Хрущеву, Брежневу — и они творили то, что творили, и губили все на корню, потому что любая претензия на абсолютную власть (особенно при традиционном интеллектуальном уровне местных бонз) заканчивается оглушительным выходом за пределы своей компетенции и трескучим крахом с непредсказуемыми последствиями.