Читать интересную книгу Мистификация. Загадочные события во Франчесе - Джозефина Тэй

Брет потянул вниз желтый козырек жокейки. На душе у него было скверно.

«Тебе-то какое дело? — спрашивал его внутренний голос. — Не забывай, что ты ей брат».

— Заткнись!

— Либо Лачет, либо Элеонора, так-то.

— Заткнись, сказал!

Брет вышел из почти пустой раздевалки и пошел искать Шеврона. Главные соревнования закончились, и напряжение заметно спало. Недавние соперники прогуливали своих лошадей в тени деревьев или сидели в кафе, дожидаясь скачек пони. Брет увидел Пегги Гейтс. Она сидела на буланом пони в полном одиночестве и явно искала кого-то глазами в толпе. У нее был усталый и грустный вид. Поравнявшись с ней, Брет сказал:

— Не повезло вам.

— А, здравствуйте, мистер Эшби. В каком смысле не повезло?

— Да, этот оркестр не вовремя вышел на поле.

— А, вы про это, — с улыбкой сказала Пегги. — Что ж, бывает, тут уж ничего не поделаешь.

Судя по этим словам, она совсем не была огорчена проигрышем, однако Брет мог бы поклясться, что в ее глазах поблескивают слезы.

— Желаю вам удачи, — сказала Пегги.

Брет поблагодарил ее и уже пошел дальше, но тут Пегги вдруг спросила:

— Вы не знаете, мистер Эшби, за что на меня обиделся Саймон?

Брет ответил, что понятия не имеет. А разве Саймон на нее обиделся?

— Он меня почему-то избегает, а я просто понять не могу, что я такого сделала?.. за что?..

Опять у нее в глазах сверкнули слезы — на этот раз ошибки уже быть не могло.

— Ну, ладно, — сказала Пегги и попыталась улыбнуться, но это у нее не получилось. Она махнула рукой и отъехала от Брета.

Значит, красотка Пегги не просто хотела выйти замуж за владельца Лачета — она была всерьез влюблена в Саймона. Бедняжка Пегги! Саймон никогда не простит ей покупку Райдинга Лайта.

В тени деревьев Брет увидел Элеонору верхом на Бастере. Рядом, стремя в стремя, находился Роджер Клинт, который тоже нашел себе пони. Роджер что-то подробно рассказывал, а Элеонора сочувственно ему кивала. Брет обошел их стороной и направился к конюшне. Там он нашел Беатрису и Грегга. Брет прошел взвешивание, и Грегг оседлал ему Шеврона. Жеребец нервно переступал ногами и прядал ушами. Его явно что-то беспокоило.

— Он не любит шума, — объяснил Грегг. — Особенно, когда ему непонятно, что это за шум. Советую вам, мистер Патрик, вывести его наружу. Покажите ему трибуну и зрителей, и он тогда перестанет нервничать.

Брет вывел Шеврона в парк, и, как и предсказывал Грегг, там он постепенно успокоился. Тут появился Саймон и сказал, что скоро начнется его заезд.

— Ты расписался в книге? — спросил он Брета.

— В какой книге? — удивился Брет.

— От владельцев требуется подпись, что они согласны на выступление своей лошади.

— Понятия не имел, что надо в чем-то расписываться. Лошадь же заявлена для соревнований.

— Это верно, но за последние годы было несколько случаев, когда охотники повеселиться выступали на чужих лошадях, да еще тех, владельцы которых и не собирались их выставлять в этом виде состязаний. Почему не прокатиться на чужой лошадке? А один раз загнали уже уставшую лошадь.

— Ну ладно. А где книга?

— Там, где проводят взвешивание. Пойди распишись, а я присмотрю за Шевроном, незачем тащить его в этот кавардак.

В конторе за столом сидел полковник Смолетт.

— Ну как, Патрик, дела у Эшби идут неплохо, а? По крайней мере, три первых приза. Вы не собираетесь заработать четвертый? Что, расписаться? В чем? А, что вы согласны. Да-да. Вот, распишитесь на этом листке.

Он протянул Брету отдельный листок бумаги, и Брет, расписавшись, сказал, что никогда раньше не слышал о такой процедуре.

— Не слышали? Я тоже. Но это действительно является некоторой гарантией для администрации. Хозяин лошади, которую в прошлом году включили в заезд без его ведома, подал на администрацию в суд, требуя возмещения убытков. И чуть не выиграл дело. Вот ваш брат и предложил, чтобы мы брали у хозяев расписку.

— Мой брат? Это идея Саймона?

— Ну да. У него голова хорошо варит. Теперь никто не скажет, что на его лошадь сели без разрешения.

— Так-так.

Брет вернулся к Шеврону, которого держал на поводу Артур.

— Мистер Саймон сказал, что больше не может ждать, мистер Патрик, и велел передать, что желает вам успеха. Он пошел со всеми на трибуны.

— Хорошо, Артур, спасибо.

— Мне пойти с вами на линию старта, сэр?

— Нет, спасибо, не надо.

— Тогда я тоже поищу местечко, откуда будет хорошо видно. Ни пуха ни пера, сэр. Мы все поставили на вас.

И Артур исчез в толпе.

Брет перекинул повод через голову Шеврона и совсем уже собрался вспрыгнуть в седло, но вдруг подумал, что надо еще раз взглянуть на подпругу. Не слишком ли туго он ее затянул?

И обнаружил, что ее кто-то ослабил.

Брет стоял, подняв крыло седла, и недоуменно глядел на подпругу. Кто-то ее ослабил за то время, пока он ходил подписывать разрешение. Брет сунул руку под ремень. Подумал, что сумел бы выехать со старта и взять одно-два препятствия. Потом седло сползло бы набок, и нервная лошадь пришла бы в панику.

Не мог же это сделать Артур? Да нет, конечно, не Артур. Саймон.

Брет затянул подпругу и поехал к стартовой линии. По дороге его догнал Роджер Клинт верхом на Белом Чулке. Его цвета были синий и алый.

— Вы ведь Патрик Эшби, да? — спросил Клинт. — Меня зовут Роджер Клинт. — Он перегнулся из седла и пожал Патрику руку. — Очень рад опять видеть вас в Бьюресе.

— Кто победил на пони?

— Я. На голову опередил Нелл.

«Как вам это понравится, — подумал Брет. — «Нелл»!»

— В прошлом году она пришла на Бастере первой. Но надо же и другим дать возможность выиграть. А мне как раз очень нужно было завоевать серебряный кубок.

Брет не успел его спросить, зачем ему так уж понадобился серебряный кубок. Дали команду: «На старт». У Брета был пятый номер, а Клинт стартовал слева от него. Всего в забеге участвовало четырнадцать лошадей, и образовалась порядочная толкучка, прежде чем все заняли свои места. Никаких ворот, разумеется, не было, и сигнал к старту дали резким взмахом флага.

Брет не спешил на старте, пропустив вперед других лошадей, чтобы оценить их возможности. По крайней мере пятерых из них можно было не принимать во внимание — они уже участвовали в нескольких заездах и совсем выдохлись, так что только занимали место на дорожке и мешали остальным. Еще троих лошадей он видел в конкуре и считал, что они вряд ли дойдут до финиша. Оставалось пять более или менее серьезных соперников, из которых трое могли претендовать на первое место: гнедой кавалерийский конь, на котором скакал его владелец-офицер, крупный караковый жеребец под седлом молодого фермера и Белый Чулок.

К первому барьеру лошади подлетели на большой скорости, и две из тех, которые сильно устали за день, столкнулись перед препятствием и покатились на землю под ноги третьей. На выходе из парка один жеребец упал по другую сторону препятствия, и об него столкнулись и тоже упали еще две переутомленные лошади. На дорожке сразу стало просторней.

Шеврону нравилось, когда впереди были лошади, которых надо было догонять, и он скакал с большим подъемом. Он любил прыгать через препятствия, а потому легко и уверенно брал одно за другим. Казалось, что он при этом мурлыкает про себя веселую песенку. Он на секунду задержался, когда две молодые лошади остановились перед забором, и потом мелькнул копытами у них перед носом.

Участников стало еще меньше.

«Очень хорошо, — подумал Брет, — пора их нагонять». Он легко обошел пятую лошадь. Четвертая громко, натужно дышала, но пока, видимо, не собиралась сходить с дистанции. Впереди скакал офицер, за ним шел фермер, и третьим был Клинт. После Шеврона Белый Чулок был, пожалуй, самым резвым скакуном. Но у офицера явно был большой опыт, а у фермера полное отсутствие чувства самосохранения.

Дорожка изгибалась направо, и жеребец фермера на каждом препятствии сдвигался направо, так что обойти его с внутренней стороны дорожки ни у кого не было возможности. А так как никому не хотелось уходить налево, всадники держались позади фермера, ожидая выхода на прямую, где они смогут его обойти без потери в расстоянии. «По-видимому, все решится на последней полумиле», — решил Брет.

Наконец сиплое дыхание, которое долгое время звучало в левом ухе Брета, затихло позади. К финишной прямой через парк подошли четыре всадника: офицер, фермер, Клинт и Брет. Первые двое не слишком интересовали Брета, но ему очень хотелось побить Роджера Клинта.

Клинт оглянулся и дружески улыбнулся Брету. Дальше им уже было не до любезностей. Все четверо резко прибавили скорости и неслись по зеленой аллее, украшенной красными флажками так, будто на финише их ожидал большой приз Дерби. Караковый жеребчик начал раскидывать ноги, а кавалерийский конь, хотя у него сохранилось достаточно сил и он вообще казался неутомимым, все же, видимо, не был способен на финишный рывок. Брет решил держать Шеврона на корпус позади Белого Чулка и ждать дальнейшего развития событий. Они вдвоем неуклонно нагоняли гнедого и каракового. Фермер пустил в ход хлыст, и его жеребчик с каждым ударом еще дальше разбрасывал ноги. Офицер не подгонял своего гнедого, очевидно, он надеялся на его выносливость.